Автор этих строк родился далеко от мест, где гремела война. Он не видел ее, но она навсегда отпечаталась в его сердце. Автор подробно, с детской наивностью и искренностью описывает события тех лет. И хоть они происходили не в Казахстане, мы публикуем воспоминания ветерана. Ведь война обездолила миллионы советских семей.
Родился я в Читинской области, в районном центре Шахтама. Мой отец работал ветеринаром, а мать уборщицей. Мы жили в собственном доме на улице Унда, на берегу одноименной реки, которая впадала в Шилку, а она — в Амур. Недалеко от нашего села был прииск, где добывали золото. От нас до границы с Китаем было недалеко, поэтому в округе проживало много китайцев. Они трудились на приисках.
Мне еще не было трех лет, когда отца призвали в армию. Стало тяжело без него, и мама с дядей Егором подрядились на лошадях возить лес на шахту для крепления забоев. Однажды, когда валили очередное дерево, оно неожиданно крутнулось, свалилось прямо около мамы и разбило ей ступню. Дядя Егор отвез ее в больницу, где ей отрезали ногу ниже колена. Стало совсем плохо. Хорошо, что на нашей улице жили родственники, которые как могли помогали нам. Мой дед по отцу был хороший столяр и плотник, он смастерил маме деревянную ногу. Она с трудом училась ходить, но все же приноровилась.
Отца своего я плохо помню. Осталось в памяти только то, как мы однажды ходили с ним в баню, которая стояла прямо у речки. Проводили на фронт Сашу Колобова, Кешу и Егора Реутовых. Остались от нашей большой семьи женщины да малышня.
От отца писем не было, но мы ждали. Некоторые односельчане уже получали треугольники, и в такие радостные минуты сбегалась вся улица. Были письма радостные, были и жалостные. Вскоре пришла первая похоронка Шелопушным. Все женщины сбежались в их дом. Столько было слез! Их сын Вася был моим одногодком, мы дружили, поэтому их горе передалось и нам. Мы очень переживали.
Пришло письмо и нам. Маленький тоненький треугольник. Я до сих пор помню его содержание: «Здравствуйте, мои дорогие! Я лежу в госпитале. Ранен в ногу ниже колена, перелом кости». За него писала медсестра. В письмо была вложена фотография отца. Запомнил я его дословно, потому что много раз перечитывал. Читал и тогда, когда бумага пожелтела и разрывалась на сгибах.
Это была единственная весточка от него. В 1942 году пришло извещение, что отец погиб. Так же, как и к другим, к нам пришли родственники, мамины подруги. Поплакали, помянули отца. Так и остались мы сиротами. Мама на одной ноге, мне шесть лет, а сестренке только два. Хоть мы и получили похоронку, но все равно в душе теплилась надежда, что отец жив и вернется домой.
Однажды, это было летом 1943 года, мы с мальчишками играли в лапту, на лужайке рядом с нашей улицей. Мы так увлеклись игрой, что не заметили, как недалеко от нас, на трассе, остановилась машина. Я как раз был вне игры (ждал своей очереди подойти к лапте). Обернулся и увидел, что из машины выходит военный. Он встал на костыли, а шофер вынес ему вещмешок. Меня как будто что-то подстегнуло, и я закричал: «Папа приехал!». Я побежал к машине, но не добежал, остановился. Это был не мой отец. Мой папа был ниже ростом. Это был отец Кольки Найденова. Он узнал Кольку и позвал его по имени. Колька бросился к нему. Мужчина опустился на один костыль и ловко подхватил его на руки, прижал к себе, целовал и плакал. Колька так обвил шею отца, что в тот момент его, наверно, не могли оторвать никакие силы.
Они направились домой. Отец ковылял на костылях, а Колька шел, держась за его костыль. Двое пацанов несли рюкзак. Колькиного отца тоже звали Николай. Люди, завидя солдата, высыпали на улицу, пристраивались к толпе, шедшей за Николаем, поздравляли с возвращением. Кто-то из пацанов уже успел добежать до Найденовых, и тетя Надя бежала, спотыкаясь, растрепанная, за ней, в нескольких шагах, спешила дочь Нина.
