Эта статья ныне покойного Сандибека Байжиенова взята из его личного архива. В ней аксакал Нуртуган Жакыпов повествует о том трудном времени.
— Мы жили в Таупе, был, кажется, конец 1929-начало 1930 года. В тот год у людей стали отбирать весь скот. Собирали его в одном месте и забивали, а потом отправляли в Аральск. В каждом доме насильно, против воли хозяев, активисты отбирали нужные для перевозки мяса мешки, арканы, подводы.
Перевозчикам продуктов не дали, сказав, будете питаться тем мясом, которое перевозите. Живой скот перегоняли в Каратерен. Забивать скот на льду озера стало делом повседневным.
Распорядились везти с собой корма и фураж для лошадей. За труд не платили. Кто не подчинялся – обвиняли в сопротивлении властям. На сани, под мясо, мы грузили сено, а по пути нарубали дузген для костров.
Трижды переночевав в пути, добрались до Аральска. Этот город в ту пору относился территориально к Актюбинской области. Нам велели выгрузить все мясо около склада, что мы и сделали. Нас быстро отправили назад. Снова ничего на дорогу не дали, только разрешили обменять немного мяса на хлеб.
После возвращения в аул все повторилось. Теперь вдобавок наложили подати на кошмы, снимали даже канаты на юртах. Объясняли, что это необходимо для нужд строящегося в Аральске завода. Словом, народ был обобран до нитки.
Активисты ставили в мечети, куда сгоняли людей, спектакли и убеждали прихожан, что Бога не существует. Днем и ночью проходили бесконечные собрания. Комсомольцы поднимались даже на крышу мечети и кричали, что Бога нет.
Обида и недовольство переполняли души людей. В Иргизском районе до тех событий было 383 тысячи голов скота, за короткий период осталось лишь 53 тысячи.
Житель аула Жабасак, аксакал Мухантай Кенпилов, рожденный в 1905 году, рассказывал так:
— В 1926 году в центральной мечети Жабасака отмечали Курбан айт. Обучавшийся в Бухаре Мухантай ахун читал в мечети Коран. Потом выступил с проповедью: «Новая власть, которую поддержали казахи, много обещала, однако позже изменила свою политик. Коммунисты обещали облагодетельствовать бедняков, поэтому мы тогда поддержали их. Но теперь наступают трудные времена. Власть, которая против своего народа, мулл и религии, не может долго продержаться. Если власть будет продолжать в том же духе, то в следующем году мы можем не отметить Курбан айт».
В 1928 году началась конфискация имущества крупных баев. Всех, кто прислуживал властям, причисляли к беднякам, у других отбирали нажитое. В начале осени 1929 у людей практически отобрали весь скот. Я умудрился скрыть от властей одну корову и трех овец, пас их вдали от аула в густых зарослях ивняка. Мне сказали, что к нам приехал Мухантай ахун. Моя жена Урхия была его младшей сестрой.
Когда я зашел в дом, мой отец и гость беседовали. Отец был туговат на ухо, поэтому Мухантай ахуну приходилось говорить довольно громко.
— Мне сказали, что я, мол, являюсь баем, и поэтому у меня все конфискуют. Забрали все. На моих глазах без всякой вины засудили многих аулчан. Власть стала ненасытной: она требует масло, мясо, шерсть, шкуру и даже войлок. Народ полностью обобрали, теперь взялись за мулл. Говорят, что всех пересажают. Вот я и уезжаю в Бухару, туда, где раньше учился. Приехал проститься с вами,- сказал он отцу.
Прослышав, что приехал Мухантай ахун, в нашем доме стали собираться аулчане. Кани из рода шомекей и Жанталы из рода жетиру стали агитировать гостя поднять народ. Они убеждали его, что за ним пойдут люди.
Жанталы сказал так:
— Народ поднимется, тогда, может, власть одумается. Возглавь нас, тебя люди уважают. Тебе нельзя уезжать и бросать Божий дом. Как нам жить, отрекшись от веры и не имея собственного добра?!
Мухантай прочитал суру из Корана и не спеша спросил:
— Как вы собираетесь одолеть врага, если у вас нет оружия? Мы все погибнем.
