Папа много лет водил автолавку, доставлял в поселок продукты, промтовары. На стареньком «ЗИЛе» зимой и летом, в снег и дождь выезжал в райцентр, грузился товаром, ехал обратно, зная, что его ждут односельчане и семьи чабанов на дальних точках. Он всегда выполнял и перевыполнял план по продажам. Все бы ничего, да только большую часть товара отдавал в долг. Отец всегда был добродушным, мягким человеком. Этим пользовались сельчане: по-свойски, под зарплату они брали мешками сахар, муку, рулонами ткани, коробками мыло. Тогда все запасались впрок, в каждом доме был запас минимум на месяц. В большую общую тетрадь папа вносил списки должников.
Мама прекрасно понимала, чем грозит такая «щедрость». Тогда, в середине 50-х, над народом еще нависала черная тень сталинского террора. Сколько раз она выговаривала отцу: «Собери долги, это же государственные деньги! Вдруг проверка нагрянет? Посадят тебя, куда я с детьми пойду?!» Папа только вздыхал и подшучивал: «А ты молись своему Богу, чтобы проверка не нагрянула».
Однажды отец загрузил в Эмбе товар, остался на какое-то собрание в райпотребсоюзе и припозднился с обратной дорогой. Выехал в Михайловку, когда уже темнеть начинало. Дело было зимой, мела поземка. На выезде он подобрал голосующего мужчину. Тот был добротно одет, с портфелем, видно, что из начальников. Дорога была нелегкой. То машина глохла, то снежные заносы преграждали путь. Вместе со своим пассажиром отец перекидал горы снега. В поселок добрались уже за полночь. Оказалось, что человеку негде переночевать, папа радушно позвал его к себе. Мама встретила гостя, накормила борщом, напоила чаем с блинами, постелила на полу в гостиной. Утром мужчина вместе со всеми позавтракал и попросил подвезти его к рабкоопу. Отец как раз туда и собирался.
Папа подъехал к складу, чтобы разгрузиться, а его ночной пассажир прошел в кабинет начальника. Вышли они оттуда вместе, начальник представляет приезжего гостя отцу и добавляет: «Он — ревизор из райцентра. Готовь документы, будем снимать кассу, опечатаем автолавку на ревизию». Услышав это, отец побледнел. Как стоял, так и сел на завалинку склада. Ни слова не смог промолвить. Руководители, беседуя, отошли, а папа так и сидел, уставившись в одну точку: «Все, это конец. Посадят. Ладно я, а как же дети? Берчик еще совсем маленький. Что же делать?» Войну прошел отец, плен, полсвета объехал,12 лет скитался, пока домой вернулся. Но никогда ему не было так страшно, как сейчас. Ведь за его плечами стояла семья – мать, жена, дети. В этот день он пришел домой осунувшийся, казалось, его поседевшие в молодости волосы стали еще белее. Мама молчала и только усерднее молилась Богу, в которого ей все вокруг, в том числе и отец, запрещали верить.
Проверка закончилась быстро. Недостача была огромной. По тем временам, наверное, стоимость «Москвича». В конторе провели собрание. Выступили начальник рабкоопа, главбух. Отводя глаза, они говорили, что де Султан Бузаубаев хороший работник, безотказный. Но вот такая недостача! «Как же ты мог, куда ты смотрел?» И это говорили те, у кого долг превышал сотни рублей. Дали слово отцу. Он обреченно признался: «Виноват, судите, если надо. Но себе ни копейки не взял». Он положил на стол тетрадку, ревизор с интересом начал листать ее. Если бы сельчане заплатили по счетам, все сошлось бы, копеечка к копеечке. Каждая коробка спичек, пачка «Беломора» были учтены. Пока приезжий просматривал записи, вгоняя в краску сидящих в президиуме, с гневной речью выступал кто-то из сельчан. Выслуживался перед начальством, видимо.
В самый разгар обвинений поднялся ревизор. Да как ударит по столу кулаком так, что чернильница подскочила и стекла в окнах задребезжали.
— Да что же это вы делаете, товарищи? Вы что, хотите отдать под суд этого человека? Посадить его? Отца десятерых детей? Вы все, сидящие здесь, не знаете разве, что у него, кроме ветхого дома, нет больше ничего? Я видел, как он живет: две железные кровати, на стенах вместо ковров — фотографии детей. И вы хотите сделать его расхитителем казны? Да вы сначала долги свои отдайте, а потом судите!
Отец с самого начала сидел, угрюмо рассматривая щели деревянного пола. После слов ревизора он еще ниже опустил голову. Слезы застилали глаза. Ком в горле не давал свободно вздохнуть. Украдкой утирая скупую слезу, он верил и не верил своему спасению. Ревизор распорядился, чтобы сельчане сейчас же рассчитались за покупки, дал два часа на то, чтобы собрали долги с чабанов.
— Немедленно внесите деньги в кассу. А потом и поговорим, — сказал, как отрезал, папин пассажир.
Так, за один день отец собрал все долги, успешно прошел ревизию.
Вечером, за чаем, он устало взглянул на маму:
— Спасибо тебе, Дуся. Это твой Бог помог мне.
