На днях из трехнедельной экспедиции в Псковскую область вернулись актюбинские поисковики.
В их числе и корреспондент «АВ». Журналист напрямую столкнулся с трудностями, которые поисковикам приходится испытывать в ходе своей непростой, но благородной работы.
Дорога дальняя, трудная…
Начнем с того, что делегаций в условленное место было отправлено две. Одна из Алматы (13 человек), другая из Актобе (12 человек). Алматинцы (к слову, никто из них не имел абсолютно никакого опыта поисковой деятельности) отправились в Псковскую область на самолете. Снаряжение для их лагеря было предусмотрительно вывезено из южной столицы на грузовике-вездеходе. Наша же группа с грузом поехала на места раскопок на микроавтобусе «Мерседес» с прицепом.
Сама дорога заняла по времени более двух с половиной суток. Это довольно неплохо, учитывая, что водитель у нас был один. Добравшись до райцентра Новосокольники (около 500-600 километров от МКАД), после встречи с руководством района мы вынуждены были проехать еще 70 километров. 30 из них — по проселочной дороге, а последние три по бывшей военной, которую окружали болота.
У нашего «бусика», разумеется, не было никаких шансов проехать по ней. Он безнадежно застрял бы на первых 20-30 метрах на пути к месту высадки. Застревал и алматинский «КамАЗ», но за счет трех ведущих мостов ему удавалось кое-как вырываться из плена.
— Этот участок самый тяжелый в моей жизни. Просто не представляю в Казахстане таких дорог. Когда мы завозили снаряжение и багаж, то наш «КамАЗ» чуть не перевернулся и не провалился в болото — настолько сильно кидало нас из стороны в сторону, — говорит водитель алматинского грузовика Нурлан.
К его словам можно добавить лишь то, что и пешеходам было нелегко. Пройти пару километров по такой трясине все равно что пробежать все 20 по асфальту. Идти нужно было быстро, иначе ноги сразу же засасывала жижа. Нести в таких условиях тяжелую ношу не представлялось возможным.
Кстати, я только сейчас понял, насколько тяжело было фашистам продвигаться к Москве осенью 1941-го. Многие, наверное, обращали внимание на кадры военных лет, в которых замученные немцы толкали застрявшие в грязи грузовики, пушки, прочую технику. Тяжело приходилось и защитникам Отечества. Так вот наша экспедиция находилась примерно в таких же условиях. Особенно после дождя.
Даже поисковик с 25-летним стажем Олег Припадчев признался, что эта одна из самых тяжелых вахт в его жизни:
— В последний раз мы работали весной этого года на тверской земле. Там условия были несколько другие. Лагерь был разбит рядом с местами боев, а вблизи находился открытый источник воды. Здесь же все намного сложнее.
Лагерь
Лагерь актюбинского отряда был разбит на опушке леса рядом с алматинским. Условий в нем не было никаких, однако по ходу дела из баклажек были изготовлены умывальники, своими силами построен более или менее комфортный туалет. Затем появилась импровизированная кухня с местами для кухонной утвари. По вечерам работали две подстанции, которые в сумме давали электричество на 8 киловатт. Этого хватало, чтобы горели лампочки, широкоэкранный проигрыватель для кино, заряжались сотовые телефоны. Еду готовили по старинке на костре.
Главная проблема заключалась в отсутствии поблизости источника воды. Чтобы помыться, нужно было ехать или на речку Пузня, или в муниципальную баню райцентра. Что касается питьевой воды, то ее источник мы нашли «совсем рядом» — в 15 километрах от лагеря. Правда, здешняя вода сильно отдавала сероводородом (проходила она через залежи торфа, отчего имелся неприятный запах тухлых яиц). Но и из этого положения был найден выход. Местные жители подсказали, что нужно дать воде отстояться и через два часа запах сероводорода улетучивается.
— Запашок, конечно, немного остается, но мы к нему уже привыкли, да и вы привыкнете. Самое главное, что в целом эта вода пригодна для питья. Кроме того, в чистом виде она полезна для кожи. Если умываться ею каждый день, то угри, прыщи появляться перестают, а кожа становится более молодой,- рассказала нам жительница села Шенаилово Валентина Сергеева.
