В далеком 1950-м году полевой лагерь моего съемочного отряда стоял на берегу ручья Сарымурза, впадающего в реку Ойсылкара (левый приток реки Орь), в южной части Орь-Илекской возвышенности.
Однажды утром (дело было 1 октября), выехав из лагеря в очередной маршрут в южной части водораздельной равнины, мы увидели буровую вышку, которой еще два дня назад там не было. Подъехали к вышке. Оказалось, здесь работает буровая бригада треста «Южуралуглеразведка» из Оренбурга (тогда еще — города Чкалов). Геолога на месте не оказалось, а буровой мастер сказал, что они ищут уголь. К этому времени скважина достигла глубины 32 метров. Я просмотрел выложенный на земле около скважины керн, описал его в своей полевой книжке, поскольку это была территория нашей сводной карты. Как и следовало ожидать, скважина вскрыла четвертичные суглинки, серые озерные глины плиоцена и морские отложения палеогена.
Вскоре к вышке подъехал начальник этого отряда, оренбургский геолог Владимир Андреевич Маккавеев. Он рассказал, что они пытаются найти месторождение каменного или бурого угля. До этого они работали южнее, в районе поселка Черкасского, где ничего не нашли. Оказалось, что единственным основанием для их поисковых работ была изданная еще в 1932 году настенная геологическая карта СССР масштаба 1:5000000, которую В. А. Маккавеев всегда носил в своей полевой сумке. На этой карте севернее речки Ойсылкара было показано пятно светло-желтого цвета, обозначенное индексом Тr (третичные отложения). Именно на этом пятне почему-то и расcчитывали оренбуржцы найти уголь. Начиная свои поисковые работы в Актюбинской области, они не потрудились ознакомиться в Западно-Казахстанском геологическом фонде с уже существовавшими на этой территории геологическими материалами, хотя к этому времени все Орь-Илекское междуречье было нами охвачено геологической съемкой масштаба 1:50000, и уже заканчивалось составление сводной геологической карты всего Кемпирсайского промышленного района.
Я сказал В. А. Маккавееву, что, судя по имеющемуся у них керновому материалу, через несколько метров скважина войдет в палеозойские породы, и ни о каких угленосных отложениях здесь не может быть речи.
Маккавеев посетовал на то, что у них остался еще не использованный за этот полевой сезон метраж бурения. Тогда я посоветовал ему заняться разбуриванием континентальных юрских отложений в бассейне реки Орь за пределами нашей сводной геологической карты и, которые, скорее всего, являются угленосными.
На другой день утром оренбуржцы со всем своим буровым оборудованием и лагерным хозяйством двинулись по дороге на восток: видно, Маккавеев решил последовать моему совету и поискать угли в так называемой Орской депрессии, где распространены юрские континентальные отложения.
Как нам стало вскоре известно, первая же скважина, пробуренная ими на новом участке, встретила среди юрских отложений пласт бурого угля рабочей мощности, давший начало новому крупному месторождению, которое было названо Восточно-Уральским, или Мамытским. Ростислав Сегедин, заслуженный геологоразведчик республики
Стратегический интерес
Сегодня в геологии большая проблема — кадры. Те специалисты, которые в свое время составляли костяк геологических организаций, постепенно уходят на заслуженный отдых, а их место все чаще остается вакантным, потому что достойной замены им нет. Между тем далеко не все разведано, а поиском новых месторождений практически никто не занимается.
Иностранные компании заинтересованы получать прибыль, поэтому они приходят туда, где полезные ископаемые уже есть. Сами они разведкой не занимаются. К проблеме кадров необходим государственный подход. Ведь именно государство должно быть заинтересовано в грамотной разработке месторождений, а это могут контролировать лишь высококлас-сные специалисты — геологи.
Большую нужду в специалистах испытывает сегодня нефтегазовая и горнодобывающая промышленность. Все это говорит о том, что мы со всей серьезностью должны относиться к подготовке кадров для разведки и освоения наших месторождений. И прав был, считаю, аким области, когда на совещании во время визита первого заместителя премьер-министра Умирзака Шукеева высказал мысль, что нашему региону крайне необходим политехнический институт.
Иван ДАЛЬЯН,
доктор геолого-минеральных наук
Главным в работе Западно-Казахстанского межрегионального территориального департамента геологии и недропользования является геологическое изучение недр за счет республиканского бюджета в соответствии с «Программой развития ресурсной базы минерально-сырьевого комплекса РК», рассчитанной на 2003-2010 годы. Со следующего года эта работа будет продолжена в соответствии с госпрограммой форсированного индустриально-инновационного развития (ФИИР).
