В конце шестидесятых я был студентом Гурьевского пединститута. Жили мы, приезжие, в общежитии, а наш историко-филологический факультет находился около старого городского рынка. По пути в институт мы пересекали небольшой пустырь, потом шли через парк, а дальше по улице, где еще сохранились постройки начала прошлого века.
Весной и осенью шли обильные дожди, и самой «модной» обувью у нас в те времена считались резиновые сапоги. Их носили все: и взрослые, и дети, потому что солончаковая почва буквально разъедала кожаную обувь. Перед входом в институт стояли ряды металлических чанов, наполненные водой, а рядом длинные деревянные рейки с привязанными к их концам тряпками для мытья обуви. Как мы ни старались, все равно в аудиториях и коридорах в дождливые дни было грязно…
Гурьев называли большой деревней. Низкие приземистые дома, серые, разбитые и лишенные зеленых насаждений улицы. Деревья в городе и сейчас растут плохо, так как соленая подземная вода подходит близко к почве. Украшениями города были улица Ленина, которая брала начало от гостиницы «Жаик» и тянулась до Жилгородка, а также мост через Урал. Река делит город на азиатскую и европейскую части. Кстати, в европейскую лигу футбола мы вошли благодаря тому, что в Атырауской области наша страна небольшой территорией вклинивается в европейскую часть континента.
Закончив институт, я уехал из Гурьева, но проездом на родину, в Астрахань, бывал там часто. Изменений существенных не замечал: та же серость, непролазная грязь. И это была область, которая поставляла в большом количестве нефть, мясо, черную икру и рыбу осетровых пород!
Изменения стали появляться, когда страна получила Независимость. Тогдашний руководитель области Имангали Тасмагамбетов, увидев город, утопающий в хламе, объявил чрезвычайную ситуацию. Весь грузовой транспорт, независимо от того, в какой собственности он находился, был задействован на вывозе мусора. Нерадивых горожан, а также предприятия, продолжавшие сорить, обложили большими штрафами. Крайние меры позволили навести порядок.
Теперь я приезжаю в другой город. Он и называется ныне по-другому — Атырау. Мне нравится бывать там, ходить по чистым и опрятным улицам, вдыхать прохладу Жаика, прогуливаясь по обновленным набережным. Строится город продуманно, с большой перспективой. Сносятся целые кварталы старых построек и на месте их возводятся современные кварталы.
Пять-шесть лет назад по главным улицам города невозможно было проехать: на каждом перекрестке случались заторы, теперь это осталось в воспоминаниях. Атырауцы решили эту проблему за счет строительства мостов. Если раньше функционировал лишь один мост через Жаик, то теперь их восемь, еще один — пешеходный.
Город удивляет гостей чистотой и ухоженными улицами. За короткое время там сумели покрыть асфальтом все улицы и, пожалуй, теперь в городе не найдется даже переулка, который бы остался не заасфальтированным. На всех улицах есть тротуары, многие из них выложены плитками. На улицах нет суеты, их не убирают средь бела дня. Люди стали привыкать к порядку. Можно пройти сотни метров и не увидеть ни одного окурка, брошенного под ноги.
Однако зеленых насаждений крайне мало. На главной улице, около гостиницы «Казахстан», я увидел диковинные деревья, и из любопытства присмотрелся к ним повнимательнее. Оказалось, это искусственные растения, вкопанные для того, чтобы окрестность выглядела наряднее. Очень мало газонов и цветников.