Не беремся оспаривать мнение пожилой женщины, но, к счастью, животы от такой воды ни у кого не скрутило.
В дремучем лесу
Путь от лагеря до мест захоронений занимал по времени около часа в один конец. Почему так долго? Потому что идти приходилось через лес, где можно было заблудиться. Сначала дорогу выбирали при помощи GPS-навигатора. Однако путь туда и назад всегда был разным, поэтому было решено ставить метки и зарубы. После четвертого рабочего дня наконец был определен единый маршрут, благодаря чему временной путь сократился до 25-30 минут. И следовать по нему нужно было четко, иначе можно было легко вступить на медвежью тропу, которая проходила рядом. Звериная дорога вела глубоко в лес, откуда и не всякий бы смог выбраться.
Ходили поисковики группами. В качестве первого и замыкающего шли только опытные, проверенные люди. И все же один раз небольшая группа, состоящая из актюбинцев и алматинцев, сбилась с пути. После трех часов плутания они выбрались-таки из лесного плена. Впоследствии выяснилось, что казахстанцы отклонились от курса примерно на 1 километр. Что такое 1 000 метров в лесу, наверное, объяснять не надо. Хорошо, что произошло это в дневное время.
Среди болот
Само место братского захоронения заросло деревьями и кустарником. Вычищать их пришлось бензопилой. Но спустя пару дней лезвия ее режущего элемента затупились. Основные рабочие инструменты поисковика — щупы и лопаты, включая и саперные. Щуп — это длинный, остроконечный металлический прут с деревянной или пластмассовой рукояткой. Он незаменим при поисках костей. Например, с ним очень точно можно определить, есть ли человеческие останки в данном месте или нет. Кости от прикосновения металла издают характерный тупой звук. Его ни с чем не перепутаешь.
Если есть подозрение, что в том или ином месте находится захоронение, в дело вступают штыковые лопаты. Сняв верхний слой почвы, далее поисковики трудятся с помощью саперной лопатки. Почему именно ею? Во-первых, очень удобно. А во-вторых, меньше шансов повредить останки. Здесь концентрация нужна почти такая же, как у саперов. Одно неверное движение, и тот же череп может просто развалиться на части…
Дело осложнялось тем, что местность оказалась болотистой. Плюс грунтовые воды. Они находились очень высоко, почти у поверхности земли. Поэтому параллельно с раскопками приходилось периодически черпать воду из вырытой ямы.
Работы шли с утра и до самого вечера. Обедали поисковики неподалеку от захоронения. Рацион был скудным — банка тушенки или каши да хлеб с чаем. В первый же день были подняты останки 9 офицеров Красной Армии. Определить их было нетрудно — офицеров, как правило, хоронили в персональных могилах. С каждым днем поисковики находили все больше и больше останков.
Большинство останков из братской могилы оказались разъеденными. Поэтому количество солдат определяли по бедренным костям. Они у человека большие, и, как правило, относительно других частей скелета хорошо сохраняются. Их, как известно, у одного человека две. Поэтому нехитрые математические подсчеты дают точную картину. Например, если по итогам работы поднято 100 бедренных костей, то можно смело говорить о найденных останках 50-ти солдат.
Испытание ливнем
А вот чего мы испугались по-настоящему, так это дождя. Дождь в лесу иначе как стихийным бедствием не назовешь. В одну из ночей небесная канцелярия разразилась мощным ливнем. Наши допотопные палатки еле выдержали его давление. От разрушения спасла полиэтиленовая накидка, по которой жидкость стекала вниз и не скапливалась. Тем не менее, только оперативные меры, предпринятые отрядом, не позволили нашим вещам и спальным мешкам окончательно промокнуть или утонуть в воде.
Проливной дождь значительно осложнял и поисковые работы. Теперь, чтобы снять только верхний слой почвы, требовалось приложить неимоверные усилия. А чем глубже копаешь, тем земля становилась сырее. Соответственно и работать становилось сложнее.
