Кто провожал вас на фронт? В каких войсках служили? Возникали ли сложности с женским обмундированием? Было ли страшно? Где вы встретили День Победы? Долго ли снилась вам война? Смотрите ли вы военные фильмы? — такие вопросы были заданы женщинам-
фронтовичкам. Вот как ответили оставшиеся в живых солдатки.
До Великой Отечественной войны женщины в частях Красной Армии не служили. Но к августу 1941 года стало очевидно, что без них никак не обойтись. Первыми на фронт призвали медсестер, врачей и санитарок, затем связисток, телефонисток, радисток. Дошло до того, что почти все зенитные части были укомплектованы девушками в возрасте от 18 до 25 лет. К 1943 году в армии служили до двух с половиной миллионов женщин.
Через Курск на Берлин
Ажар апай Уразгалиева, 89 лет:
— Призвали меня в 1942 году, было мне 18 лет. Жили мы тогда в Гурьевской области, в Доссоре. Провожали мама, братишка. Служила я в зенитной артиллерии. Направили под Курск, где наши войска держали оборону. Харьков, Орел, Белград были захвачены врагами. Курск был весь в огне.
Оказывается, человек долго может обходиться без сна. Ночью – бомбежка, днем самолеты кружат. У меня была пушка 85 калибра, стреляли по самолетам. Сколько я сбила? Ой-бо-о-о-й, разве можно узнать, чей снаряд попал в самолет? После боя командиры спорили, чей зенитчик сбил, ругались между собой.
Поначалу мы ходили в мужских брюках, гимнастерке. Потом выдали юбки, береты со звездой. Хоть и война была, но за обмундированием следили строго, воротнички мы стирали каждый вечер. Все держали в порядке, иначе можно было наряд получить от командира.
Забывали о страхе. По ночам жители поселков прятались в лесу. Каждый вечер мы слышали: мычат коровы, лают собаки, люди кричат, дети плачут. До сих пор этот шум в ушах стоит. В домах оставались старики, охраняли пожитки, продукты. Утром люди шли обратно. Самый трудный бой был под Киевом, на узловой станции Фастов. Мы потеряли 18 бойцов, там, в братской могиле, похоронена и моя подруга. Я получила ранение и контузию.
Воевала в Румынии, дошла до Берлина. 7 мая с двух до четырех ночи я стояла на посту, наши все спали в вагоне, на платформе. Смотрю – светло стало, как днем. Бежит командир, кричит на ходу: «Ребята, девушки, война закончилась!». Я от радости всех в вагоне растолкала: «Чего вы спите? Война кончилась!». Меня целуют, обнимают, кто плачет, кто смеется.
Долго еще снились мне бои, и до сих пор иногда просыпаюсь от криков. Фильмы про войну раньше смотрела, да, именно так все и было, разве станут неправду показывать?
…И баланды котелок
Нина Ефимовна Ярославцева, 89 лет:
— Мы жили в Калининской области, городе Весьегонск. Как-то в тылу, в Калинине, мы выгружали раненых из вагонов. Тут сказали, что немецкий десант высадился, семь тысяч человек. Все – бежать. По мосту через Волгу. Боимся, взорвут мост. Мы с подругами-белорусками переночевали в одном доме. Хозяева ушли, захватив с собой только продукты. Я еще думаю: «Ведь остались магазины без хозяев, там и золото, и вещи. Дома остались. Разграбят же». Никак не дойдет до меня, что немцы наступают, не до вещей людям. Не помню, сколько дней и ночей шла я тогда до Весьегонска. Ночевала на вокзалах, на полу школы. Иногда женщины пускали в дом переночевать. Мне неудобно было, что нечем расплатиться. Под комбинезоном у меня было четыре легких свитера, я их отдавала. Пока до дома добралась, ноги в ботинках распухли так, что ступить не могла.
В 1943 году меня призвали на фронт. Мне было 19 лет. На войну меня провожал папа, мама в это время уехала к родственникам. Папа плакал. Служила я в зенитно-пулеметной дивизии ПВО особой Московской армии.
