Лето 1979 года в Актобе выдалось на удивление благоприятным.
Утром третьего августа, придя на работу, я услышал от своего коллеги, что к нам приехал в командировку Абиш Кекильбаев, как мне сказали, заведующий сектором литературы ЦК Компартии Казахстана. Меня вызвал секретарь по идеологии обкома партии Михаил Слинченко. Войдя к нему в кабинет, я увидел его у стола, складывающего бумаги в черную папку, справа от него в кресле сидел смуглый полноватый человек лет сорока пяти.
Секретарь представил нас друг другу. Гость перевел на меня свой внимательный взгляд и слегка кивнул, не вставая с места.
— Присаживайся, — сказал мне Слинченко.
Я опустился на один из ближайших стульев.
— Товарищ Кекильбаев приехал к нам с серьезным заданием. Об этом он сам подробнее расскажет тебе. Твоя задача — сопровождать его во всех поездках по нашей области, а если понадобится и дальше.
— Хорошо, понял! — кратко ответил я.
— А сейчас иди, подготовься, в два часа выезд.
Наскоро пообедав, пришел в приемную заведующего идеологическим отделом Асангали Шинбаева. Секретарша Лида Серяева приветливо кивнула в сторону кабинета шефа:
— Проходите, они там.
Я приоткрыл дверь. У заведующего сидел наш гость и беседовал с хозяином кабинета.
— А вот и ваш помощник! — сказал Шинбаев. — Заходи, садись поближе! — велел он мне. — Сейчас Абеке введет тебя в курс дела.
Кекильбаев встал с кресла, дружелюбно улыбаясь, пожал мне руку.
Кекильбаев был не только партийным работником, но и известным писателем. А приехал к нам с официальной и творческой миссией: посетить исторические места, собрать материалы об Абилкайыр хане и написать о нем книгу, посвященную 250-летнему юбилею добровольного присоединения Казахстана к России.
Перед обкомом нас ожидала белая «Волга» с опытным водителем Василием Лаптевым. Мы двинулись в путь…
В Иргизе к нам присоединились секретарь райкома партии Роза Домбаева, заместитель председателя райисполкома Капаз Еламанов, директор Иргизского заказника Рахим Рахметов, а также местные краевед и журналист газеты, оказавшиеся впоследствии очень полезными.
У Кекильбаева был примерный маршрут, дополнительно в него вносились коррективы по совету местных краеведов и старожилов. Немало знали и Домбаева, и Еламанов, но особенно Рахметов.
Мы проехали по десяткам населенных пунктов Иргизского и Комсомольского районов, а через две недели еще Алгинского и Темир-ского районов и частично — соседней Тургай-ской области, посетили десятки памятных мест пребывания хана Абилкайыра и других исторических личностей.
Нам удалось побеседовать со многими аксакалами, в чьей памяти остались истории, легенды, связанные с именами хана и его именитыми современниками. Недалеко от села Иргиз взошли на памятный холм Майтобе, где в августе 1731 года находилась ханская ставка и Абилкайыр в присутствии казахской знати Младшего жуза принял российского посла Кутлумамбета Тевкелева. И здесь, после длительных переговоров, был подписан договор о добровольном присоединении Казахстана к России. Его скрепили своими подписями главные представители самых влиятельных родов северо-западной части Степи. Вторым после хана Абилкайыра свою подпись поставил табынец Букенбай, третьим — таминец Есет, всего тридцать три человека. В то же время многие видные представители родов, особенно соседних жузов, были против этого соглашения.
Впоследствии хан Абилкайыр и сам разочаровался в своем добровольном подданстве: он так и не получил обещанную помощь от России в противостоянии с врагами. Наоборот, чтобы ослабить его ханскую власть, на него тайно натравливались другие противоборствующие ханы, соседние калмыки и башкиры. Повязав его клятвой верности, царизм все больше и больше ужесточал свои колонизаторские намерения, оттесняя казахов дальше и дальше на юг, в неблагоприятные степные и полупустынные зоны. А на плодородных землях селились русские мигранты, строились казачьи станицы — форпосты. И чтобы окончательно усмирить хана, был даже насильственно взят в аманат, в заложники, его любимый сын Кожа-Ахмет.
Спустя несколько лет, в августе 1748 года, хана Абилкайыра, возвращавшегося с небольшой дружиной из Орска после малоуспешных переговоров с оренбургским губернатором, встретил враждебный султан Барак из Среднего жуза и в скоротечном сражении убил «продажного хана».
Местные аксакалы рассказали, что Абилкайыр был настолько угнетен безрезультатностью многолетних стараний добиться взаимоуважительного союза с Россией, что не оказал врагу должного сопротивления. Когда Барак подскочил к нему с поднятой саблей, Абилкайыр сидел на коне, выпрямившись и опустив руки.
Жители указали нам примерное место трагического сражения хана и место его гибели. Сказали, что он похоронен недалеко от места своей гибели, на северном берегу речки Улькаяк у ее слияния с речкой Кабырга, на территории Комсомольского района, вблизи границы с Тургайской областью.
Однажды, продолжая ездить по степи до темноты, мы потеряли ориентир. Увидев вдалеке огни, направились туда. Аул этот оказался маленьким отделением совхоза имени Амангельды Иманова Тургайской области. Решили переночевать здесь. Пригласил нас к себе бригадир Имангали. Пришли несколько пожилых людей, желающих нам помочь. Оказалось, что всего в четырех километрах от этого места находится захоронение, которое мы искали. Многое поведали нам в ту ночь аксакалы.
