Актюбинский хореограф-постановщик Каршыга Дандагариев – первый, кому удалось поработать довольно далеко от Актобе, на калининградской сцене. Если учесть, сколько городов Каршыга уже успел повидать по роду деятельности, становится ясно, что Калининград — это логическое продолжение и далеко не предел. О своих впечатлениях Каршыга рассказал журналисту «АВ».
— Я работал в актюбинском театре с 2000 года, а режиссер Вячеслав Виттих появился чуть позже. Мы с ним друг друга стали прекрасно понимать. Он скажет «А», я говорю «Б». Когда он ставил тут свой последний спектакль «Куклы», то спросил меня: «А если бы, Каршыга, я пригласил тебя поработать со мной в России, согласился бы?» — «Конечно, да!» — ответил я.
В апреле Каршыгу на самом деле пригласили в Калининградский областной государственный драматический театр участвовать в постановке «Куклы».
Уголок Европы
— Я был в восторге, потому что всегда мечтал попасть в Европу. А тут – Кенигсберг, Восточная Пруссия! Конечно, советские пятиэтажные «гробики» сильно попортили архитектуру города, но европейский дух сохранился.
— Я жил почти в центре города, напротив меня было здание бывшего гестапо. Иногда я смотрел на него из окна и думал: «Боже мой, а ведь когда-то тут ходили настоящие фашисты с их начищенными сапогами, формой…». Живя в своем городе, не замечаешь, что вокруг тебя – история, а на новом месте очень сильно чувствуешь такие вещи.
— Очень хорошо развита культура – просто афиша на афише. Два государственных театра, несколько частных, симфонический оркестр, танцевальные студии, гастролирующие труппы. Жизнь кипит, были бы деньги. А город дорогой, почти все дороже, чем в Москве. Дешевы только пиво и селедка, потому что свои.
Не похожий на тебя, не похожий на меня…
Даже чисто русский выходец из Казахстана будет отличаться от коренного россиянина. Все накладывает отпечаток – воздух, которым дышишь, речь вокруг тебя, природа, среди которой живешь. А уж если ты смугл, скуласт и раскос…
— Когда я первый раз пришел в театр знакомиться с труппой, одна актриса подошла и сказала мне: «Вы Каршыга? Я вас узнала!» — «Ну было бы странно, если бы вы меня не узнали…» — ответил я.
— Коренные калининградцы легко относятся к людям другой национальности. Это крупный город на пересечении разных народов, культур, там по большому счету всем все равно, кто ты и что у тебя в паспорте написано. Я ни в коем случае не ощущал какого-либо морального дискомфорта. Наоборот. Был живой интерес.
— Но бывало так, что ты идешь, и чувствуешь недобрый взгляд или слышишь бурчание по поводу твоего происхождения. И сразу становится ясно: это наш! Либо из Казахстана, либо еще откуда-то из Средней Азии. Потому что, не в пику никому будет сказано, в Россию уезжают обиженные. Они не смогли приспособиться к новому укладу жизни, им не нравится, что сменился государственный язык, они не хотят его учить. Но если я еду в Россию, я буду знать язык, обычаи, я буду петь русские песни и гулять по-русски, я буду жить и общаться так, что рядом со мной никто не почувствует себя ущемленным. Да научись ты жить так в Казахстане, казахи тебя на руках носить станут!
Шаг навстречу
— Артисты – везде артисты. Люди творческие, чувствительные, все не без причуд. Я боялся подойти познакомиться. Поначалу в театре мы стояли, смотрели друг на друга настороженно, как быки на красную тряпку. Я от волнения сразу начал танцевать и втягивать актеров в постановку. Первый танец я поставил за сорок минут. На следующий день они пришли и сказали: нам понравилось, давайте закрепим. Так у нас все и наладилось. Конечно, огромная заслуга Вячеслава в том, что меня так приняли.
— Конечно, актеры – не танцоры. Девушки некоторые ходят сами на танцы, что-то умеют. Мальчишки просто двигаются в такт. Но надо сказать, что они все в хорошей физической форме. Ни тебе пузатых, ни ожиревших. И что лично мне очень понравилось, – это трудовая дисциплина. У режиссера два часа в день на работу с труппой, у хореографа – час. Дольше задерживать актера ты не имеешь права. На все про все десять дней, успевай. В результате никто даже не пытается убивать время, никаких перекуров, болтовни. И, оказывается, везде стоят камеры. Я это понял, когда попозже зашел познакомиться с директором театра, и он мне сказал, что видел мою работу и доволен…
— Каждый знает свое место. Никто не пытается тебе указывать, если ты у него не в подчинении. Командующий вахтер или завтруппой, вмешивающийся в кадровый вопрос, – такого нет. Каждый помнит, зачем он здесь находится. Никого не приходится уговаривать.
— А сами актеры – с образованием, с опытом и, надо сказать, с гонором. Но свои антипатии они выражают очень тонко и исключительно на профессиональной почве. К примеру, на репетиции актрисочка, прима, на сцене капризничает: «Я текст забыла…». И тут же из зала вежливый и при этом ядовитый голосок: «Верно, как обычно!». Это другая прима отозвалась. Но если они на сцене одновременно – личное заканчивается, остается работа.
Домой
— Домой меня сильно тянуло серд-це. Любимая жена, детки, родные, друзья. Я благодарен Актобе, я обожаю этот город, хоть и не родился здесь. Возможно, получится еще поработать с Вячеславом Виттихом. Я еще не знаю: буду работать здесь или в другом месте. Главное, что я вынес из этой поездки, – не надо ничего бояться. Надо расти, пока позволяют годы.
Шолпан ТУЛЕУЛОВА
