«АВ» продолжает публиковать цикл статей ученого, жившего и работавшего ребенком в военные годы в селе Полтавка Мартукского района.
Начало в № 5 «АВ» от 17.01.2025 г.
… В марте 1943 года мне исполнилось семь лет. Меня впервые подключили к работе. Началось с того, что зимой возникла угроза гибели колхозных коров. Закончился запас сена. Это был очередной признак нехватки квалифицированной рабочей силы из-за войны. Колхоз, оказалось, не смог заготовить нужный объем сена. О других кормах и речи не могло быть в то время.
Коров вывели на проталины, на участки вокруг аула, где снег уже растаял. Именно вывели, а не пригнали. Истощенные, они еле держались на ногах. Нам, группе мальчиков, поручили их караулить. Наши многострадальные мамы закутывали нас во что только могли. Труднее всего было найти большие сапоги или валенки, чтобы намотать на ноги как можно больше портянок.
Нас расставляли вокруг коров, как часовых, чтобы скот не разбрелся. Хотя мы видели, что животным было не до этого, они еле стояли на ногах. С жадностью, с хрустом поедали прошлогоднюю черную траву вместе со льдом. Расставлял нас на этой вахте мой дед, который сам с трудом ходил, опираясь на палку. Он был единственный старший человек, который руководил нашей работой, помогал детям. Вообще, за все время пастушьей работы в поселке я видел в лицо только двоих мужчин: моего деда и председателя колхоза, инвалида без правой ноги, протезом служило толстое, выточенное бревно. Председатель не был инвалидом войны. В поселке рассказывали, он остался без ноги из-за несчастного случая.
Вахта наша продолжалась. Пришел апрель. Обувь стала легче. Вместе с апрелем нашлись для скота и просторные пастбища, хотя пока еще не совсем зеленые. Ни одна корова не пала. Колхозный скот был спасен. Это стало большой победой для колхоза, потому что коровы в ту пору являлись одним из главных источников выживания. И не только для сельчан, но и для фронта. Мы видели, как каждую осень из нашего колхоза отгоняли в райцентр десяток коров и лошадей для нужд фронта. Таким образом, мы, дети, тоже были прямыми участниками всенародного движения «Все для фронта, все для Победы!».
Где-то к апрелю 1943 года нас обрадовало, вдохновило письмо от отца. Он писал, что у них все происходит по расписанию. Пришла весна. Зимой трудно было копать мерзлую землю для окопов, в которых солдаты грелись во время лютых морозов. Писал, что скучает по своим лошадям. Что на фронте тоже часто видит лошадей, их используют для подвозки, но они небойкие, уставшие, не такие статные, бодрые, как его лошади в Полтавке. Писал, что учения проводятся постоянно.
В конце письма отец добавил, что, по слухам, по всем приметам, предстоят тяжелые бои. Эти последние строки нас очень встревожили, много стало переживаний, волнений. Но, как советовал отец, уезжая на фронт, мы старались заглушать переживания работой.
В мае 1943 года нас, детей, подключили к другой работе – посадке картофеля на колхозном поле. На участке, куда меня привели, стояли два плуга, запряженные рабочими быками. Я увидел группу женщин, много мальчиков и девочек. И ни одного мужчины.
И сейчас у меня перед глазами стоит картина, как женщины вспахивали поле. Одна тянула быка веревкой, привязанной к рогам, вторая подгоняла его палкой, а третья крепко держала рукоятки плуга, прижимая к почве.
Нас, детей, разделили на три группы. Одна бросала в борозду картошку, другая группа вслед засыпала борозду тяпками, совками, руками. Третья группа чистила картошку на обед для работающих. Я попал в третью группу. Рядом с нами ставили большую корзину с картошкой, два ведра с водой. У меня уже был навык по очистке картошки дома, он мне очень пригодился.
Но тогда не у всех детей эта работа получалась. В первые дни многие начали хныкать. Но быстро замолкали. Сразу усвоили, что хныкать, плакать не принято. Если кто-то из детей начинал пускать слезы, тут же следовало наказание, при этом не обязательно от родной матери. Цель была общая – выстоять, выжить. А выстоять можно было только вместе. Изможденные наши матери, успокаивая детей, с надеждой говорили: «Вот кончится война…».
К обеду дети заканчивали чистить картошку. О качестве, чистоте работы думать не приходилось. Но другого выхода не было. У каждой взрослой женщины были свои обязанности. Одна из них из этой картошки в большом котле готовила пюре. Другие женщины приносили быкам охапку травы, по ведру воды. Потом вся бригада садилась вокруг котла, все молча ели пюре деревянными ложками.
Дети, как правило, от взрослых ждут внимания, заботы. Мы тоже смотрели на своих мам, тетушек. Лица у женщин были одинаково тусклые, обветренные, усталые. Кожа лиц шелушилась.
Эти лица даже спустя много лет постоянно мне кого-то напоминали. Позже я пришел к выводу, что они были настолько безликие, что напоминали иконы. Вот что может сделать война с человеком.
В один из дней, когда наша бригада закончила обедать, какая-то женщина хотела затянуть песню, но слезы заволокли ее глаза. Она встала, за ней встали все и, вытирая глаза, снова приступили к работе.
Я снова вспомнил слова отца, который перед отъездом на фронт сказал, чтобы мы любые трудности, бедствия заглушали работой.
Нас, семилетних, восьмилетних детей, привлекали и к другим работам. Мы уже чувствовали себя отдельной трудовой бригадой. А дети постарше нас, девяти-десятилетние, считались взрослыми, они были заняты на более ответственных участках. Чистили скотобазы, делали для топлива кизяк. В июне начинался сенокос, на эту работу направляли взрослых ребят. В колхозе было две сенокосилки. Мальчики, которые на них работали, считались самыми важными.
Детей старше 11 лет среди нас не было. Из-за того, что в поселке была только начальная школа, начиная с пятого класса ученики уходили в средние школы других районов. Они, конечно, работали по месту учебы. В их числе был и мой брат Мухит.
Летом мы постоянно ходили на картофельное поле, посаженное с нашим участием. Научились полоть, чистили ряды от сорняков, скидывали их в корзины и относили к скирдам сена: прибавка к зимним заготовкам колхоза.
На поле картошка выросла ровными рядами, вся зеленая. Оказалось, поле очень большое. Не знаю, какие мысли были у других мальчиков, но у меня возникло чувство вдохновения от того, что мы тоже способны на что-то важное и нужное. К тому же яркое летнее солнце прибавляло умиротворенности.
В тот день с группой мальчиков мы шли домой, говорили о школе, о том, что скоро пойдем в первый класс. Некоторые увлеченно рассказывали о «Букваре», увиденном у старших братьев или сестер, о красивых картинках в учебнике. Дойдя до дома, я столкнулся с тем, от чего в один миг все погасло: и радость от результата своего труда, и яркое летнее солнце.
Неужто эта весточка снова от злодея-войны, неотступно преследующего, несущего с собой зло и несчастья. Что же произошло?
P. S. Продолжение читайте в одном из следующих номеров «АВ»
