Больше недели в Иргизском районе работала французско-российская экспедиция по изучению ударного кратера Жаманшин в рамках проекта «Метеоритные кратеры: геофизический взгляд». Возглавил группу вице-директор Европейского центра исследований и обучения в области наук о Земле (CEREGE, Экс-ан-Прованс, Франция), ученый-исследователь Жером Гаттачека. Ученые, как и их коллеги, побывавшие здесь ранее, призывают придать уникальному объекту статус природного наследия как можно скорее.[divider]
Не так давно на трассе Западная Европа – Западный Китай появился новый указатель: «Метеоритный кратер Жаманшин, 10 км». Ученые из Франции не преминули сфотографироваться у него. Этот снимок они тут же выложили на сайте CEREGE, где работают, и на страничке центра в Твиттере. Слева направо: Жером Гаттачека, Минару Уехара и Йоанн Кенель.[divider]
Перед поездкой на геологический объект ученые встретились с акимом Иргизского района Нурланом Кызбергеновым. Он поблагодарил их за интерес к кратеру и подчеркнул, что итогом работы станет и популяризация туристического потенциала района и Жаманшина в частности:
– Надеюсь, совместными усилиями мы сдвинем этот вопрос с мертвой точки.
В числе предложений по разрешению ситуации – строительство дороги к кратеру, подведение коммуникаций и поиск потенциальных спонсоров.
Старший преподаватель кафедры математических методов в геологии Казанского федерального университета Айрат Харисов рассказал о Волжской Булгарии и маршрутах, недавно налаженных в древнем городе Булгар:
– Сначала работали археологи, а сейчас это серьезный туристический объект.
Жером Гаттачека привел в пример норвежский кратер и заметил, что людей привлекает в них совсем не геология. Профессор планетарной геофизики из Экс-ан-Прованса Йоанн Кенель предложил разработать короткие маршруты, по которым можно будет проехаться на верблюдах:
– Но прежде должны появиться дорога, парковка и туалеты, потом коммуникации, инфраструктура и обслуживающий персонал. Нужно отработать систему, а не ждать мгновенного и большого наплыва туристов.
Директор Актюбинского планетария Корлан Булеков поделился положительным опытом:
– В теплое время года мы привозили сюда школьников. Несколько дней они живут в походных условиях, наблюдают за звездами в телескоп. Для них впечатления незабываемые, потому мы готовы отрабатывать проект систематически.
Директор Иргизского районного историко-краеведческого музея Алибек Таубатыров заметил, что письма с просьбой о разработке статуса кратера Жаманшин и его защите он отправлял в обе палаты Парламента РК и акиму области, но ответа до сих пор нет.[divider]
Диляра Кузина, старший научный сотрудник кафедры геофизики и геоинформационных технологий ИГиНТ КФУ (институт геологии и нефтегазовых технологий Казанского (Приволжского) федерального университета), кандидат геолого-минералогических наук, специализирующаяся на изучении палеомагнитизма и магнетизма горных пород, выступила соорганизатором экспедиции с российской стороны.
Посредством магнитометра она измеряла магнитное поле Земли в кратере Жаманшин.
– Первым моим кратером был Карлинский (Татарстан) в 2019 году, теперь Жаманшин, – рассказывает Диляра Кузина. – Эта астроблема – одно из направлений моих научных интересов. Процесс обработки и интерпретации результатов этой экспедиции трудоемкий и требует длительной, сосредоточенной работы, поэтому данные будут опубликованы не раньше чем через год.
