Регион Донызтау насыщен древними памятниками. Однако ученые заострили внимание на более поздних датах, истории двухвековой давности, когда казахи этой местности переходили на полуоседлый образ жизни.
Для комплексного изучения местности по инициативе акимата области к работе подключилась этно-археологическая экспедиция, куда вошли арабисты, художники, этно-археологи, этнографы и другие специалисты. Исследование быта казахов двухвековой давности в районе Донызтау рассчитано с 2019 по 2021 год. Руководит экспедицией известный ученый, доктор исторических наук Серик Ажигали, который изучает памятники нашего региона с 1979 года. В ее составе сотрудники институтов истории и этнологии имени Ш. Уалиханова, востоковедения имени Р. Сулейменова из Алматы, областных историко-краеведческого музея, центра по исследованию, реставрации и защите историко-культурных памятников, а также актюбинские и атырауские археологи.
По словам профессора Серика Ажигали, богатый на уникальные исторические памятники район Донызтау расположен на юге Актюбинской, а также на современной территории Атырауской и Мангыстауской областей.
– «Большой Донызтау» активно осваивался казахами-скотоводами прежде всего представителями нескольких родов: шомишти табын, адай и отчасти шекти, – рассказывает ученый.
Суровый Арало-Каспийский регион кочевники заселяли издревле, на что указывают найденные курганы на месте обитания, датируемые III-IV тысячелетиями. Об этом же свидетельствуют рукописи арабского дипломата средневековья Ахмеда ибн Фадлена и посла французского короля Людовика ІХ Гильома де Рубрика, которые видели в этих краях мазары и башни из камня. После провозглашения ислама ханами Золотой Орды на западе Казахстана и его окрестностях зародилось и значительно продвинулось мемориально-ритуальное строительство.
– В этом плане необходимо выделить период с первой половины ХVІІІ века по 30-е годы ХХ века, – подчеркивает Серик Ажигали. – Так называемый традиционный новый период на севере Устюрта продолжался до коллективизации при советской власти.
Мечеть, дома и кладбище
С 30-40 годов XIX века Донызтауский район приобретает особое значение как зона своеобразного перехода кочевых казахов на полукочевой-полуоседлый образ жизни. Происходило это на базе формирования аулов, называемых в науке культово-жилищными комплексами. В состав КЖК входило само поселение из нескольких домов, мечеть и кладбище. Большой уникальный историко-культурный район, о котором идет речь, насыщен редкими памятниками народной архитектуры, этнографической культуры. Изобилуют памятники народного зодчества того периода: мечети, мавзолеи, кулпытасы от местных мастеров. Некоторые из них сохранились и поныне.
– Начало перехода к полуоседлости – это исторический феномен в культуре казахов, – заявляет ученый.
В это время по всему Казахстану начали появляться стационарные зимовки (кыстау), хотя основная часть казахов, 90-95%, до этого вели сугубо кочевой образ жизни. В культово-жилищных комплексах круглый год жили ишаны-муллы, их шакирти, а также люди, занятые в ведении хозяйства. К примеру, КЖК «Кайнар», который ныне находится на территории Атырау, можно отнести к крупному поселению, «Суликти» – к среднему. Были и небольшие комплексы. Кстати, мечеть в Кайнаре была построена Досжаном Кашакулы, здесь находилось не менее десяти домов.
– Трудно сказать, сколько человек жили в этих комплексах. Допустим, вместе с шакиртами находилось 20-30 взрослых. Добавьте сюда членов их семей, в каждой из которых не менее пяти детей. А сколько было шакиртов – неизвестно. К примеру, информатор Маткен Нурмагамбетов (в 1990 году ему было 90 лет) говорил: «В 20-е годы я учился у Султан ахуна, и со мной учились около 500 детей». Правда, у меня есть сомнения по этому поводу, но это устное сведение, дошедшее до нас. В дальнейшем можно провести определенные социально-демографические исследования, – говорит Серик Ажигали.
Он считает, что благодаря стационарному поселению жителей здесь было больше, чем в средневековье. В то же время профессор утверждает, что Донызтау не был густонаселенным в том понимании, в котором иногда преподносят это некоторые специалисты, делая спекулятивные заявления.
– Конечно, не было на этой территории такой численности людей, как в городах южного Казахстана. Но несмотря на суровость климата, в тот период демографическая ситуация была лучше, чем сейчас, когда земли пустуют, – отмечает исследователь.
Кстати, природные условия оказали большое влияние на процесс перехода к полуоседлости. Для строительства культово-жилищных комплексов были выбраны урочища Донызтау. Весенние разливы степных речек Шаган и Манисай, которые текли с Мугалжар, давали разливы на несколько месяцев. В результате скотоводы могли минимум два раза за сезон косить сено и постепенно переходить на полустойловое содержание скота. Благодаря этому 20-30 человек имели возможность оставаться здесь на зиму.