Какая это было встреча! Мне не передать ее словами. Вокруг все плакали: и взрослые, и дети. Все искренне радовались. Николай был первым на нашей улице, кто вернулся с войны.
Дошли до дома, но не стали входить в него, толпились во дворе. Каждый наровил подойти поближе к дяде Коле и расспросить о своих. Вынесли из дома лавки, табуретки, расселись. Большинство осталось стоять. Дядя Коля не успевал отвечать на вопросы, да и непонятно было кому отвечать, все говорили одновременно.
Солнце уже над лесом, стало вечереть, пришла пора встречать коров. Женщины стали понемногу расходиться. Людей осталось мало. Дядя Коля увидел меня, видно, вспомнил, как я бежал к машине, подозвал к себе, посадил на колени, прижал к себе и сказал:
— Не плачь, сынок, твой отец тоже вернется. Мало ли что. Бывают ошибки с документами.
От его ласковых слов у меня стало легче на душе, появилась надежда. С этой встречи я очень полюбил дядю Колю. Тетя Надя сказала всем, чтобы приходили на ужин.
Я побежал встречать Майку, нашу корову. Ее можно было не встречать. Она всегда шла впереди стада и сразу направлялась домой. Убедившись, что она и на этот раз пошла домой, я отправился за Борькой, телком, который пасся на длинной привязи за огородами. Когда я пригнал его домой, мама уже знала, что вернулся дядя Коля Найденов. Я заметил: глаза у нее были заплаканные.
Подоив корову и просепарировав молоко, мама позвала нас кушать. На ужин была вареная картошка, простокваша и по кусочку хлеба. Потом мама засобиралась к Найденовым.
Приоделась как могла получше и похромала к Найденовым. Мне тоже хотелось пойти туда. Я одел сестренку Машу и мы пошли по улице. Во дворе Найденовых было много людей. Женщины накрывали стол, ставили кто что принес. Детвора облепила весь плетень. Две женщины вынесли флягу — это была брага.
Пришла бабка Суханова с гармошкой. Она была веселая и играла хорошо, так что ни одно торжество без нее не обходилось. Многие приходили и сразу садились за стол, потому что всем места не хватило бы. Дядя Коля сидел в центре стола, в гимнастерке. На груди у него были две медали. Разговор за столом все более оживлялся. Какая-то женщина вытирала слезы. Мама сидела к нам спиной и ее не было видно, наверное, тоже плакала. Бражка свое брала. Вдруг бабка Суханова взяла гармошку, сделала какой-то перебор и заиграла «Катюшу». Женщины одна за другой запели песню. Сначала не дружно, а потом так складно, что, казалось, они вместе пели всегда. Потом спели еще одну фронтовую песню, за ней другую. Гармонистка заиграла «Барыню» и все вышли в центр двора, который зарос мелкой травой, и от пляшущих пыли не было. Люди отводили душу, которая в годы войны от бед и невзгод стала остывать…
К нам подошла мама и велела идти спать. Уходить не хотелось. Когда еще увидим людей такими веселыми?! Я не стал маме перечить, взял Машу и мы пошли домой. Небо было безоблачное, луна светила ярко, освещая наш путь. Пришли домой. Я уложил сестренку, сам устроился на диване около печки и слушал музыку, которая в ночной тишине доносилась и до нас. «Хорошо Кольке, — думал я, — у него отец дома, хоть и на костылях. А где-то мой?». С этими мыслями не заметил, как и уснул.
Мама не сидела без дела и, чтобы мы не нуждались особо, старалась изо всех сил. У нее была швейная машинка, она ездила по деревням и шила по заказу. Сошьет, отвезет, возвращается то с мукой, то с зерном. Мы жили получше других. А еще мама научилась шить тапочки и ичиги.
Бабушка посоветовала поехать в соседнее село, к ее брату Флеганию Ивановичу Березину. До войны он работал сапожником. Мама поехала к дяде и вернулась довольная, тот дал ей несколько ходовых колодок. У нее появилась новая специальность. Она не гнушалась никакой работы. Одинаково орудовала и молотком, и топором. О ней за глаза говорили: «Она и баба, и мужик».