Уверяю, одними из первых о результатах узнают читатели «Актюбинского вестника». Это будут данные о глубинной структуре территории кратера, карты его магнитного и гравитационного полей, изменения которых зависят от пород, залегающих в Жаманшине. [divider]
Инженер кафедры геофизики и геоинформационных технологий КФУ Максим Корнилов устанавливал базовую станцию GPS, контролировал работу всех приборов и отслеживал внешние изменения, в том числе магнитного поля. Кстати, свой 25-й день рождения 28 сентября Максим отпраздновал в Иргизе.[divider]
Старший преподаватель кафедры математических методов в геологии Айрат Харисов заметил, что был рад предложению Диляры Кузиной:
– Команда геофизиков – я, Диляра, Максим, Ильнур – работаем вместе давно. Наши научные интересы разные, но каждый дополняет друг друга по профилям. Диляра занята поиском космического вещества на Земле, мы с Максимом занимаемся гравиметрией вдвоем, чтобы иногда переключаться на топографию. Ильнур на базовой станции контролирует съемку: если выключатся два прибора, то весь дневной процесс пойдет насмарку. [divider]
Ильнур Багманов – инженер научно-исследовательской лаборатории изучения состояния и эволюции подземных резервуаров — определил свой статус как многорукий многоног:
– В Казахстане я впервые, признаюсь, давно мечтал попасть на Восток. Показатели гравиметра ни о чем не говорят, значение имеет геологическая модель, показывающая те же числа. Для выстраивания искомой картины необходимо создать соответствующую геологическую модель в специальном программном обеспечении.
Айрат Харисов присоединяется к коллегам:
– Терпение в нашей работе незаменимо. Скажем, первичные результаты сегодняшней работы мы получим не раньше чем через полгода.
Для трех парней экспедиция на Жаманшин – первый опыт работы с кратером.
— И богатый, — добавляет Максим Корнилов.
– Весь наш полевой опыт привязан к нефтегазовым месторождениям, – продолжает Айрат. – И применение гравиметрии в других целях необычно: вроде процесс съемки тот же, а вид аномалии другой, что повышает ценность экспедиции. Добавим, участие в этой международной экспедиции существенно расширило наш профессиональный опыт.[divider]
Исследовательский интерес Жерома Гаттачеки к Жаманшину стал логическим продолжением экспедиции на Карлинский кратер.
– Одной из целей этих экспедиций является выяснение, сколько серьезных ударов космическими объектами может произойти на планете на протяжении миллиона лет, – уточнил Жером. – Это изучение истории Земли, и геофизики зондируют планету. Проникновение в структуры кратеров определяет механизм воздействия метеорита на породы мишени. Перед проведением полевых работ была изучена вся информация. В основном это работы профессора Павла Флоренского. Сложность в том, что он публиковался в основном в российских журналах, что затруднило доступ к его трудам для мировой ученой общественности. К счастью, есть исследования по импактным (ударным) породам ученых всего мира.
Темой PhD диссертации Гаттачеки была геодинамика восточной части Средиземноморья. Жером работал с образцами лунных пород, и именно он курирует все заявки по регистрации метеоритов в «Метеоритный бюллетень», организует экспедиции по сбору метеоритов, сам участвует в них. Работал в Чили, Антарктиде, Иране, ряде других стран.
Сегодня Европейский центр исследований и обучения в области наук о Земле в Экс-ан-Провансе, где работает Жером, является самым большим хранилищем метеоритов в мире (более 4 000). Самым ценным из них считается образец весом в 4 миллиграмма, взятый с астероида беспилотником японской миссии Хаябуса-2. [divider]
Профессор, геофизик Йоанн Кенель тоже занимается кратерами и метеоритами. Его основная нагрузка – обработка геофизических данных, добытых спутниками с других планет, например, с Марса. Изучение кратеров в CEREGE началось именно с Йоанна.
28 сентября этого года при помощи новейших приборов профессор Кенель получил первые данные о магнитном и гравитационном поле планеты Земля в кратере Жаманшин. [divider]
Доктор PhD, геофизик Минару Уехара родился в 100 километрах к северу от Токио. Еще в школе интересовался астрономией, звездным небом, геологией. После университета Сэндая занялся изучением метеоритов. В Японии тогда не было таких специалистов, поэтому начинал буквально с нуля.
В 2005 году мало кто изучал магнетизм метеоритов, и когда Минару выпал шанс поехать в Европу, он им воспользовался. Позже работал в частной американо-японской компании. В 2014 году Жером Гаттачека пригласил его в CEREGE, и уже 8 лет Минару является частью коллектива.
– Жаманшин – интересная структура, – считает ученый. – Казахстан понравился, но не могу привыкнуть к вашему синтезу в еде, напитках, языках, лицах.