От постоянных дождей было сыро и влажно. Даже постиранные вещи высыхали на солнце в несколько раз дольше обычного.
Подрастает достойная смена
О таких опытных поисковиках, как Гумер Галеев, Олег Припадчев, Сергей Сысоенко, Кудайберген Джумеев и Ермек Мурсалимов, мы уже писали в прежних публикациях. Нелишним будет рассказать и об их подрастающей смене. Молодая поросль актюбинского отряда из школьников и студентов уже имеет неплохой опыт ведения поисковых работ. Ильяса Мурзагали, Дмитрия Трухана, Евгения Мерца и Даурена Джумеева можно смело включать в состав любой экспедиции. Но особенно хотелось бы выделить 22-летнего Чингиза Давлеткереева. Чинга, как его называли партнеры по отряду, по работо-способности был, пожалуй, лучшим. Несмотря на молодой возраст, он настоящий профессионал. Многие сохранившиеся целиком черепа — его прямая заслуга.
Сам Чингиз учится на историка, однако очень хочет попробовать себя в роли спасателя МЧС. Думается, руководителям актюбинского территориального подразделения стоит обратить свои взоры на этого паренька.
Большой вклад в общее дело внесли и представители южной столицы. На их счету десятки поднятых советских бойцов и командиров. Не имея никакого опыта работы в этой сфере, алматинцы, ведомые Александром Фадюшиным, сразу прониклись духом поискового движения и пообещали совместно с нами в следующем году доработать до конца это захоронение.
Спасение медальона Степанычева
Большую радость вызвала во время раскопок находка медальона советского солдата. Вскрывали его уже в лагере. Содержимое медальона находилось в плохом состоянии. Части именного листа истлели. И, тем не менее, благодаря профессиональным действиям актюбинских поисковиков удалось выяснить личность бойца. С помощью лупы мы разглядели имя и фамилию солдата, а также откуда он призывался. Правда, чтобы узнать эти данные, потребовалось бумагу размягчить в воде и дать высохнуть. Погибшим оказался Федор Степанычев, уроженец Саратовской области. На фронт был призван в 1941 или 1942 году. Он числился в списках захороненных в братской могиле.
Содержимое медальона передано на хранение в псковский музей.
Комариная атака
Со стороны — лес манит в свое зеленое лоно. Когда проезжаешь мимо него, частенько мелькает мысль: «Эх, заехать бы туда, подышать чистым воздухом!». На самом деле лес здесь таит в себе много опасностей. Тут тебе и дикие звери, и кровожадные насекомые. Если со зверями все понятно, то ползучие и летающие твари оказались даже ужаснее. Только шершни чего стоят! Во время трапезы эти хищные насекомые были нашими частыми гостями. Представьте себе осу, только в два-три раза больше по размерам. Такая вот укусила одного из членов экспедиции в руку. Да так, что чуть ли капельницу ему не пришлось ставить. Если серьезно, то шершни кусают гораздо больнее, чем осы. Конечно, один укус вряд ли приведет к летальному исходу. Радовало только то, что сами по себе шершни малочисленны и неагрессивны. Даже на отмашку рукой реагируют спокойно. Их агрессия проявляется, в основном, возле гнезда.
Но как ни странно, по-настоящему достали людей не шершни, а комары. Кровососы буквально атаковали поисковиков. В отличие от актюбинских собратьев псковские лесные гораздо более настырные и практически не боятся человека. От комаров не было никакой защиты: спреи, мази и прочие разрекламированные средства оказались в здешних условиях малоэффективными. Несмотря на запрет в инструкции пользоваться ими более трех раз в день, доведенные до отчаяния люди «пшикались» практически круглые сутки. Из-за чего одежда пропиталась специфическим запахом. Гораздо больший эффект давал дым от костра, но понятно, что все время сидеть у огня невозможно.
