Для кого-то деревянные ящики, поломанные стулья, столы и шкафы — мусор. Для Анны — это единственный источник тепла и денег. Женщина собирает топливо по дачным участкам, на городских мусорках. Железные детали: крючки, косяки, гвозди она бережно складывает в пакет — сдав металл, она сможет накормить троих детей.
Других доходов у этой семьи, живущей за чертой бедности на съемной даче, нет.
Анна Венк не жалуется на свою судьбу.
Главное для нее сейчас — дом обогреть, дровишками запастись, зиму перезимовать.
Шесть лет Анна жила в гражданском браке с человеком, который издевался над ней и детьми: старшим пасынком 8 лет и родной дочерью, 5-летней Региной. Только двухгодовалого Лешу щадил, да и что взять с малыша, рожденного с диагнозом «детский церебральный паралич?». Ребенок не ходит, не говорит. Потому он и родился инвалидом, что пьяный отец избивал беременную маму. А когда она родила, посоветовал: «Оставь ребенка. Зачем он нам такой нужен?».
Полгода назад сожителя Анны по ее заявлению осудили на 18 лет. За издевательства над детьми. Больше Анна ничего говорить не хочет, чтобы не травмировать детей газетными публикациями. За недосказанностью жуткие картины насилия над детьми. Между прочим, когда дело дошло до приговора, мужчина вспомнил, что он единственный кормилец в семье, что у него маленькие дети, сын-инвалид. Стал звонить жене, просил справки принести, чтобы срок ему поменьше дали. Но Анна раз и навсегда зареклась связываться с этим человеком. Сейчас разговор не о том.
Оставшись без поддержки мужа, который хотя бы продуктами обеспечивал домочадцев, Анна взвалила на свои плечи заботу о троих малых детях, один из которых нуждается в особом внимании.
— Сегодня дочь попросилась к моему брату, он живет рядом, на соседней даче. Ей часто снятся кошмары, она боится, что ее отец вернется. Там, у снохи, Регине спокойнее, она любит бывать у них в гостях, хотя брат и сам живет в таких же условиях, — говорит Анна.
За разговорами она подкладывает дровишки в печь, от которой приятно пышет жаром. Обстановка в комнатке, которую и кухней-то назвать язык не поворачивается, откровенно говоря, убогая. Колченогий стол-тумба, две табуретки. Заваленный всякой рухлядью и поленьями коридорчик отделяет кухню от зала, который одновременно и спальная комната. Высокие нары, застеленные тонкими одеялами, стены, завешенные одеждой. «Чтобы теплее было», — объясняет женщина.
В морозные, ветреные дни их крохотное жилище продувается насквозь. Стоит потухнуть огню в печке, как дом тут же остывает. Анна с ужасом представляет себе тот день, когда топить станет нечем.
— Еще летом муж привез несколько бревен, но сейчас они так промерзли, что никакая пила их не берет. Мне помогли распилить одно из них, так я три дня сушу поленья над печкой, только потом использую, — поясняет Анна. — Когда мужа арестовали, у него изъяли 30 тысяч тенге, отдали мне. На 10 тысяч я купила немного угля, остальные двадцать экономила, растянула на четыре месяца, только недавно эти деньги закончились. Ребенку каждый день памперсы нужны, молоко, манка. Дети постарше на макаронах «сидят».
Чем могут, помогают этой семье другие «дачники». Кто хлеб принесет, кто молоко, кто одежду. На Новый год благодаря соседям у детей на столе появились фрукты, конфеты, печенье.
— У сторожа нашего жена добрая очень. Часто заглядывает к нам, и никогда не придет с пустыми руками. Чем-нибудь да угостит. Соседи хорошие. Я не привередливая, беру все, что приносят. Лишь бы детей на ноги поднять, — вздыхает молодая женщина.
Старший сын учится в четвертом классе. Причем учится отлично. Учебники ему в этом году выдали в школе как ребенку из малообеспеченной семьи. В школе он завтракает, — уже легче семье. Но вот костюмы, пальтишко, обувь сносились, давно пора новые брать. Денег на это нет. Анна экономит на проездах, повсюду ходит пешком. Недавно, благодаря тому, что ее прописали у себя соседи, она смогла привести в порядок свои документы. Теперь ей надо оформить младшего на инвалидность, чтобы получать пособие.
— Возить его по больницам, даже положить на обследование — у меня нет возможности. Лучше молоко куплю, чем потрачу 55 тенге на проезд до больницы. Я-то сама везде пешком хожу, а ребенка морозить не могу. У него и одежды нет нормальной, донашиваем, что дадут, — поправляя штанишки безмолвно сидящего на ее руках ребенка, продолжает Анна. — Недавно Лешка простыл, кашлять начал, сопливить. Я несколько раз вызывала участкового врача — никто не пришел. У нас, на 10-м участке в поликлинике Жилгородка, сменился педиатр. Раньше девушка была, сама навещала нас, таблетки бесплатно приносила. А тут пришлось мне идти к врачам. Прошу: «Дайте сироп от кашля, капли в нос», а мне в ответ: «Оформите инвалидность, тогда и получите таблетки бесплатно». Предложили оксолиновую мазь. Зачем она уже заболевшему ребенку?
— Вы не думали на время устроить младшего в Дом ребенка, чтобы попытаться найти работу?
— Что вы! Я своего сына ни за что не отдам в чужие руки. Кто сможет присматривать за ребенком, как мама, кто определит, когда у него приступ одышки начинается, кто ночью будет укрывать его? Для меня мои дети — это все, ради них я только и живу.
Прежде Анна работала где придется — продавцом в мелких магазинах, официанткой. Она сама выросла в подобной семье, ее мама живет сейчас неподалеку, в дачном массиве. Престарелая женщина ничем помочь дочери не может, сама перебивается с хлеба на воду.
— Я и не прошу ничего у своих родных. Ведь понимаю — я сама выбрала свою судьбу, этого мужчину. Никто не заставлял меня жить с ним. И детей я рожала не для кого-то, для себя. Не подумайте — я не жалуюсь, не опускаю руки. Да и некогда плакаться мне. Пока дров насобираешь, воды нанесешь, перестираешь все, детей накормишь — день проходит. Вот только под утро иногда находит тоска… Я в пять утра просыпаюсь каждый день, чтобы печь растопить. Дом за ночь остывает, дети спят, свернувшись калачиком от холода… Укрываю маленьких и слез не могу сдержать. Что их ждет? Что я могу дать им? Ничего. Поплачу потихоньку, чтобы не разбудить их, и — за дела.
Ни жилья не просит Анна Венк, немка по происхождению, актюбинка по рождению, чисто говорящая по-казахски, ни работы, ни продуктов, ни одежды. Ни жалости не ждет, ни подаяния. Ничего ей не надо. Анна считает, что со всеми своими проблемами она должна справляться сама.
Вот только угля бы ей. И дров. Чтобы перезимовать…
Гульсым НАЗАРБАЕВА
P.S. Редакция «АВ» обращается к неравнодушным актюбинцам с просьбой помочь семье Анны Венк. Им сейчас необходима любая поддержка.
Мы просим содействия руководителей управления здравоохранения, департамента по защите прав детей, городского отдела занятости и соцпрограмм, других ведомств, во власти которых изменить жизнь этой семьи в лучшую сторону.
«АВ» будет отслеживать ситуацию в семье Венк.