Мама устроилась в пошивочную, которая находилась в центре села. Ей было трудно добираться до работы, и поэтому на работе согласились, чтобы она шила дома. Это было ей сподручнее. На вырученные деньги покупала сено для коровы, дрова. Без одной ноги продолжала заниматься огородом. Какая она хорошая была, наша мама! Это поистине святой человек! Она одна вырастила нас с сестренкой и поставила на ноги.
Какие они славные были, мамы военных лет! На их плечи легли тяготы и лишения, которые преодолеть было уму непостижимо, но они тихо и незаметно делали то, что требовала от них жизнь. Вдали от детских глаз плакали, горевали и снова неистово, засучив рукава, брались за работу, от которой горбились и неимоверно уставали.
Я подрастал, в сорок четвертом пошел в школу. Умелица-мама лучше всех разодела меня и отправила первый раз в первый класс. Я был несказанно горд — так мечтал учиться в школе! Война подходила к концу…
Леонид Авдеев, ветеран-первоцелинник
Последний приют Солдата
Его имя высечено на Мамаевом кургане и носит школа в Волгоградском районе. Малая родина героя, поселок Шахты Шалкарского района, исчезла с карты страны.
В редакцию «АВ» обратилась актюбинка Сауле Айсаутова, которая нашла фамилию своего дяди, участника Великой Отечественной войны, в Интернете.
Старший брат ее отца младший лейтенант Советской Армии Жангирхан Бахшаев умер от ран 28 февраля 1943 года и похоронен на площади Свободы в Волгограде. По словам Сауле Айсаутовой, у дедушки Бахшая было пятеро детей: Жангирхан, Абилхан, Азилхан, Фазылхан и Аккенже. Из них на фронт ушел и не вернулся самый старший Жангирхан. Сауле — дочь Абилхана. Остальные братья умерли в послевоенные годы, так и не создав свои семьи. Из детей Бахшая осталась самая младшая Аккенже, которая живет в Алге.
— Я родилась в ауле Шахты Шалкарского района, — рассказывает Сауле апай. — И помню, в 1968 году, когда училась в пятом классе, пришло письмо из Волгограда. Пионеры средней школы №35 города-героя просили приехать нас на торжество по случаю присвоения ей имени моего дяди. Тогда отца уже не было в живых, и мы жили с матерью. То ли из-за незнания русского языка, то ли по другим причинам, мы не смогли туда съездить.
В 70-е годы в Волгограде побывал наш учитель географии вместе с пионерами из Шахтинской школы. Вернувшись, они рассказали, что имя Жангирхана Бахшаева высечено на одной из плит мемориального комплекса «Мамаев курган».
Наша собеседница приехала в Актобе в 1973 году на учебу, здесь вышла замуж и осталась.
— С тех пор много воды утекло, — говорит Сауле Айсаутова. — Мы всегда помнили о дяде, но никак не могли съездить на место, где он похоронен. В последнее время часто слышу, что разыскиваются сведения о солдатах Великой Отечественной войны. Я тоже хочу с помощью газеты поискать людей, которые воевали с ним или хоть что-то знают о дяде. Очень надеюсь, что кто-то из его однополчан еще жив.
Как рассказывает Сауле Аксаутова, ее дядя Жангирхан Бахшаев был женат, но детей они завести не успели.
— Еще при жизни бабушка рассказывала, что осталась жена дяди по имени Жамал, но у меня сейчас нет вестей и о ней, — признается Сауле. — Сама я инвалид второй группы, муж умер 5 лет назад. Поэтому ходить по инстанциям и искать родных нет сил. Помог найти дядю по Интернету сын Саян, который преподает в пединституте. Несмотря на трудности, летом собираюсь съездить в Волгоград и почитать на месте его гибели Коран.
Также Сауле Аксаутова просит откликнуться бывших жителей поселка Шахты, которые знали ее родственника. Что касается самого поселка, откуда был призван в армию Жангирхан Бахшаев, то его уже нет.
Абат КАРАТАЕВ