В конце концов решено было идти на кардинальные меры — выкосить и вытоптать всю окружающую лагерь траву, в которой, как предполагалось, и плодились комары. И надо отметить, что результат от таких мер был положительный — пискунов стало заметно меньше. Но полностью их отвадить, конечно, было невозможно. Постепенно мы привыкли к лесным кровопийцам и на их укусы не обращали особого внимания.
Одной цифрой
Останки 173 советских солдат и офицеров были подняты поисковиками и перезахоронены в селе Монаково.
Вместо послесловия
Еще в марте псковичи утвердительно заявляли, что прах Алии Молдагуловой покоится не на мемориальном захоронении в деревне Монаково, а в глухом лесу. Эту версию раскрутил один из республиканских телеканалов. История почти сразу же обросла весьма противоречивыми подробностями. В целом общество разделилось по этому вопросу на два лагеря: одни были уверены, что она захоронена в Монаково, другие в этом сомневались.
Предварительную точку в этом споре была призвана дать пресс-конференция, состоявшаяся 27 августа в музее Алии Молдагуловой, в которой приняли участие представители областного управления культуры, поисковики, общественники, родственники девушки-героя.
Первым слово взял учредитель фонда «Боевое братство» Актюбинской области Гумер Галеев. По его словам, предположения о том, что одни из найденных останков принадлежат легендарному снайперу, были основаны на конкретных фактах:
— Среди захороненных близ бывшей деревни Пичевка числится Алия Молдагулова. Кроме того, в списке солдат и офицеров всего три женщины, и только одна из них — монголоидной расы. То, что найденные нами останки принадлежат девушке азиатской национальности, подтвердили эксперты. Еще одно косвенное доказательство: найденный медальон бойца Федора Степанычева. Его имя и фамилия есть в списках захороненных там воинов.
Тем не менее, Гумер Галеев считает, что только генетическая экспертиза прояснит ситуацию окончательно.
Позиция следующего докладчика, председателя ОО «Қос шынар» Галымжана Байдербеса, свелась к тому, что неважно, где захоронена Алия Молдагулова — в Монаково или в другом месте. Главное, что ее подвиг, равно как и сам факт ее существования, а также гибели на псковской земле, не подвергается сомнению:
— Существуют несколько версий относительно захоронения нашей Алии. Я придерживаюсь того, что она покоится в Монаково. На этот счет есть показания конкретных людей. Но, мне кажется, особой разницы, где она захоронена, нет. Самое главное — ее подвиг бессмертен.
Галымжан Байдербес предупредил также попытки перезахоронить прах Молдагуловой на казахской земле:
— Тот, кто так думает, сильно ошибается. Герой должен покоиться там, где погиб. Алия рассталась с жизнью на псковской земле и должна оставаться в этом месте.
Другие выступающие поддержали его мнение и высказались в пользу того, что останки девушки-снайпера не нужно перевозить на родину. Что касается ДНК-экспертизы, то это на сегодняшний день, пожалуй, единственная возможность получить ответ на многие вопросы. Правда, когда именно она будет проведена, неизвестно. Известно лишь то, что один из родственников Алии, Сапар Молдагулов, будучи на церемонии перезахоронения в Монаково (см. «АВ» № 99-100), взял с собой для проведения экспертизы части останков героини.
По окончании выступлений Гумер Галеев от имени псковского военно-патриотического общества «След пантеры» вручил поисковикам благодарственные письма.
Асхат КАЛЖАНОВ,
Актобе-Новосокольники-Насва-Монаково-Актобе
P.S.
Сами участники поисковой экспедиции в Псковскую область надеются завершить начатое ими дело до конца. Иначе это будет крайне несправедливым по отношению к сотням солдат, в том числе и казахстанцам, лежащим в забвении в заброшенном захоронении. Вопрос только в финансировании. За свою работу поисковики не получают заработной платы, премий. Но в то же время, конечно, они не могут себе позволить оплачивать из своего кармана поездки в дальние регионы России. Ведь помимо транспортных расходов, нужно еще как-то питаться, кормить семьи в свое отсутствие. Требуется обновление и материально-технической базы актюбинских поисковиков.
