В последнее время наша газета все чаще обращается к теме посредничества при реализации сельскохозяйственной продукции.
Наши читатели считают это явление главным злом, тормозящим развитие животноводческой отрасли. Сегодня проблема открыто
обсуждается среди фермеров, которые более других страдают от вмешательства людей, не имеющих отношения к сельхозпроизводству, но жестко контролирующих рынок сбыта.
Действительно ли существует такая проблема, и если да, то как глубоко пустило корни посредничество? Чтобы ответить на этот вопрос, мы провели собственное расследование.
5,5 тонн мяса всех видов ежедневно реализуется через самый крупный
в городе Центральный (Колхозный) рынок
Рынок шумит…
Сначала мы с фотокорреспондентом Максимом Токарем отправились на Центральный (Колхозный) рынок, где, как известно, промышляют посредники-перекупщики.
Южная окраина рынка. Несмотря на раннее утро (6 часов), тут уже некуда приткнуться: машина на машине. Пять-шесть металлических столов за мясным павильоном завалены тушами говядины, привезенными мелкооптовыми поставщиками. Неприметная с виду женщина, укутанная шерстяным платком, медленно идет от стола к столу и, подсвечивая фонариком, разглядывает мясо. Она закупает туши оптом и реализует его на базаре. Женщина не торгуется, не отвечает на предложения поставщиков, все в ней говорит о том, что она работает по-крупному. Поставщики заискивающе зазывают ее к своим прилавкам.
Российский вал
Между тем покупка туш идет бойко. Грузчики, одну за другой вскинув туши на плечи, заносят их в разделочную. За ними, семеня, бегут новоиспеченные хозяева. Завидев меня с диктофоном, а Максима с фотоаппаратом, одна из женщин-поставщиков за столом с тушами громко кричит:
— Эти россияне весь базар завалили мясом, а нам что делать? Мы скот собственным трудом вырастили!
Прошу ее объяснить сказанное.
— Вон Мырзабай объяснит, — она показала на молодого человека, который, как выяснилось, приехал из Айтекебийского района.
— Ну, она права и не права. Действительно, скот нам везут из Башкирии, Оренбурга, других районов России, даже из Дагестана и Чечни. С одной стороны это хорошо — у нас столько своего мяса нет, но с другой — мы не можем реализовать собственную продукцию. Российское мясо хорошо разбирают — у него неплохой товарный вид, хотя я считаю, что наше вкуснее.
Я привез из ТОО «Кумкудук» 12 голов крупного рогатого скота. Третий день уже стою, а продал только две головы.
— Я прошу за нашу продукцию по 1 010 тенге за килограмм, — продолжает Мырзабай, — хотя точно знаю, что уступлю минимум 80 тенге. То есть в случае удачи выручу за килограмм 930 тенге. За российское мясо изначально просят 980 тенге, но потом тоже уступают. Так формируются цены на рынке.
Главное, что мы выяснили здесь: говядина (другого мяса на тот момент не было) завозится сюда в основном с Мал базары и поступает на колхозный рынок по цене 900 тенге, от частных лиц и других источников — по 930 тенге за килограмм. Ее уже на конечном этапе реализуют в среднем по 1 100 тенге, прибыль в 170-200 тенге — это уже надбавка непосредственно продавцов. Ясно, что она не делает погоду в удорожании цены на мясо. Это плата за их труд.
«Сливки»
с Мал базары
Главные же события разворачиваются на Мал базары, в следующей точке нашего рейда. Именно здесь, как оказалось, проворные молодые люди, загоняя крестьян в безвыходное положение, снимают «сливки». У ворот рынка стоят три машины. Две из них — из Уилского района.
В кабину грузового УАЗика я и напросился. На водительском месте сидит молодой мужчина по имени Нурлан. Он руководит крестьянским хозяйством в ауле Караой. Приехал продать две телки-трехлетки и пару овец. Если торговля окажется удачной, то он закупит в городе отруби, уголь и побольше продуктов питания, ведь скоро начнется бездорожье.
— Нурлан, что вы думаете о перекупщиках? — спрашиваю его.
— А что о них думать? Минут десять назад пришли два парня, осмотрели скот и спрашивают меня: «Сколько за две телки просишь?».
— За каждую 110 тысяч, — говорю.
— Давай за обе сто тысяч и по рукам. Все равно за свою цену не продашь — только намучаешься, — говорят они.
— Я и сам знаю, что уступать придется, но не столько же, — сетует Нурлан.
Ворота базара открылись без пятнадцати девять. Уже рассвело. Машины одна за другой въехали на территорию базара и встали задними бортами впритык к бетонному возвышению. Теперь животных хорошо видно сверху. Я наблюдаю за Нурланом издали. К нему подходят покупатели, перебрасываются несколькими словами и тут же идут к другим машинам. Его цена их явно не устраивает.
На другом конце возвышения идет оживленный торг за двух быков. Они такие крупные, что даже навскидку вес каждого из них составляет не менее 300 килограммов. Перекупщиков уже быстро начинаешь отличать в толпе — держат они себя важно, надменно. На продавцов смотрят свысока, будто делают им одолжение за то, что покупают их скот за бесценок. Они ходят по три-четыре человека, словно охраняя себя от всяких неожиданностей.
Одновременно со мной к группе торгующих подошла другая бригада перекупщиков.
— Торг закончен, — этими словами первые оттеснили своих запоздавших коллег. Улучив минутку, я спросил у хозяина:
— Какую цену просил?
