Областная газета «Актюбинский вестник»

Все новости Актобе и Актюбинской области

Напутствие

весна_reswm_1

И еду в глушь соломенной иголкой
Сшивать дыру надорванной души.

сагидаш 3_reswm_1Сегодня встретить большой поэтический талант — редкость редчайшая. Найти талант-самородок, такой, как многокаратный, уже ограненный бриллиант — чудо из чудес. Но мне повезло, случайно попались на глаза стихи талантливейшей поэтессы из глубинки России — Сагидаш Зулкарнаевой.
На мой взгляд, ее стихи украсили бы любую антологию высокой поэзии, а пока она печатается в «общем сборнике жителей района, в местных газетах».
Верю, что Сагидаш еще много раз удивит мир своим редкостным талантом, как удивила меня.
Хотелось бы, чтобы ее узнали и в родном по крови Казахстане. Сужу по своей судьбе: если за спиной писателя, поэта нет страны и соплеменников, любой бриллиант затопчут, не заметят, спрячут от глаз подальше. У таланта всегда много завистников, а значит, врагов и недоброжелателей. Сегодня в России литература не в чести, к сожалению, но Всевышний не выбирает даже для самых избранных ни время, ни место рождения, и, судя по Сагидаш, Всевышний не обращает внимания и на язык, на котором она радует людей.
У Сагидаш свой голос, свой слог, своя интонация, своя судьба, необходимо добавить — не из легких. Уверен, что только поэзия помогла ей выжить в трудное время, я не говорю — состояться в литературе, она родилась с поэтической отметиной в сердце, и если есть поэтический Олимп, то место ей Всевышний уже там зарезервировал. Думаю, Сагидаш Зулкарнаева — национальное достояние России и Казахстана, с этой меркой и надо подходить к ней, к ее непростой жизни, ее проблемам. Слишком много талантов мы загубили в последние тридцать лет, пора бы поддержать хотя бы очевидные из них.
Родилась и живет Сагидаш в Самарской области, в селе Новопавловка, основанном в столыпинскую реформу в начале XX века. О своем образовании она говорит так: «Десять классов советской сельской школы, да и степь-матушка — все мои университеты». С первых сознательных лет она помнит, как жили в степи, пасли скот, мать одна поднимала четверых детей. Помнит, как в шесть лет ее впервые посадили на лошадь, нет, не для забавы, а пасти отару овец.
После школы, наверное, чтобы круто изменить свою жизнь, она выходит замуж. Так случилось, что ее доченька, Асель — ее радость и боль — родилась инвалидом. Сегодня Асель заканчивает колледж, муж работает механизатором.
Поэзия для Сагидаш всегда была способом выживания, отдушиной, каналом получения жизненных сил.

В глазах раскосых — тьма
степей,
И небо — под ногами.
Зачем, не знаю, хоть убей,
Я говорю стихами.

Вся ее жизнь прошла и проходит в спартанских условиях, экстремальных ситуациях. Это чувствуется в стихах, но это не повод жаловаться на судьбу, государство, общество — она принимает свою жизнь как данность, оттого часто говорит: «Так сложилось». Сагидаш не придумывает, не изощряется, когда пишет:

Вся соль степей живет
в моей крови,
И на губах моих вся горечь
жизни.

Или:
Переплавляю боль в слова,
А слова в стихотворения.

Она стихами выражает свою суть, свое мироощущение. В заключение, кроме большой подборки, хочу представить одно стихотворение поэтессы, которое, безусловно, благословила рука Всевышнего. Такие таланты рождаются не в каждое столетие. В добрый путь, Сагидаш!

Я горькою судьбой обожжена,
Мне так нужны большие
перемены…
На все взыванья к Богу —
тишина,
И ангелы мои глухи и немы.

А час придет — не все заплачут
вслед,
Бываю я, как сад, все время
разной:
Кому-то заслоняю белый свет,
Кого-то в будни радую, как
в праздник.

И так живу, без злости и обид,
Люблю людей на свадьбе и
на тризне.
А то, что Бог со мной
не говорит…
Поговорит, быть может,
после жизни.
Рауль Мир-Хайдаров

 

Сагидаш Зулкарнаева

* * *

В глазах раскосых — тьма степей,
И небо — под ногами.
Зачем, не знаю, хоть убей,
Я говорю стихами.
В степной глуши, средь ив, осин
Живу почти убого.
Зато все близко — звезды, синь,
Рукой подать до Бога.
Когда темно в краю ракит,
Стихами тихо плачу.
О, если б знать, с какой строки
Свернуть на лист удачи!

* * *

Проходят мимо счастье и любовь,
Окликнешь — отзовется только
эхо.
Нет, не сержусь — лечусь от боли
смехом
И принимаю с честью день любой.
Зачем грустить, когда идут часы,
Полны теплом небесные ладони,
Горит герань и хлебом пахнет
в доме,
Горьки слова, но помыслы
чисты.
Чего мне ждать, каких высот
хотеть
И обходить какие грани надо?
Ведь дальше неба некуда лететь
И дальше бездны некуда мне
падать.