В рамках программы «Региональная геолого-съемочная, поисково-оценочная и поисково-разведочная работы» проводится геологическое доизучение площадей. На основании этих работ в 2013 году «Запказнедра» завершают полное обновление геологических карт среднего масштаба по Мугоджарам, территория которых находится западнее и восточнее Прикаспийской впадины.
Так потихоньку геологи стирают последние «белые пятна», и территории бывших засекреченных военных полигонов, как Эмба-5, перестают быть терра инкогнито.
— Это вовсе не означает, что белых пятен больше не будет, — улыбается руководитель Западно-Казахстанского межрегионального территориального департамента геологии и недропользования Комитета геологии и недропользования РК Акбатыр Надырбаев. — Геологические карты нового поколения станут основой для последующего, более детального изучения. Время легких, вернее, легкооткрываемых месторождений прошло.
Но, несмотря на то, что территория нашей области практически изучена вдоль и поперек, утверждать, что все открыто, нельзя. Ведь у нас очень много перспективных структур. Только объектов углеводородного сырья насчитывается 43. 31 компания на основе 39 контрактов ведет их разработку.
Улыбка Фортуны
Наш собеседник уверен: чтобы что-то открыть сегодня, нужно долго и упорно трудиться. При этом, как все настоящие геологи, он не исключает элемент удачи. В качестве иллюстрации приводит историю одного из ярких открытий последнего десятилетия — месторождения Умит (Ащисай), (2005 г.) на территории центрального блока Прикаспийской впадины, разрабатываемого АО «СНПС-Актобемунайгаз».
В 2006 году планомерная работа этой компании позволила открыть еще одно перспективное месторождение — Северная Трува. В итоге на госбаланс поставлено 32 миллиона тонн нефти.
— Интересно, что до китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPS) эту площадь разрабатывала турецкая компания, — рассказывает Надырбаев. — Но она вернула ее как не представляющую интереса. Этот пример свидетельствует о том, что отношение к проводимой работе тоже играет большую, если не сказать решающую, роль. Надо отдать должное «СНПС-Актобемунайгаз» за проведение полномасштабной планомерной сейсморазведочной работы на всей территории, благодаря чему и стали возможны эти открытия.
В том же 2006 году ТОО «Сагиз Петролеум» удалось-таки открыть месторождения Таскудук и Ащиколь. Ранее разрабатывать эту площадь отказалась компания «МГК».
Тоо «Адайойл» при участии корейской «Live Good» сумело подтвердить запасы нефти на месторождении Башенколь.
Ошибка французов
Если бы обо всем этом знала французская компания «Эльф-Акитен», ей, наверное, не было бы так обидно. История первого крупного инвестора стала притчей во языцех и вошла в анналы истории геологии Актобе.
— Этот блок сегодня успешно разрабатывает компания «Маерск Ойл», — констатирует Акбатыр Надырбаев. — Ошибка французов в том, что они хотели быстро прийти, быстро добыть нефть и тут же получать прибыль. Такие игры с землей не проходят. Методом тыка в деле разведки недр ничего не добьешься, особенно, если объект имеет сложное геологическое строение.
«Эльф-Акитен» ушла ни с чем, а мы сделали хороший вывод из этой истории. Прогнозы наших уважаемых старших коллег сбываются практически всегда.
Кадры решают все
О старшем поколении главный недропользователь Западного Казахстана говорит с большим почтением.
— Нам повезло, что самые лучшие геологи с высоким уровнем интеллекта и мощной интуицией работали в нашем регионе. Их имена у всех на слуху. Всех своих ветеранов мы обязательно соберем в преддверии праздника и вспомним, как это было, — рассказывает Акбатыр Надырбаев. — Увы, в настоящее время о кадровом потенциале геологов говорить не приходится.
По словам Надырбаева, когда-то в ПГО «ЗапКазГеология» трудились 3,5 тысячи работников. Сегодня в его правоприемной организации «Запрудгеология» — всего 90 человек. Вместе со специалистами 5 подрядных организаций и ТОО «Акпан» — всего около 1 тысячи. Вот и весь расклад.
Подготовка геологов, по мнению Надырбаева, головная боль не только минобразования и науки. В этом серьезном деле нужен комплексный подход и тщательное планирование. Иначе последствия могут быть самыми печальными. Ведь геология — одна из двух из отраслей народного хозяйства, которые питают и продвигают экономику страны вперед. В самые трудные годы выжить и выстоять всему народу помогли результаты труда именно геологов.
— Геологов среднего и молодого возраста, имеющих маломальский опыт и чутье старой школы, у нас нет, — говорит он. — Выпускники КазНТУ идут куда угодно, только не на производство. Впрочем, в этом не их вина. Невысокая зарплата и нежелание работодателей брать их на работу, вкладывать средства в их обучение и развитие не располагают к сотрудничеству. Между тем, чтобы стать хорошим специалистом, нужно, как минимум, 7 лет. И не факт, что из всех выпускников получится настоящий геолог: практика показывает, что обычно выходит 50 на 50.