— За две головы 360 тысяч тенге.
— А продал?
— За 280 тысяч.
Я не искушен в торговле, но и по моим меркам первоначальная цена, запрошенная хозяином скота, перекупщиком была сбита до предела: а ведь с этих двух быков вместе можно было получить больше полтонны чистого мяса.
Со времени открытия базара прошло не более десяти минут. Продавец и перекупщики уехали. Рассказываю рядом стоящему мужчине за сколько его сосед продал своих быков.
— Да это же россияне. Они не торгуются. Целыми машинами продают. Где только они берут животных — непонятно, но явно не своим трудом нажито.
Эффективный торг
Нехорошо считать деньги в чужом кармане, однако придется. Предположим, в данном конкретном случае убойный вес каждого животного составлял 250 килограммов. Известно, что на колхозный рынок перекупщики поставляют мясо по цене 900 тенге. Значит, за каждую тушу они получили по 225 тысяч тенге. Две головы — 450 тысяч, в то время как сами заплатили за двух быков 280 тысяч. Выходит в карман посредник положил 170 тысяч тенге. Всего за пять минут торга!
В день нашего рейда особенно много скота привезли из Уила, Айтекебийского района, одна машина прибыла из Мартука. Индивидуальных покупателей было мало, большей частью промышляли перекупщики, поэтому хорошо расходились животные, привезенные из России. Видно было, что многим из тех, кто вырастил скот своим тяжелым трудом, придется вернуться ни с чем, если они не согласятся на условия перекупщиков, диктующих на базаре свои условия. В лучшем случае крестьяне продадут за день пару овец.
Выбора не дано
Странное впечатление осталось от Мал базары: словно он создан только для бесконтрольной наживы одних и беспощадной эксплуатации труда других. Наши налоговики, взявшие под контроль все большие и малые точки, что-то не проявляют интереса к рынку, где крутятся баснословные, не облагаемые налогом деньги.
Конечно, рынок есть рынок, но это вовсе не значит, что на нем надо устанавливать свои порядки. То, что нам довелось увидеть на этом базаре, без всякой оговорки разновидность рэкета. Естественно, здесь не приставляют нож к горлу, но все поставлено так, чтобы сломить крестьян и по дешевке завладеть их добром.
Было бы несправедливо валить все и на засилье российской продукции. Это рынок. Даже, если все это было бы своим, доморощенным, порядки тут вряд ли изменились бы, потому что подобное рэкетирство стало главным способом торговли.
Зная, что сельчане, не продав скот, вынуждены будут остаться с ним либо на территории базара, либо у своих родственников в городе, на Мал базары заломили цены и на корма. Тюк сена тут стоит 500 тенге, мешок отрубей — 700. Вот и придется либо везти скот домой, либо уступать. Другого выбора крестьянину не дано.
Кстати
Чтобы довести телку до трехгодовалого возраста, надо затратить на нее в среднем 125 тысяч тенге. Эта сумма складывается из затрат на кормление (сено, комбикорма). При этом не учитываются затраты на электроэнергию, витамины и вакцинацию животного, а также труд по уходу за ним.
Нужен стимул
Чтобы ослабить влияние перекупщиков на рынке, необходимо на местах создать широкую заготовительную сеть. По принципу заготконтор, которые действенно работали при совхозах и колхозах. Это должны быть государственные учреждения.
И еще: цехам, перерабатывающим сельхозпродукцию, надо выдавать целенаправленные кредиты на приобретение спецтехники для перевозки скота, закупленного у населения. Вся наша беда в том, что у нас мало перерабатывающих предприятий, которые могли бы принимать скот напрямую.
Но главная проблема в том, что мы не стимулируем население. Между тем, в его руках сосредоточено 80-90 процентов всего поголовья скота. Надо поставить дело так, чтобы каждый производитель мяса мог получить субсидию. Сдал, к примеру, человек корову со своего подворья, оформил документы надлежащим образом — получи положенную сумму за килограмм сданной продукции.
А нынче обстоит так, что субсидию получают только крупные сельхозформирования. Уверен, если стимулировать население, оно будет заинтересовано увеличивать поголовье скота на своем подворье.
Байбосын Ишпанов,
заместитель директора ТОО «Степное»,
Каргалинский район
ДАЕШЬ фиксированные цены!
Я представитель аграриев 60-80 годов прошлого века, времени наивысшего расцвета отечественного сельскохозяйственного производства, поэтому мне есть с чем сравнивать.
На мой взгляд, чтобы поднять животноводство, надо стимулировать крестьян. Всякого рода кредиты, субсидии и другая поддержка со стороны государства не приносят должного эффекта, поэтому, по моему мнению, нужно:
во-первых, установить при реализации мяса фиксированные цены, ведь мы же установили такие цены на зерно;
во-вторых, следует строить мясокомбинаты, чтобы крестьяне могли напрямую реализовывать свою продукцию по определенному графику;
в-третьих, следует создавать государственные заготовительные учреждения. Исходя из своего опыта могу сказать, что они полностью оправдывали себя в советское время.
Все эти мероприятия позволят избежать вмешательства посредников, на откуп которым сегодня отдано все наше животноводство.
Николай
Солдатенко,
ветеран
сельскохозяйственного
производства,
бывший первый секретарь
Алгинского райкома партии
Над разворотом работал Муапих БАРАНКУЛОВ
