«Мы думали, нас привезли убивать». Депортированный из Чечено—Ингушской АССР в Казахстан Жунит Сардалов часто рассказывал детям о переселении, тяжелом положении вайнахов после 1944 года. Делился пережитым, чтобы страдания народа врезались в память поколений и никогда больше не повторялись.
Член этнокультурного объединения чеченцев и ингушей «Вайнах» АНК Актюбинской области Нажимутдин Сардалов говорит, что в его сердце – две родины. Одна – далекое село Борзой в Шатойском районе Чечни, где родились их отец и дед. Вторая — казахский аул Шубар, в котором он появился на свет, вырос, выучился, женился.
— По рассказам отца знаю, что дед был старостой села. Его тайком предупредили о переселении, поэтому все были готовы, успели собрать вещи, продукты, документы. Рано утром 23 февраля власти объявили о депортации. У каждого дома стояло по 30-40 солдат и офицеров с автоматами. И это в разгар войны, когда на фронтах шли наступательные бои, — начал беседу один из старейшин объединения. — Товарным поездом выехали в Казахстан дедушка, бабушка и пятеро их детей, в том числе мой семилетний отец. Их, четыре семьи, выгрузили на станции Кандагач Актюбинской области, машинами доставили в совхоз, ныне это село Талдысай. Отец говорил: «Мы думали, что нас привезли убивать. Ни поселка, ни одного дома не было видно. Белая степь, покрытая снегом». Оказалось, что дома замело снегом по крышу, люди передвигались сквозь туннели.
Нажимутдин Сардалов сожалеет, что не спросил у отца имени и фамилии директора совхоза, благодаря которому чеченцы выжили. Той голодной зимой с согласия сельчан он выделил беженцам павшего от мороза верблюда. Тушу поделили между четырьмя семьями, мяса хватило до теплых дней.
— Нашим родным повезло, что они оказались именно в этом более благополучном ауле. В некоторых местах казахское население жило впроголодь, нечем было делиться. Много чеченцев в те годы умерло. Отец вспоминал, что благодаря тому верблюду они и выжили, — продолжил Нажимутдин Жунитович.
Весной переселенцам стало полегче, взрослых приняли на работу, детей устроили кого в школу, кого — в садик. Отца нашего собеседника определили в первый класс казахской школы. Окончив семилетку, он отучился на путейца, женился на алгинской девушке из семьи репрессированных. Всю жизнь проработал в одной сфере, был почетным железнодорожником, ветераном труда. Три года назад главы семейства не стало.
— Отец чисто говорил на казахском языке и нас научил. До первого класса я ни слова не знал на русском. Дома мы разговариваем на чеченском, на улице – с казахами – по-казахски, с русскими – по-русски. У меня четверо детей, они знают еще и английский. Я сам рос и учился в Шубаре, оттуда в армию ушел, там и жену будущую встретил.
На вопрос, не мечтали ли его родители вернуться на историческую родину, Нажимутдин Сардалов добавил:
— В 1956 году, когда чеченцам, ингушам разрешили переехать, многие наши родственники так и сделали. Здесь оставалась только сестра отца. Ему тогда было 17 лет, дяди и тети забрали его с собой. Деда, маминых братьев к тому времени уже похоронили. Через несколько месяцев отец вернулся в Казахстан, первое время жил у сестры.
Когда его спрашивали: «Көшпейсің ба?», он отвечал: «Ешқайда бармаймын. Әкем жатқан жерде жатамын». Я тоже говорю детям: «Вот мой дед лежит, вот — отец, а рядом — место для меня».
Сауле ЕРТАЕВА
Фото автора