На этом фото Минару генерирует упругую волну, чтобы по ней определить глубину залегания твердых пород. По факту ученый ударяет кувалдой по толстой железной пластине, а волну фиксирует стоящий рядом прибор Tromino blu.
По словам Жерома Гаттачеки, Минару придумал прибор для измерения магнитной восприимчивости и электрической проводимости, собрал модель магнитометра, измеряющего большие образцы, и оптический микроскоп для изучения магнитных минералов.[divider]
Ведущий научный сотрудник института геохимии и аналитической химии имени В. И. Вернадского, завлабораторией метеоритики и космохимии, кандидат геолого-минералогических наук Дмитрий Бадюков – самый опытный ученый экспедиции.
Выпускник геологического факультета МГУ имени М. Ломоносова на Жаманшине бывал в 1980-х. Работал и в других кратерах бывшего Советского Союза, так как тема его кандидатской связана с влиянием ударных волн на минералы и горные породы. В 1990-е читал лекции в университетах Финляндии и Норвегии.
Дмитрий Дмитриевич визуально исследовал распределение и залегание импактитов на территории Жаманшина.
– Импактиты – это породы, подвергнутые воздействию взрыва, – объясняет ученый. – Основная масса здешних минералов – жаманшиниты – крупные брызги расплава содержимого недр во время столкновения тела планеты с метеоритом или даже астероидом.
Иргизиты – брызги того самого расплава, и эта версия их происхождения самая адекватная. Есть еще неординарная – конденсатная. Ее можно предполагать, но не вижу ее состоятельной. То есть в процессе взрыва (он длился секунды) недра смешались с телом, скажем, астероида, имеющего температуру 10 000 градусов и выше, что превратил породы в пар, мгновенно выпавшем в виде капель. Почему 10 000 градусов? Потому что в кратере встречается лешательерит, переплавленный кварц, для чего нужна именно такая температура.
Практического применения всему, что мы видим здесь, нет, но практический смысл метеоритики – изучение ранней стадии формирования Солнечной системы. Первое твердое вещество образовалось 4,567 миллиарда лет назад, и его находят в метеоритах. Удивительно, но в этом кратере следов метеорита не найдено, все сгорело во время взрыва. Но в иргизитах содержание иридия повышено, а его на Земле мало.
Образование кратеров — мощный геологический процесс, и сейчас они изучаются очень активно. В СССР в 1970-80-е кратеры открывались один за другим, и я помню, что их было пятнадцать. Исследованием Жаманшина должна заниматься фундаментальная наука – теоретическая физика. Кратер интересен, все на поверхности, но изучен плохо для современного состояния науки.
Дмитрий Дмитриевич заверил тех, кто интересуется иргизитами и жаманшинитами на интернет-ресурсах:
– Никакой терапевтической и уж тем более магической ценности в них нет, это миф.
На вопрос об играющих на солнце кусках гипса минеролог ответил, что гипс образовался гораздо позднее как выпот грунтовых вод, содержащих кальциевые сульфаты.
Ученый убежден, Жаманшину нужен статус объекта природного наследия.[divider]
Скала Зуб – один из ярких объектов кратера. Директор Иргизского историко-краеведческого музея Алибек Таубытыров рассказал историю, связанную со скалой.
– Сюда приехала женщина и сказала, что должна оставить на скале кусок белой материи. А вот акесi арка, рядом құрсақ анасы, – показывает он на две грани скалы. – Безусловно, многие найдут здесь свое место силы. Надо всерьез браться за утверждение статуса объекта и разработку маршрутов.[divider]
По словам Алибека Таубатырова, эти два холма, расположенные по соседству, имеют свойства освобождать человека от негативной энергии (холм справа) и наполнять силой (левый холм).[divider]
Участники экспедиции выразили глубокую признательность всем, кто обеспечивал комфорт и безопасность работы – Корлану Булекову (на фото), Алибеку Таубатырову, Нурлану Кызбергенову. Особая благодарность акиму района за приезд на кратер в один из рабочих дней.[divider]
Татьяна ВИНОГРАДОВА, участник экспедиции
Фото автора
Актобе – кратер Жаманшин, Иргизский район – Актобе
