Реставратор из Санкт-Петербургского государственного университета и института истории материальной культуры РАН Николай Курганов известен актюбинцам как исследователь Золотого человека из Таскопы — одной из серьезных экспозиций местного историко-краеведческого музея. Сейчас ученый работает у нас над конской упряжью, которой более 1 500 лет.
Реставратор
— Археологические артефакты крайне хрупкие, наша первая задача – сохранить их, провести работы по укреплению фрагментов, специальной консервационной обработке, чтобы предметы не разрушались дальше, — рассказывает Николай Сергеевич. — Вторая задача – исследовать, и тут важен постоянный контакт с археологами, вот почему всегда рядом Аслан Мамедов. Собирая мозаику из прошлого, мы с ним советуемся каждую минуту: обсуждаем, предполагаем… Потом поделимся мыслями с художником, который будет работать над образом и имеет право добавить свое видение. Но скажу, что правильнее использовать термин не «воссоздание», а «научно-художественная реконструкция», которая будет сделана на основании научной работы, которую мы сейчас ведем в лаборатории музея. На начальном этапе места авторству нет. Я работаю с подлинниками — хрупкими, разрушающимися артефактами. А художественную реконструкцию с определенными дополнениями, восполнениями утраченных элементов будет делать художник. Понимаете, создать поразительный художественный образ Золотого человека нетрудно, сделать это можно по-разному и из разных материалов. Но для того, чтобы сделать, сначала надо детально исследовать подлинные артефакты. Они ценны уникальностью, поэтому сохранить их очень важно.
В разрозненных фрагментах – история
Работы по консервации, реставрации и научной реконструкции, ведущиеся при поддержке местной исполнительной власти, по плану должны завершиться в ноябре этого года. Рядом с Николаем Кургановым и Асланом Мамедовым над сотнями фрагментов из серебряной и золотой фольги корпят четверокурсницы истфака АРУ имени К. Жубанова Амина Джекбаева и Дильназ Утемисова. В опыте обеих четыре экспедиции, и все – на гуннских захоронениях. Эти две пары умелых рук – хороший довесок опытным ученым для завершения пазла, представляющего, по словам реставратора, инкрустацию передней луки седла:
— Вовлечение студентов в работу – и преемственность, и прикосновение к истории, культуре Казахстана. Найденным артефактам почти 2 000 лет, они неповторимы и бесценны. Передняя часть седла – лука – украшена дугой, орнаментированной золотой и серебряной фольгой, инкрустирована ювелирными камнями красного цвета, предположительно гранатами или рубинами. Зеленый налет, который мы видим на иных фрагментах, есть результат окисления медной основы, плакированной (облицованной) фольгой. Она представляет основу конской упряжи. Кстати, костяное навершие меча этого воина уже выставлено для обозрения посетителей музея.
На вопрос о происхождении найденных предметов (произведено на месте или привезено издалека) собеседник ответил:
— Время гуннов – эпоха развитых торговых связей. Находки того периода фиксируются на северо-востоке Франции – вот это масштаб! Формальных политических и экономических границ, существующих сейчас, не было. Люди более свободно передвигались и торговали. Поэтому на вопрос «Где это произведено?» ответить затруднительно. По заказу гуннской элиты произведено могло быть как на месте, так и в любом регионе Евразии. Другой вопрос, что определенные особенности некоторых предметов свидетельствуют об изготовлении совсем не для ежедневного пользования, а именно для погребения. С учетом срочности ситуации можно предполагать о наличии ювелирной мастерской где-то рядом. Но для проникновения в тайну происхождения, скажем, этой дуги необходима помощь археологов, исследующих ювелирные центры, то есть памятники древности поселенческого типа.
Материальные ценности vs ценности духовные
Упоминание этого типа древних памятников переводит беседу в другую плоскость, и тут вопрос уже к археологу.
— В нашем регионе никто не исследует поселения, хотя актюбинский археолог Арман Бисембаев силен в названной сфере, — говорит старший научный сотрудник Института археологии имени А. Маргулана Аслан Мамедов. – Кстати, закон об охране историко-культурного наследия во многих казахстанских регионах не соблюдается, в том числе в нашем. Возьмем, к примеру, состояние уникального городища Жезды (северные чинки плато Устюрт, Байганинский район), где по захоронениям эпохи палеолита и более поздних периодов разъезжает техника нефтяников. А ведь еще в 2019-м на встрече с доктором исторических наук, директором Астанинского филиала института археологии имени Маргулана Зайноллой Самашевым наш Президент Касым-Жомарт Токаев отметил важность исторических исследований и открытия новых источников данных о древнем и средневековом Казахстане. Есть понятие археологического надзора, когда при любых земляных работах присутствует археолог. У нас такого опыта нет, что непростительно с точки зрения количества памятников древности в стране.
Курган Елек I, где найдены предметы, исследуемые мною и Николаем, обнаружен летом 2018 года при разработке песчаного карьера южнее села Курайли. Ковшовая техника зачерпнула центр захоронения, рабочие, увидев кости скелета, позвонили в полицию, полицейские – в Центр исследования, реставрации и охраны историко-культурного наследия (я тогда был его директором), мы отреагировали мгновенно. Раскопки велись не более шести часов, так как копать особо не пришлось – курган был разрушен. Замечу, что, будучи директором Центра, я объездил всю область, наносил на карту точки, где имелись хоть какие-то свидетельства древности. В месте же расположения кургана Елек I внешних признаков захоронения не имелось. Да, будь это захоронение знатного гуннского воина нетронутым, мы определили бы факт прижизненного пользования этим снаряжением верхового коня (были еще гужевые) или погребального. Во втором случае можно было бы говорить о высоком развитии ювелирного искусства у гуннов. И все же богатство погребальных предметов говорит о знатности воина и существовании иерархии у этого кочевого этноса.
Факты разрушения свидетельств древности недропользователями кандидат исторических наук Арман Бисембаев воспринимает как личную трагедию:
— Найденное в первую экспедицию на городище Жезды осенью 2015-го поразило даже меня. Приехав через год, увидел, что памятник разъезжен тягачами и большегрузами компании «Азимут Энерджи Сервисез». Предписание в филиал этого АО я отправил, но разработки на древнем городище не остановлены. Тридцать лет назад факты разрушения памятников историко-культурного наследия карались статьей Уголовного кодекса и предполагали заключение сроком в пять-семь лет. Сегодняшний закон редактируется, и редактируется в пользу недропользователей. Увы, период накопления капитала у нас затянулся, диспозиционные меры (правовые) дальше определения не идут, санкционные ограничиваются лишь штрафами. Наш регион богат уникальными объектами историко-культурного наследия, способными достойно пополнить туристический кластер, но при таком раскладе вести разговор об их сохранности весьма затруднительно.
Татьяна ВИНОГРАДОВА
Фото Хайредена РАУШАНОВА
