Я вырос в России, в селе на берегу широкой реки. Помню, как время от времени к нам подруливала парусная лодка, и старенький человек в сером поношенном пиджаке деловито открывал люки трюмов, подпирая их палками. Мы издалека узнавали суденышко старьевщика и разбегались по домам, чтобы принести заранее заготовленные тряпье и кости животных. Старик на глаз оценивал их стоимость и в обмен вручал нам шары или глиняные свистульки.
Тогда я не задумывался над тем, зачем нужен был весь этот хлам. Позже, когда в школе мы собирали металлолом и макулатуру, нам объясняли государственную важность этого дела. Сегодня в этом плане ничего не делается: ту же макулатуру и массу других вещей просто свозят на свалку. Ну, да… Теперь мы стали богатыми…
Правда, известно, что наше богатство зиждется на нефти, однако специалисты утверждают, что казахстанские недра не бездонны, и через два-три десятка лет ее запасы иссякнут. Но почему мы тогда разбазариваем то, что составляет крайнюю ценность и лежит прямо под ногами?
Недавно я был в Кобдинском районе и разговаривал с одним руководителем крестьянского хозяйства. У него разная живность, а овец и коз свыше тысячи. Поинтересовался, что он делает со шкурами и шерстью, и услышал уж совсем неожиданное: «Сжигаю…».
По словам крестьянина, реализовывать шерсть и шкуру просто невыгодно, потому что их надо везти в Актобе. Там шерсть принимают по 30 тенге за килограмм (смешнее не придумаешь), а это не оправдывает даже транспортные расходы. Кстати сказать, в начале прошлого века российские купцы давали за ту же шкуру столько, сколько за мясо целой овцы. Вот ее истинная цена! А теперь многие овцеводы не проводят даже осеннюю стрижку.
Сегодня в наших селах и аулах пропадают десятки тысяч единиц различных шкур и сотни тонн шерсти. Есть, конечно, предприимчивые люди, которые разъезжают по районам, за бесценок закупают эту продукцию и сбывают ее в Турцию, но они погоду не делают. Большая часть шкур остается неиспользованной и пропадает, а шерсть, чтобы не захламлять округу, крестьяне сжигают.
Старшее поколение актюбинцев помнит, что в начале девяностых в нашем областном центре вели первичную обработку шерсти. Был сделан первый шаг к эффективному использованию этой продукции. Почему мы сегодня не продолжаем эту работу? Почему расточительно относимся к тому, что может нас обогатить?
Муапих
Баранкулов
