В этом году отмечается печальный юбилей — 80-летие со дня начала самой страшной волны массовых репрессий в СССР, жертвами которых стали лучшие сыны народа. Брат моего деда Рсалы — Артыгалы, учитель, сельский интеллигент, по ложному доносу был обвинен в подрывной деятельности против Советской власти и расстрелян в феврале 1938 года.
Спустя 14 лет после начала очередной волны шпиономании под жернова репрессий попал мой отец. О его судьбе я и хочу рассказать.
В 50-е годы люди, знакомившиеся с монографией Ермухана Бекмаханова и пропагандировавшие его идеи, попадали в немилость, объявлялись врагами народа и заключались в тюрьмы.
Мой отец Рсалин Ахметкали в 1952 году был ответработником Новороссийского райкома комсомола в Актюбинской области. Он организовывал различные мероприятия, проводил обучающие семинары для молодежи, способствовал сохранению и развитию добрых народных традиций, обычаев. Вместе со сверстниками участвовал в совместном чтении книг и их обсуждении.
Отец проявлял завидную активность в преодолении безграмотности. Помогал всем остронуждающимся. Его организаторский талант нельзя было не заметить. И поэтому, несмотря на молодость, его хотели назначить инструктором обкома комсомола. Отец работал увлеченно, но вскоре произошло то, о чем так образно пел Шал-сказитель: «Если в ауле злословный найдется, его язык для кого-то бедой обернется». На Ахметкали Рсалина в органы поступил сигнал, что он байский отпрыск, националист, пропагандирует учебник Е. Бекмаханова «Казахстан в 20-30-е годы XIX века», сеет семя раздора между нациями. А его родной дядя Артыгалы Торебеков, занимая ответственный пост в облисполкоме, наносил вред Советской власти, обвиненный в национализме подвергся преследованию, сбежал в Западный Казахстан, но все равно в 1938 году был расстрелян. «И поэтому Ахметкали Рсалин не соответствует занимаемой должности», — утверждал в доносе в Центральный комитет партии один из его коллег.
После такой «весточки» отец был арестован, заключен в тюрьму МГБ. Там ему приклеили ярлык националиста и контр-революционера, потребовали во всем признаться. Его били днем и ночью, держали под струей ледяной воды, отбили печень, почки, выбили зубы, издевались как только могли. Сызмальства настойчивый, ценящий превыше всего достоинство и честь, он держался мужественно, утверждая, что его оклеветали. Единственное, о чем переживал, чтобы не трогали родителей, братьев, оставили в покое жену.
Его отец Рсалы вернулся с фронта инвалидом. Мать Зибира находилась где-то в ауле далеко. Там не было школы, поэтому его младшие братья Амангали, Аманбай и четырехлетняя Жанат воспитывались в доме у Ахметкали и Софии, его супруги. Детей обзывали «потомками врага народа», ровесники сторонились их, как чумных. А друзья отца, общавшиеся с его женой, говорили ей: «Ты уезжай из этого аула в другую сторону, например, на Урал, к своим, найди там свое счастье, молодая еще, подумай о будущем. На Ахметкали надежды нет, он будет сослан в Сибирь».
Она не вняла советам и решила ждать любимого. Переносила тяготы, не сетуя на горькую судьбу, ухаживая за Амангали, Аманбаем и Жанат, оберегала очаг. Когда взяли отца, мать носила под сердцем своего первенца, из-за переживаний случились преждевременные роды и она потеряла малыша.
После кончины Сталина многие безвинно брошенные в тюрьмы были освобождены. Обрел желанную свободу и мой отец Ахметкали. «О Аллах, в чем его душа держалась, не знаю, одни кости, обтянутые прозрачной кожей, без зубов… Отца вашего, вошедшего в свой дом, не узнавали…», — вспоминала о нем мама. Все его встречали, радуясь, что живой. Однако пять месяцев он сидел дома без дела, потому что ему не доверяли, не принимали на работу.
