Фариза Онгарсынова:
На днях перестало биться сердце поэта, народного писателя Казахстана Фаризы Онгарсыновой. Всего лишь месяц назад, в конце декабря, она отметила 74-летие.
В Казахстане ее знают все. Даже те, кто в жизни не держал в руках томиков стихов. Знают как журналиста, как автора текстов популярных песен, как тонкого лирика, чьи строки постоянно звучат с эстрады. Иногда ее сравнивают с Анной Ахматовой и Мариной Цветаевой. В том, что она по популярности им не уступает, — это да. А в остальном некорректное сравнение. Строки, выходившие из-под ее пера, далеки и от отстраненно-холодного стиха первой и страстной неистовости второй. Ее поэзия по-хорошему женственна, легка, а самое главное — самобытна. Ее стихи давно преодолели границы Казахстана и зазвучали по всему миру. На русский язык ее переводили такие талантливые поэтессы, как Римма Казакова и Лариса Тараканова.
Фариза Онгарсынова не замыкалась на собственных переживаниях, как многие другие. В ее стихах присутствуют и любовь к Родине, и ширь казахских степей, и размышления о жизни и призвании, и гражданская позиция… Когда читаешь написанные ею стихи, кажется, что написаны они легко, на одном дыхании. Но это кажущееся впечатление. За каждым — большой труд, ответственность перед читателем.
Фаризе Онгарсыновой ничего не давалось в жизни легко, но, будучи трудоголиком, она сполна познала счастье успеха.
Родилась будущая поэтесса 26 декабря 1939 года в ауле Манаш Гурьевской (Атырауской) области. В 1961 году закончила филологический факультет Гурьевского пединститута. Сначала работала учителем, потом директором сельской школы. И уже тогда чувствовала, что рождена для творческой жизни. В 1966 году становится литсотрудником областной газеты «Коммунистік еңбек». А еще через год выходит ее первый поэтический сборник «Соловей».
Упорство молодого журналиста не остается незамеченным. В 1968 году ее назначают собственным корреспондентом республиканской газеты «Лениншіл жас» по западным областям. А вскоре она уже возглавляет республиканскую газету «Қазақстан пионері». В 1978 году становится главным редактором журнала «Пионер». Наряду с профессиональным ростом в СМИ, удачно у нее складываются дела и в творчестве. Одна за другой выходят ее книги: «Мелодия» (1970), «Беспокойная пора» (1972), «Гордое поколение» (1973), «Голуби мои» (1974), «Буйное русло» (1975), «Зной» (1978) — на казахском языке, «Нежность» (1977), «Тревоги» (1979), «Озарение» (1980) — в переводе на русский.
Она и сама занималась переводами: на казахский язык ею переведены повести для детей молдавского писателя Спиридона Вангели «Приключения Гугуце», «Дедушкин министр», циклы стихотворений Евгения Евтушенко, Риммы Казаковой, Сильвы Капутикян, книга Пабло Неруды «Четыре времени сердца» и др.
Еще в советское время Фариза Онгарсынова становится классиком казахской литературы. А в 1991 году была удостоена почетного звания «Народный писатель Казахстана».
Фариза Онгарсынова не раз бывала в Актобе. В декабре 2010 года она побывала на презентации книги Укетая Байжомартова «История пуговиц с двухглавыми орлами». Тогда она очень тепло отозвалась об актюбинской земле, взрастившей много талантливейших личностей. В числе современных актюбинских поэтов, чье творчество она всецело поддерживает, гостья назвала Мейрхана Акдаулетулы, Бауыржана Утеулиева, Жанну Елеусизову.
Последний раз Фариза Онгарсынова посетила наш город в связи с юбилеем поэта и публициста Мейрхана Акдаулетулы в октябре 2011 года. И вот ее не стало…
Георгий ОСАДЧИЙ
* * *
Любовь к степи, как степи,
бесконечна —
аул позвал, и я уж тут как тут,
вот братья вороного мне ведут,
и что мне скуки час? И что мне
вечность?
Здесь пляшут конь и поле
под конем,
Легко ли устоять на месте
людям?
И рвешься в скачку —
прошлый путь не труден,
прочь, суета, — мы в небеса
рванем!
Мне этот миг десятка лет
дороже:
седло под плюшем — конь,
как черт, резов.
Мой аргамак не сдержит нервной
дрожи,
ноздрями чуя ветра
страстный зов.
Конь чистокровен.
Что нам полукровки?
Струится в жилах кровь
моей степи.
Мы с ним того десятка,
что неробки,
лети, мой конь, и ветер торопи!
* * *
Стихи не стареют —
стареют поэты,
да разве поэты жалеют об этом?
Из клетки морщин,
как мечта золотая,
жар-птица бессмертной
любви вылетает.