* * *

Выпив ночь из синей чашки, жду,
когда нальют рассвет…
Тень в смирительной рубашке мой
обкрадывает след.
Обернувшись теплым пледом,
обойду притихший сад.
Пахнет горько бабье лето
неизбежностью утрат.
Звезды светят маяками.
Может, в небо за буйки?
Где цветные сны руками ловят божьи рыбаки.
И по лунам, как по рунам, выйти
в космос напрямик.
По дороге самой трудной,
где полет — последний миг…
Только в доме спит ребенок.
Захожу, скрипят полы.
Не скрипите: сон так тонок!
В степь пойду, сорву полынь
И травою горькой, дикой окурю
себя и дом:
Блажь полета, уходи-ка!
Полечу потом, потом…

* * *

Казашка — я. Смотрю на мир
в прищур
Раскосыми нерусскими глазами.
Ну что ты, друг, внутри как будто
замер…
За этот холод я тебя прощу.
Наверное, сидит в твоей крови
Тот древний страх перед
ордынской плетью.
Ты за собой, пожалуй, не зови…
Возьму, как крепость, сердце —
не заметишь.

* * *

Я оденусь в шелк июля,
Не зови меня — ушла.
Пусть молва летит, как пуля,
Зависть жалит, как пчела.
Над ручьем и над канавой,
Где скопился сельский сор,
Напрямик шагну я с правой
Всем врагам наперекор.
Улыбнусь песочным сотам
Муравьиного вождя
И зонта дырявым сводом
Не закроюсь от дождя.
Прощевай, моя избушка,
Прощевай, моя земля!..
Я свободна, как лягушка,
В черном клюве журавля.
* * *

Божий свет над деревней потух,
Скот не кормлен, и нивы не сжаты.
И от голода даже петух
Не поет, а ругается матом.
Перечеркнуты окна в домах,
В небеса — перекошены двери.
Пустотою полны закрома,
А сердца беспросветным
безверьем.
Лед не тает, летает снежок…
Но запахло весною погожей.
Надо б только от края шажок,
Дальше — легче. Дай силы нам,
Боже…

* * *

За пядью пядь, все сорок пять
годков
Я уступила без борьбы былому.
Пришел октябрь и смел в стога
солому
Любви, страстей, поджег и был
таков…
Качнулась влево чаша бытия,
Токсична осень — скука душу
точит.
То в междуречье, то вдруг
в междустрочье
Мелькнет порою неба колея.
А по весне.. в душе растает лед,
И жизнь вокруг затеет перемены.
Апрельский ветер рекам вскроет
вены
И к водопою ивы поведет.

* * *

Куда ни глянь — то грязь, то глянец,
Толпа, бездушье, виражи.
Здесь обитать — ходить по грани,
Прощелкать каблуками жизнь.
Нет, в шумном городе мне тесно,
Хочу средь сини вольной жить.
О, Боже правый, есть мне место
На широте твоей души!
Лишь там взлетаю ночью
к звездам
На легком ивовом листе,
А днем, среди тиши стрекозной,
Читаю я ногами степь.

* * *

Когда слова и дни глухи,
И на душе такая скука,
В соседнем доме воет сука…
Совсем не пишутся стихи.
Хоть треснись об пол, как часы,
Сбив в кучу стрелки, словно
шпаги.
В одном коротком, долгом шаге
От края черной полосы.

* * *

На все четыре стороны — простор,
Окину взглядом — все полынь
седая.
Порою здесь в безверье
пропадаю,
Но я терплю, ветрам наперекор.

* * *

Лови меня, а хочешь — не лови…
Неуловима я, как дождь
капризный.
Вся соль степей живет в моей
крови,
И на губах моих вся горечь
жизни…
Еще лечу шальным ветрам
вослед
И ощущаю листьев тихий лепет,
И слышу, как на черный белый
свет
С немых небес слетает снега
пепел…
И пусть порой в лицо сечет ветла,
Стихи в тиши теряют звук и голос,
Меня уже не выбить из седла –
От стыни крепну, словно волчий
волос.
* * *

А в доме спят цветы и половицы.
И время спит, и я сейчас усну.
В слепом углу, где паучок
гнездится,
Спит домовой, уткнувшись
в тишину.
Усну и поднимусь на небо пухом,
И там забьюсь в глухую щель
небес.
А рядом в ухо будут совы ухать,
Верхушками шуметь побритый
лес…
Не просыпаюсь, глубже окунаюсь
В цветные сны, несет меня река.
Из тысячи других тепло узнаю:
На лоб ложится мамина рука…
За окнами, как курица слепая,
Крадется ночь безмолвно —
время сов.
Под утро просыпаюсь, просыпая
Цветные семена последних снов.

* * *

Сменить бы адрес и пальто,
Отдать дверям ключи.
С валетом рыжим и с зонтом
Уйти бы в степь ночи.
Молчи, трава, тропа, молчи,
Молчи в ночи, луна.
Мне удержаться — сто причин,
Сорваться — лишь одна.
Одна — мне сорок с лишним лет!
Что курице — года?
Сентябрь — рыжий мой валет,
Куда ты, куд — куда!

* * *

Я забываю, что стихи горчат,
Что вновь по жизни лента
невезенья.
Ведь он летит на свет без
опасенья.
Пока в душе моей горит свеча.
Плохой, хороший — это мне
не важно,
Держусь за ним, готова все отдать.
Не потому, что с ним легко летать,
А потому, что падать с ним
не страшно.

Колонка "Взгляд"