Потом его отправили в совхоз, в глубинку. Довелось ему работать трактористом, учетчиком, кассиром и главным бухгалтером.
Однажды в 1973 году в наш аул заехал один человек на черной «Волге». Я направлялся с пятилетней сестрой Гульшат на велосипеде к магазину, а тут вижу припаркованную черную «Волгу». Ребятня стоит, окружив машину, любуется ею. Мы тоже подкатили поближе, детвора разом выдохнула: «Максат, Максат, этот дядя спрашивает, где ваш дом». Мы и повели незнакомца к себе. Оказывается, мама уже пришла с работы, вроде узнала его, поздоровалась, справилась о житье-бытье. К вечеру и отец вернулся с работы. Они сразу узнали друг друга, обнялись. Начался доверительный разговор. Пили чай, беседовали. Время — за полночь. Мы укладываемся спать.
Когда заря только начала заниматься, я проснулся, смотрю: отец и незнакомец все еще разговаривают. Тут этот человек начал плакать, говорил много непонятного, среди бурных излияний твердил: «Прости меня». Расстроенный, он, распрощавшись с родителями, уехал. Я сел вместе с ним в салон машины, чтобы указать дорогу. За околицей он сказал мне: «Максат, прощай!. Будь здоров, стань достойным сыном своих родителей и гражданином Отечества». Поблагодарил за проводы и дал мне 100 рублей. После того, как он уехал, отец три дня ходил расстроенный, как в воду опущенный.
А жизнь шла своим чередом, папа тяжело заболел. Перенесенные тяготы судьбы дали о себе знать. Вскоре он ушел из жизни. Мы выросли. Помогали матери, жили скромно. Однажды мы с мамой дома остались одни, я перебирал старые фотографии, вспоминал отца. И тут я возьми да и спроси маму о том незнакомце, который приезжал к нам на черной «Волге». Мать, попросив меня никому ничего не говорить, рассказала, что незнакомец некогда работал вместе с папой в райкоме комсомола. Когда отца пригласили в обком комсомола на солидную должность, он взял да и накатал на него то самое письмо. Все произошло, как в изречении: «Если один удачливый начнет карабкаться наверх, то найдется другой, который, потянув его за полы, свалит на землю».
Этот его сослуживец по комсомолу сделал большую карьеру, впоследствии занял должность крупного начальника в министерстве. В тот раз, когда он приезжал, врачи обнаружили у него неизлечимую болезнь. И он решил извиниться перед отцом за совершенное им когда-то предательство. Перед тем, как проститься, он сказал: «Ахметкали! Друг мой. Знаю, что ты до сих пор меня считаешь своим другом. Я же перед тобой виноват, потому что в тюрьму безвинного тебя посадил я. Это я написал пасквиль на тебя. В то время я был влюблен в твою жену. Не скажу тебе, что жизнь моя удалась. Женился дважды. Ни от одной из них детей не имел. По сравнению со мной ты счастлив, хотя живешь в глубинке, ты в кругу своих детей, со своей любимой. Если можешь, прости. Чего захочешь от меня, то и получишь. Хочешь, устрою твоих детей в любой вуз в Алматы», — и зарыдал.
Тогда отец и сказал ему:
— Ладно… Каждый из нас ошибается. Только не каждый осознает ошибку. А тебя прощаю. Повинную голову меч не сечет. Ну, а насчет детей… Что дети… Каждый из них в ответе за свою судьбу. Что написано на роду, то и увидят. Лишь бы были живы-здоровы.
— Обнялись, а сами в слезах, — вспоминала мать. После рассказа мамы я представил своего папу, который, несмотря на все жизненные испытания, выпавшие на его долю, сохранил в себе чувства величия, благородства, великодушия и человечности.
Для себя же я сделал вывод: не делай человеку зла, к тебе же оно и вернется.
Максат РСАЛИН
