Возвращение
В прошлом номере мы рассказывали о злоключениях актюбинки Шолпан Дюсембековой, волею судьбы оказавшейся в эпицентре беспорядков на национальной почве в Урумчи. На четвертый день конфликта ей все-таки удалось добраться в аэропорт и вылететь в Алматы. Сейчас она дома и вот что рассказала о тех днях, которые кажутся ей теперь кошмарным сном.
После того, как вся казахстанская группа покинула санаторий, Шолпан одна осталась в больнице и видела, как на улицах шли погромы. Сначала уйгуры 5 и 6 июля до обеда расправлялись с китайцами, громили магазины и сжигали автомобили. После полудня 6 июля и 7 июля уже китайцы в отместку делали то же самое с уйгурами. Это была настоящая война. По словам Шолпан-апа, в этой дикой резне пострадали и местные казахи. Это были ужасные, кошмарные дни и ночи, наполненные страхом и неопределенностью.
На улицах стояли танки, войска, полиция. Телефон и общественный транспорт не работали. В городе разрушения просто ужасные — разбитые и разграбленные магазины, сгоревшие остовы автомашин, обуглившиеся балконы и почерневшие проемы окон. Как говорит Шолпан-апа, картина разрушений напомнила ей хронику блокадного Ленинграда.
Но и в этом кошмаре она познала проявления человечности и доброты. Местные жители — китайцы, уйгуры, казахи, узнав, что она иностранка, искренне помогали ей во всем. Они спрашивали: есть ли у нее хлеб, другие продукты, давали свои сотовые телефоны, чтобы она могла позвонить родным.
В день вылета домой, 8 июля, Шолпан-апа на такси добралась в местный райком Компартии. Там выставили тройной кордон охраны. Узнав, что она иностранка, Шолпан пропустили к первому секретарю. В беседе с партийным лидером наша соотечественница попросила помощи в возвращении на Родину. Ей обещали помочь.
В тот же день из центра в аэропорт выезжал автобус с группой туристов. Директор турфирмы помогла Шолпан Дюсембековой сесть в их автобус. Мало кто из них верил, что они выберутся из города. Но под усиленной охраной солдат автобус все-таки доехал до аэропорта. Здесь были сотни людей, много шоп-туристов. Пассажиры сидели и возле здания аэропорта. Оказалось, что три дня люди не могли попасть из закрытого города в аэропорт и самолеты улетали полупустыми.
Мест в самолете, следующего рейсом Урумчи — Алматы, не было. Через женщину-казашку, работавшую в таможне, пришлось вновь обращаться к партсекретарю. Сейчас неизвестно, что больше помогло: партийная солидарность или сострадание к пожилой женщине в инвалидной коляске, но Шолпан-апа пристроили в первом классе, в салоне для летчиков.
Сейчас все произошедшее с ней кажется каким-то одним бесконечно долгим кошмарным сном. Сном, который должен был вроде закончиться одновременно с приземлением самолета в аэропорту Алматы. Когда шасси лайнера коснулись бетонки посадочной полосы, все люди заплакали, стали обнимать друга, целовать, аплодировать. Эмоции били через край. Одна женщина-уйгурка вдруг села на пол и стала громко плакать. А другая женщина, русская, обняла Шолпан-апа, поцеловала ее и сказала: как хорошо, что у нас дома, в Казахстане, царят мир и спокойствие.
Заключительные слова Шолпан-апа произнесла на выдохе, с особым чувством облегчения, как после выполнения тяжелой работы или преодоления какого-то очень трудного испытания. Что ж, эти люди, побывав в эпицентре конфликта и перенеся ужасы погромов и резни, знают, о чем говорят…
Уже дома серьезнейший психологический стресс, в котором наша героиня пребывала в течение несколько дней в Урумчи, дал о себе знать. Шолпан Дюсембекова пролежала буквально без движения четыре дня, не в силах даже поговорить по телефону.
Мирал ДЖАРМУХАМБЕТОВ