О вечный юнец во владении
стужи —
снега на висках, а горячие души,
как прежде, как в двадцать,
способны гореть.
Поэты душой не умеют
стареть.
И так одиноко бывает порою
седому мальчишке
с душой молодою.
Часы распадались,
спрядались, как гарус.
Что было отмерено,
мирно смеркалось:
казалось, пространство
от скачки рябит,
но старость в свой хитрый
ввела лабиринт.
Узлом затянув современность
и древность,
являлась бессонниц звериная
ревность, а смерти подкоп
под обрывом всех лет был
песнями взорван —
стал вечен поэт.
* * *
Высокогорной радостью дыша,
за родниками, по оврагам,
склонам,
влюбленная в холмы, моя душа
летит к далеким пастбищам
зеленым.
Ее садам веселым не отдам,
от выси отговаривать
не стану.
Ее страна, ее награда там,
где небо льнет
к цветущему тюльпану,
где скакунов луноподобны лбы,
а ноги их соперничают
с ветром…
О, как я их люблю, и как слабы
мои слова бессвязные об этом!
Мои холмы, вы возвратили мне
младенчества безоблачную
прелесть,
и на ее огне здесь, в вышине,
дни зрелости беспечно
отогрелись.
И я забыла, что весна ушла,
что осень золотою
машет гривой…
И для меня ты, высь,
костер зажгла
моей поры тюльпановой,
счастливой.
* * *
Наследники духовной жажды,
друзья мои, ведь мы однажды
навечно с мыслями срослись,
и не единожды, не дважды —
бессчетно поднимались ввысь,
подобьем молнии неслись.
Без моря не бывает чаек —
вы море. В вас души не чаю,
при вас значительна, горда.
Развейтесь, старые печали.
Вы доверяйте мне всегда! —
Любовь несу я сквозь года.
Не нужно мне хвалы и славы.
Вы есть! Пусть не увянут
травы.
Я рада каждому лучу.
Сквозь романтические главы
свободной птицею лечу,
свободной всадницей скачу.
Кто мерз в снегу, тому понятно
явленье солнца. Вероятно,
понятны зимние ветра.
Вы, искренние безоглядно,
со мной с утра —
без вас не сеять мне добра.
* * *
Как осудить спешат,
что я стихами
все о любви, о чувствах, о душе…
Стояло человечество веками
на острие любви, как на ноже.
Но в книге жизни черные
страницы
черны от примечаний клеветы,
И, если жизнь в любви мне
только снится,
я помню, что ее источник — ты.
Я сплю, чтоб снилось, —
но люблю бессонно —
одно существование твое
становится всего земного
солью,
мое обогащая бытие.
Пока все песни о любви
не спеты,
в огонь и в воду за собой зови,
чтоб меньше мыкалось стихов
по свету,
не одухотворенных без любви.
* * *
В степи цветок белеет одиноко.
Свистит угрюмо ветер.
Ночь страшна.
Как будто бы в сражении,
жестоко
мечом грозы грудь неба
пронзена.
Рычанье неба с львиным рыком
схоже.
Разгневанно стенает дождь,
летя.
И голосит камыш, сердца
тревожа,
как мать, похоронившая дитя.
Толкаются, толпятся
в небе своры
туч, позабывших о погожем дне, —
они, что злой старик-степняк,
который
все беды вымещает на жене.
Уже терпенье ночи на исходе,
но не напрасно, небеса моля
беззвучным криком сердца
о восходе,
ждала его так трепетно земля!
И солнце вдруг взошло,
и тьму затмило,
и мглу сожгло
в живительном огне.
…Вот так твоя любовь:
меня сломила —
и снова веру в жизнь вернула мне.
Испытания
Скажу: не верю
сорванным
цветам —
сорви хоть все цветы
высокогорья…
Я — счастлива:
любовь в твоем укоре,
но отвернусь
и виду не подам.
Есть равнодушье,
склонное к искусству.
Есть безразличье —
взрослая игра.
Я отвернусь —
под сердцем станет пусто,
но ты не верь —
душа моя добра.
А можешь разувериться,
пожалуй.
Звони. Стучи —
я не открою дверь
и, к телефону кинувшись,
устало
скажу любя:
«Любви моей не верь».
Отныне станет
боль твоя безмерна.
Сама изнемогаю от игры:
я холодна,
страшусь прослыть неверной,
когда душа и помыслы добры.
Мне ль не понять
твое недоуменье,
наедине с тобой
и в отдаленье.
Не веришь, что люблю тебя —
не верь.
Хочу поцеловать тебя —
не верь.
Неверью моему, прошу,
не верь.
Я знаю:
в мой тяжелый час сомненья
ко мне пройдешь ты
сквозь любую дверь.
Перевод с казахского
Т. Фроловской,
Р. Казаковой