— До войны при кладбище был саманный домик, а у могилы хана росло дерево ак агаш (ветла), — повествовали они. — Потом строение разрушилось, затопталось скотом, дерево засохло.
Наутро Ермек, молодой тракторист, сопроводил нас на захоронение Хан моласы. Оно состояло из множества безымянных могильных холмиков. Все они оказались заброшенными, заросшими травой. Надмогильные камни — кулыптасы — разбиты, разбросаны и полузасыпаны землей. Нам показали несколько могильных холмиков — под одним из них, по их мнению, могли находиться останки хана Абилкайыра, точно никто не знал. Нам оставалось лишь гадать. Долго и внимательно осматривая захоронения, мы отметили для себя несколько могил.
На Хан моласы я сделал несколько фотоснимков. Эти фотографии нашей изыскательской поездки у меня сохранились до сих пор.
Через несколько дней поездки по Иргизскому региону завершились. На прощание Роза Домбаева устроила вечер в своем доме. Образованная, интеллигентная женщина, умный районный идеолог-воспитатель, она рассказала нам, что в Иргизе отбывал ссылку Тарас Шевченко, что одна из казахских средних школ райцентра названа именем кобзаря, и там имеется его музей.
На другой день мы посетили школу и музей ссыльного Шевченко.
В 1981 году, через два года после этой экспедиции, вышел в свет исторический роман Кекильбаева «Уркер» — «Плеяды», посвященный 250-летию присоединения Казахстана к России. Осенью того же года в Алматы Абиш Кекильбаев подарил мне экземпляр своей книги с именной надписью. Я до сих пор храню ее, как памятную реликвию. С тех пор минуло три десятка лет — время, к сожалению, летит неумолимо быстро.
В 1999 году по стечению жизненных обстоятельств я переехал на родину, в Оренбург.
Как-то утром 2009 года в моей квартире в Оренбурге раздался звонок. Я поднял трубку.
— Салам алейкум, агай! С вами говорит Бекарыстан Мырзабай, — услышал я приятный мужской баритон.
— Алейкум ассалам! — отвечаю я. — Что-то не припомню вас, уважаемый.
— Я из Актобе. Я знаю вас с той поры, когда вы еще работали у нас. Со мной Серик Ажигали, он заместитель директора (так мне послышалось) Казахского Института истории и этнологии имени Чокана Валиханова. Я передам трубку ему.
Тот изложил причину телефонного звонка:
— Нам уважаемый аксакал Абиш Кекильбаев рассказывал, что вы вместе с ним в 1979 году ездили на могилу хана Абилкайыра. Мы просим вас показать нам это место. Мы уже несколько лет кряду исследуем место захоронения хана. Там сейчас работает целая экспедиция. Планируется в будущем возвести мемориальный комплекс. Но точное место захоронения нам пока не удается установить. На днях у акима области Сагиндикова было совещание на эту тему, там присутствовал Кекильбаев, который сказал, что в 1979 году вместе с ним на Хан моласы были и вы. Сагиндиков посоветовал разыскать вас. В областной администрации мы нашли ваш адрес.
Через день Бекарыстан Мырзабай приехал за мной на машине и увез в Актобе. Затем вместе с ним, с Ажигали и другими уважаемыми людьми я выехал на Хан моласы. Приехав туда, увидел, что могильные холмики заросли густой растительностью, уменьшились в размерах. Тридцать лет — немалый срок. Не было поблизости и прежних населенных пунктов, покинутым оказалось и маленькое отделение совхоза, в котором мы когда-то побывали.
Я вместе с Ажигали и другими побродил по кладбищу, осмотрелся, пытаясь найти следы того, что видел здесь тридцать лет назад. Наконец показал им три могилы, которые сохранились в моей памяти с 1979 года, где, по моему предположению, могут быть останки хана. Кроме того, я предоставил Ажигали с десяток фотографий 1979 года, сохранившихся в моем личном архиве. С этих фото он снял копии.
Основной моей приметой-ориентиром было то, что рядом с одним могильным холмиком находилось несколько полузасыпанных землей обломков розового гранита, он тоже был запечатлен на моих фотографиях. Эту могилу с обломками розового гранита я показал Ажигали. Ее зарисовали, сфотографировали и запротоколировали при мне под номером 92.
На другой день меня доставили в Актобе.
И в последующее время я оставался в курсе событий. В 2011 году меня снова пригласили в Актобе, на международную научную конференцию «Арало-Каспийский регион в истории и культуре Евразии».
А первого октября 2015 года на другой международной научной конференции «Развитие Казахского ханства: эпоха, события, личность», состоявшейся также в Актобе, с докладом выступил Серик Ажигали. С трибуны он заявил, что в ходе многолетних раскопок на некрополе Хан моласы установлено точное место могилы хана Абилкайыра. Это был объект под номером 92, указанный мной. Эти сведения, озвученные Ажигали, были дополнительно опубликованы в журнале с материалами этой конференции.
Я удовлетворен, что в установлении точного места захоронения хана Абилкайыра есть и мой скромный вклад.
Аманжул АЛДАБЕРГЕН,
член Союза российских писателей,
Оренбург — Актобе.