Весеннего настроения, коллеги!
— Своим коллегам хочу пожелать того весеннего настроения, которое появляется только в это время года, — говорит Акбатыр Надырбаев. — Хотелось бы, чтобы этот настрой почувствовало и молодое поколение самой романтической профессии в мире. Ведь весна для многих из нас — начало полевого сезона, а если повезет, и начало новых открытий.
К сожалению, в перечне профессиональных праздников РК Дня геолога нет. Но мы очень надеемся, что Правительство когда-нибудь придет к пониманию важности и значения этого Дня. В первое воскресенье апреля свой праздник отмечают все геологи постсоветского, и не только, пространства.
Я уверен, что геология в Казахстане возродится. Основанием для таких слов служат те ассигнования, которые Правительство РК начало выделять впервые за последние годы на геолого-съемочные, поисково-оценочные и поисково-разведочные работы.
К слову, казахстанская школа геологии считается одной из лучших в мире. Каждые 4 года на свой конгресс съезжаются геологи всего мира, и наши соотечественники неизменно возвращаются оттуда победителями. Так что будем жить с надеждой, верой и любовью.
PS.: Говорили мы с руководителем департамента и на очень серьезные темы, сдобренные весьма весомыми цифрами и фактами. Но в преддверии Дня геологов взяли на себя смелость оставить их для следующего материала.
Руду дорогую отличить от породы пустой
В геологию я пришел в начале шестидесятых. Сначала работал водителем, потом закончил техникум и стал геофизиком. Без малого полвека отдал этой профессии и нисколько не жалею о том. Работа была настолько интересной, что за ней не замечали многих жизненных неурядиц. Многие были семейными, поэтому в партии выезжали с маленькими детьми. Обосновывались обычно где-нибудь около речки, если она была поблизости проводимых работ. Строили землянки. Каждый для себя.
Сначала рыли просторные ямы, над ней делали крышу из досок. Из этого же материала обшивали стены и пол. Крышу закрывали сеном, а потом забрасывали глиной. Получалась добротная времянка. В ней отдыхали, там готовили и кушали. До семидесятых годов возили с собой керогазы, позже стали пользоваться газовыми баллонами. Вечером на несколько часов включали дизель и наш земляной городок освещался. По субботам и воскресеньям крутили кино.
С конца апреля до начала ноября проводили время в поле. В базовый поселок, Жилянку, приезжали по мере крайней необходимости. Работали на совесть. В лагерь возвращались к ночи, перекусив, засыпали, чтобы рано утром отправиться в поле. Развлечений практически никаких не было. Правда, в воскресенье играли в волейбол или гоняли футбол. Тогда мы были молодыми. Бывало, охотились или рыбачили. В тогдашних реках рыбы было много.
Жили очень дружно, как одна семья. Присматривали за детьми, если матери отлучались. Весь сезон они проводили с нами в партиях. Мой сын Андрей и дочь Оксана тоже делили с нами бытовую неустроенность. Подрастали они в так называемых полевых условиях. Такая она, романтика нашей профессии!
Но геология — это прежде всего тяжелый труд, связанный с частыми разъездами и долгой разлукой с семьей. Ведь дети вырастали, шли в школу, поэтому матери оставались в базовом поселке, там устраивались работать, а мы продолжали колесить по необъятным степным просторам. За эти полвека я вдоль и поперек исколесил Актюбинскую, Мангыстаускую и тогдашнюю Гурьевскую области.
Наша геофизическая экспедиция проводила разведочные работы на Кенкиякском месторождении нефти, когда еще и в помине не было одноименного поселка. Мы работали в Байганинском, Темирском, Мугалжарском районах. Составляли структурные карты Жанажола, Алибекмолы, Акжара, Каратобе, других известных месторождений нефти за пределами нашей области.
Условия тех лет никак нельзя сравнить с нынешними. Теперь вахтовики живут в сносных условиях, в специально оборудованных вагончиках. Для них готовят калорийную пищу повара, а мы перебивались тушенкой. Сейчас многие в поле могут смотреть телевизоры, общаться по мобильному телефону. У нас такой возможности не было, но я все равно рад, что мне в жизни довелось стать геологом.
В свое время вся страна распевала популярную песню о геологах. В них были такие слова:
Лучше друга нигде
не найду я.
Мы геологи оба с тобой,
Мы умеем и в жизни
руду дорогую
Отличать от породы
пустой.
Несмотря на все трудности, романтика все же в этой профессии была — степь хранила в себе много неизведанного…Валентин ЯКОВЛЕВ,
ветеран геофизики
Над материалами работали Муапих БАРАНКУЛОВ и Ляззат ЕГИБАЕВА