Жанталы не унимался:
— Разве не Пророк Мухаммед говорил, что тот, кто погибнет в войне с преследователями веры, станет шеитом и попадет в рай?
— Говорил так, но мы не подготовлены к военным действиям и только зря прольем кровь правоверных.
— Все равно надо что-то делать. Нельзя сидеть сложа руки. Если ты с сыном сбежишь в Бухару, мы оставим все и уйдем в Китай.
Мухантай ахун промолчал, что говорило о его согласии.
На другой день в мечети аула Жабасак состоялось собрание, на котором было принято решение сесть на коней. Местом сбора повстанцев был определен большой остров на нуринской земле и берег озера Колгамыс. Недовольны властями были в Дамбаре, Карабутаке, Карашатау, Кенжекаре, Нуре, Таупе, Аманкельды. Вышеупомянутые населенные пункты один за другим переходили в руки повстанцев. Активисты сельских советов, сотрудники отделов внутренних дел, руководители партийных организаций сдавались без всякого сопротивления.
В январе1930 года на сторону повстанцев перешли жители Жетыгары, Карабутака, Нуры, Тайпа и Мамыта. Насильственная коллективизация в этих краях на какой-то период была приостановлена. Это было время, когда всех баев осудили и сослали в ссылки, а мулл превратили в простых шаруа и бедняков.
Ученый-историк Талас Омарбеков в своем труде «Гнев народа» писал о причинах восстания и его социальных корнях: «Голощекинцы и ОГПУ стараются сопротивление народа выставить как происки духовенства». Его выводы подтверждает нижеследующий документ.
«Срочно, прямым сообщением. Обеспечить неразглашение. Алма-Атинское ПП ОГПУ (полномочное представительство объединенного государственного политического управления). Только что в первом сообщении 26-11 в ауле № 9 Иргизского района появилась банда, неизвестная по численности и вооружению. Банда ограбила ПО ( очевидно, потребительское общество), захватила заведующего образованием, избила председателя сельсовета, отобрала у него документацию и печать, арестовала 10 уполномоченных, контролировавших ход посевной кампании.
Присоединились к банде и проявляют в ней активность хазреты Исатай из аула № 22, Ухатай из аула № 2, Айтпай из аула № 5, Айжаркын хан из аула № 26 и Сандыбек Каражанов из аула № 8. Участники из аулов № 10 и 11 неизвестны. Предстоящие замыслы банды не выяснены. Судя по приведенным фактам, основные силы банды расположены в ущелье Карабатан Жетыгаринского района Кустанайского округа. Последний в 150 километрах севернее Иргиза…
Верно: старший уполномоченный ВО Волков».
Как видим, народ поднимали в основном люди, владеющие арабской грамотой, оберегающие религиозные и народные традиции, имевшие большое влияние на массы.
Обратите внимание на то обстоятельство, что в этом документе нет даже упоминания о баях. К тому времени баи уже были ликвидированы как класс. Однако когда восстание начало набирать обороты, партийные комитеты и ОГПУ зачинщиками народного выступления сделали не духовенство, а баев.
Повстанцы часто появлялись в аулах Жетыкара, Карабутак, Домбаровка. Надвигалась суровая зима. Местные власти все тщательнее оберегали зерно, отобранное у людей насильно. В верхние эшелоны власти потоками шли телеграммы и письма с просьбой прислать войска для подавления восстания в Иргиз-ском районе. Местные власти не шли на переговоры с повстанцами. Они надеялась на силу оружия.
Для подавления восстания из Орска были посланы два карательных отряда: Малика — 45 кавалеристов и Шафранека — 120 штыков. Аксакалов, видевших вооруженных до зубов карателей, лишенных человечности и милосердия, бросало в дрожь при упоминании имен Малика и Шафранека.
Вот рассказ Смагула Утебаева:
— Малик был низкорослым, казахского языка не знал, говорил визгливо. Когда приводили к нему людей, он даже не пытался выслушать их, а приказывал сразу расстреливать. Расстреливали одиноких путников в степи. Словом, творили что хотели. Это был настоящий беспредел. От тех, кто принимал участие в восстании, избавлялись физически, а их жены и дочери подвергались насилию.
Таким запомнилось Иргизское восстание его очевидцам.