Лет 20 назад ученый насчитал 20 аулов-КЖК, но после обстоятельных исследований уверен, что число комплексов на порядок больше. В прошлом году изучено пять комплексов, в этом году намерены исследовать еще столько же.
Реставрировать все не можем, но фиксировать обязаны
Серик Ажигали придерживается позиции востоковеда Василия Радлова.
– Памятники народного зодчества необходимо зафиксировать, пока они не исчезли, – считает профессор. – Строения, изготовленные из сырцового кирпича по народным технологиям с применением кобыльего молока и шерсти, постепенно разрушаются. Нередко мы видим в степи мазар без купола, с разрушенными стенами. Максимально такой памятник сохраняется 200 лет. Фиксация сохранившего наследия имеет сейчас более важное значение, чем реставрация. Придет время, новейшие технологии позволят восстанавливать в первозданном виде свидетельства культуры наших предков по достоверным документам. В противном случае будем иметь дело с фейковыми памятниками, когда искажается самопонимание, самосознание народа. При этом мы не можем препятствовать населению, когда люди на местном уровне начинают восстанавливать памятники без экспертизы и должной подготовки. Это также влияет на культуру, развитие туризма в Казахстане. Наша экспедиция работает на будущее. И совсем скоро заговорят о донызтауских памятниках как об уникальном явлении степной Евразии.
По словам Серика Ажигали, кроме культово-жилищных комплексов, в Донызтау немало памятников на старых кладбищах, на которые тоже следует обратить внимание. Это – мазары, мавзолеи, саганатамы, сандыктасы, кулпытасы и другие образцы архитектуры. К примеру, небольшое старое кладбище Курсай можно воспринимать в качестве музея народного зодчества. Помимо этого, на всем Устюрте, в основном в Донызтау, встречаются памятники, установленные из жженого кирпича.
– Наша главная задача – по завершении обследования издать книги, в частности, сборник научных статей и книги-альбомы. Данный уникальный район надо ввести не только в науку, но и в общественный культурный оборот. Это особенно важно, – говорит руководитель экспедиции Серик Ажигали.[divider]
След Махамбета
По словам исследователей, два века назад Донызтау не был глубинкой, однако не всегда был досягаем для царской власти. К примеру, после подавления восстания в 1836-1838 годах под предводительством Исатая Тайманова и Махамбета Утемисулы, последний какое-то время скрывался от преследований среди населения Устюрта, в том числе и в Донызтау.
В 1839 году экспедиция российского путешественника и дипломата Егора Ковалевского по пути в Бухару оказалась на Устюрте. Якобы тамошний эмир просил царя прислать ему горного-инженера. Переводчиком у них был знаменитый позже востоковед Григорьев, несколько лет работавший в Оренбургской пограничной комиссии и владевший казахским языком. Экспедиция Ковалевского вместе с торговым караваном отправилась из Оренбурга 30 октября 1839 года. 7 ноября он переправляется через реку Бестамак и пишет, что видел издалека могилу «Исет батыра». Ковалевский объясняет, что «Исет батыр – это восставший против Жангирхана Исатай батыр», перепутав двух батыров. 17 ноября на песках Большие Барсуки он попадает в плен к хивинцам, а 20 ноября убегает от них и направляется обратно в сторону Оренбурга.
Как поясняет профессор Серик Ажигали, в то время казахи и хивинцы той местности не пропускали экспедиции в степь, громили их и отправляли обратно. Им было непонятно, почему ученых, идущих по их земле, сопровождает полуторатысячный вооруженный отряд казаков. Поэтому в XVIII-XIX веках чуть ли не каждая третья экспедиция подвергалась гонениям со стороны местного населения. Данную экспедицию также схватили на Больших Барсуках, людей держали под домашним арестом в ауле.
В своих воспоминаниях Ковалевский пишет, что в один из вечеров в их юрту зашел киргиз с благородным лицом. Он был очень эмоционален, умен и произвел на него благоприятное впечатление. Во время беседы киргиз по имени Мугамбет Евтемишев рассказал, как они несколько лет назад подняли восстание против царизма, тогда же убили его друга, и сейчас он скитается один. Этот человек собирался помочь им убежать взамен на содействие в прощении русской администрацией. Он устал скитаться и хотел вернуться к своей семье. В итоге обе стороны договорились сбежать вместе на следующий день, но на утро батыр не пришел.
– На самом деле это был Махамбет Утемисов, который добрался до Больших Барсуков, – утверждает исследователь. – Кстати, Ковалевский пишет, что в это время на другом конце аула находился «известный киргизский разбойник» Исет Котибаров. Выходит, два казахских батыра были вместе. Все это я рассказываю к тому, что район не был замкнутым.[divider]
Абат КАРАТАЕВ