В Атырау мне больше всего нравится гулять на набережной. Река украшает любой город, а если еще есть красивая набережная, то он выигрывает вдвойне. Иду по набережной, сразу нахлынули воспоминания. Внизу медленно несет свои мутные воды Жаик. Здесь слева когда-то был пустырь, а теперь стоит главное административное здание города — областной акимат. Перед ним — памятник султану Бейбарысу. Атырауцы считают его своим земляком. По преданию он родился где-то в тех краях, относится к роду беріш. В юные годы будущий султан был захвачен вражескими племенами и продан в рабство. Так он попал в Египет. Храбрый и воинственный Бейбарыс возглавлял охрану правителя Египта, которая состояла целиком из таких же, как он сам, мамелюков (рабов). Он сумел организовать их, совершил переворот и захватил власть. Почти пять веков этой страной правили потомки кипчаков…
Чуть дальше тянулся ряд купеческих домов с покошенными воротами и дырявыми крышами. Один из них был рестораном. Помню, там работал шеф-поваром пожилой татарин, который умел готовить вкуснейшие рыбные блюда. Рассказывали, что его частенько приглашали для консультаций в московские рестораны.
Этих домов сейчас нет. Их снесли и построили красивые высотки. В основном застраивается правый, европейский берег Жаика. Панораму строительства хорошо наблюдать с прогулочного катера. С него город выглядит намного солиднее.
Гости Атырау обязательно стараются побывать на рыбном базаре. Внешне ничего примечательного: два торговых ряда под навесом и… горы рыбы. Глаза разбегаются от обилия разной рыбы — копченой, вяленой, свежей. В отличие от других городов рыбой в Атырау торгуют поштучно, а не на вес. Карп, к примеру, семьдесят тенге, судак — по триста, а сазан от 800 и выше. Но это такие сазаны, что поднять их и донести до машины стоит немалых усилий.
При желании можно купить икру и осетрину. Их не продают в общих рядах, а реализуют за дальними воротами базара. Соблюдают осторожность, как-никак за осетровые могут строго наказать, но и это не особо смущает продавцов. Они торгуют осетриной не из-под полы, а открыто.
Как эта редкая рыба оказывается в продаже, можно только догадываться. Ловить рыбу запрещается, но браконьеры не унимаются. Они хорошо знают природу рыб и используют эти знания на практике. Летом, когда осетровые идут на нерест, они используют петли. Совершенно бесхитростное орудие лова: на длинную толстую леску через каждые 1,5 — 2 метра привязывают петли, потом заплывают на середину реки и конец лески с грузелком и бросают в воду. Рыба нерестится там, где она появилась сама, а потому стремится в верховья реки. Попавшая в петлю рвется только вперед, и еще больше затягивает ее. Когда белуга или севрюга отнерестились, у них уже не остается сил возвращаться к морю своим ходом, и они просто катятся по дну, обдирая свои бока. Тогда применяют оханы — большие крючки, часто нанизанные на толстые шелковые нити, которые забрасывают на дно реки. Рыба цепляется за крючок и не может освободиться самостоятельно.
Вот такие рыбачьи премудрости. Бывалые рыбаки могут рассказать о многих способах ловли рыбы. Самый простой из них — ловить на удочку. На крючки насаживают червя и забрасывают леску далеко в реку. Однажды я наблюдал, как минут за сорок рыбак поймал четыре здоровенных сазана. Его партнер не успевал бегать продавать их. Для многих рыба является хорошей статьей дохода. С браконьерством пытались бороться во все времена, но тщетно.
…Скоро мы будем праздновать двадцатый год нашей Независимости. Атырау — это детище Независимости. За какой-то десяток лет город полностью преобразился. Сейчас эти перемены особенно заметны. Если верить атырауской прессе, 95 процентов городов и сел области газифицированы, 90 процентов обеспечены питьевой водой, приведены в порядок все основные дороги. Именно они были самыми проблемными для Атырауской области.
Все чаще спрашиваю себя: «А мог этот край измениться будь сейчас советская власть?». Глубоко сомневаюсь. Ее, прежнюю власть, мало волновали проблемы окраин. Помню, когда развалился Союз, у многих было паническое настроение: «Мы без России не выживем!». А вот и выжили! И яркий пример тому — Атырау. Пусть он давно не мой город, но я патриот, и искренне радуюсь всему хорошему, что происходит в любом уголке нашей необъятной страны.
Муапих БАРАНКУЛОВ,
Актобе — Атырау — Актобе