Когда первый раз стреляла из пулемета, глаза закрывала, было страшно. Наши войска стояли в районе Зубцова, Ржева. Огневые точки находились на крышах домов. Сначала девушки в мужской форме ходили. А позже нам выдали платья. Как сейчас помню, мы погоны нацепили, любуемся собой. А тут командир взвода Ларин на строевую подготовку вывел нас и заставил по-пластунски по грязи ползти. Мы стараемся не запачкать платья, приподнимаемся, он кричит. Молодой тоже был, любил посмеяться над нами.
Жили в землянках, отдельно от мужчин. И не дай Бог, кто из них к нам заглянет, у нас с этим строго было. С утра – подъем, строевая, политзанятия. По тревоге поднимут – мы на огневые точки. Город Зубцов, помню, весь разбитый был, ни одного дома не уцелело. Люди жили в землянках, иногда подходят к нашей части и кричат: «Старшина, старшина, приходи на бугорок, принеси буханку хлеба и баланды котелок». Никогда не забуду эти слова.
В конце войны работала на московском заводе «Серп и Молот». Там и Победу встретила. Фильмы военных лет не смотрю, для меня война другая была, не такая, как сейчас показывают.
Первым делом — самолеты
Ксения Владимировна Манько, 90 лет:
— Я с детства воспитывалась в семье брата, родители рано умерли. В мае 1942 года нам, комсомольцам Хобды, прочитали лекцию о положении в стране. Пришла домой, а тут – повестка. Сноха собрала мне сумку: яйца, сахар, хлеб на дорогу. Провожали нас, первых девушек, призванных на войну, всем поселком. Мне было 18 лет.
Служила в штурмовой авиации, вооруженцем в технических войсках. Привезли нас в Саратов на склад техники. А мы же деревенские, я из инструментов только и знала молоток да щипцы. Начали нас учить.
Кто в чем был тогда, прямо на платья мы надели гимнастерки. Потом наши девчата из вещевого склада выдали нам авиационные комбинезоны, сапоги. Помню, как-то мы встретили девушек-москвичек из ШМАС (школы младших авиаспециалистов). Боже мой, как они были одеты! Страшно смотреть! Какие-то английские полуботинки, мужские кальсоны, затянутые как чулки резинками, серые бушлаты. Женской одежды поначалу не было, это потом нам стали выдавать юбки, сапоги, даже белье.
Затем меня направили в 808-й полк, мы остановились недалеко от станции Поворино на линии Воронежского фронта. По ту сторону шли ужасные бои, летчики на фанерных ИЛ-2 гибли каждый день.
Мы вооружали самолеты: вешали бомбы, закладывали реактивные снаряды, кассеты с патронами. Холодно было, ветры дули, снег зимой заметал. Зацепим снаряды ремнем или веревкой и тащим. Так тяжело, что кажется, кишки рвутся. Все вокруг железное, варежки тонкие. Вы думаете, почему у меня коленки такие негодные сейчас? Мы же в самолет залезали, оперевшись о колено. Вооружишь самолет за 30 минут, он улетает, готовишь снаряды к следующему.
Самое страшное было ждать свой экипаж с задания. Я, механик Михаил Тур, моторист Заболотный, оружейник Аверкин все в небо глядели: прилетит или не прилетит? Командир нашего экипажа погиб в одном из боев. Он был из Казахстана, мы его на русский лад Колей звали. Однажды мы с Аверкиным чистили оружие. Я стою, расставив ноги для упора, присоединяю тросики на пушке. Он готовит другую пушку. Да не посмотрел, что в стволе патрон остался. Потянул за тросик, снаряд как полетит прямо у меня между коленками. Оружейник бледный, трясется весь, а я даже не успела испугаться. Он потом говорит: «Наверное, у тебя за плечами ангелы-хранители сидят». Демобилизовали меня в 44-м, по состоянию здоровья.
Из фильмов мне больше всех нравится «В бой идут одни «старики».
Раньше война часто снилась, со временем как-то притупилось все.
Редакция «АВ» благодарит за содействие в подготовке материала отдел занятости и соцобеспечения г. Актобе.
Над страницей работала Гульсым НАЗАРБАЕВА
