В декабре 1986-го Аманжол Исмагулов, до самой пенсии в течение 15 лет возглавлявший музыкальный колледж имени А. Жубанова, отказался от активного участия в митинге на площади Брежнева, увидев по ту сторону баррикады своего младшего брата.
– Тогда я был третьекурсником историко-теоретического факультета консерватории имени Курмангазы. Помню, мы спрашивали у преподавателей, что происходит, а они просили никуда не выходить и напоминали, что дома нас ждут родители. Конечно, было любопытно, и первый раз мы пошли на площадь Брежнева (сейчас площадь Республики) днем 15 декабря. По ту сторону баррикады я увидел своего братишку, курсанта Алма-Атинского противопожарного училища. Увидев меня, Амангельды снял шлем, чтобы я его узнал, и стал подавать знак «Уходи!». В ночь на 16 декабря по коридору общежития стали ходить люди и стучать в двери комнат с призывом «Выходите, не будьте равнодушными! Неужели вы не хотите перемен?» – вспоминает Аманжол Дюсенович. – От общежития до площади – восемь остановок (!), но, увидев реку людей, я захотел в нее влиться. Мощность потока захватывает, ты забываешь про все и идешь! Совсем недавно я прочитал про психологию толпы и понял, что был заворожен ею. Мы шли, невзирая на холод. Ближе к площади толпа так уплотнилась, что выбраться из нее стало невозможно, а я заметил, что нас оцепляют машины с военными номерами. Толпа же так уплотнилась, что уже оттесняла военнослужащих. Когда стало невыносимо дышать, включились прожектора и стали слышны щелчки фотокамер – нас снимали, чтобы потом по кадрам вычислить и привлечь.
Насколько сильно воздействие толпы, я понял, когда осознал, что в руке у меня камень, которым могу пробить голову Амангельды. Придя в себя, пытался выбраться, но это оказалось нереальным. В какой-то момент я подумал, что все происходит во сне: стал щипать свое лицо, уши, спросил у стоящего рядом, видит ли он меня. Увы, видел и ловил себя на таком же ощущении.
Помню, нас окружили, поставили на колени, заломили руки… Рядом был Копжасар, казах из Монголии, привыкший везде ходить с паспортом. В страхе Копжасар предъявил свой документ, сказал, что иностранец, вместе с ним отпустили меня и еще нескольких ребят, возможно, подумав, что и мы иностранцы. Повезло. Вдогонку я получил пинок в зад, удар по спине резиновой дубинкой и побежал! Бежал без остановки квартала три, но невыносимое жжение от удара дубинкой заставило лечь спиной на снег… Пошел не в общежитие, а к двоюродному брату. Они с женой обработали мне раны на спине, голове и продержали у себя пару дней.
Вернувшись в общежитие, я наблюдал, как собирались домой отчисленные из консерватории. Подавленные, плохо двигавшиеся парни старались избегать вопросов, молча складывали вещи. Говорили, их били сильно, но умело – чтобы внешних следов не оставалось.
На занятия я вышел примерно 20 декабря, когда все улеглось, но до начала сессии разговоры были только о произошедшем на площади.
Есть еще два пункта, которые хочется вспомнить в связи с этими событиями.
Шестеро алматинских студентов были осуждены и отправлены в Читу. По дороге в лагерь они сбежали, чудом добрались до Алма-Аты, а точнее – прямиком к Олжасу Сулейменову, и рассказали, что поставить подписи под протоколом их заставили, что шили им уголовное дело – якобы они отпинали кого-то из оцепления.
Олжас Омарович пошел якобы в КГБ, пригрозил, что обратится в международный комитет по правам человека, и ребят отпустили. Эта история – на уровне слухов, но тем не менее в фильме «Аллажар» Калдыбай Абенов показал и ее.
Позднее, во время встречи в Актобе, я порывался спросить у Олжаса Сулейменова, насколько правдива эта история, но не получилось.
Кстати, за другую группу парней, которых избили и загружали в автобусы и машины, заступился Азербайджан Мамбетов. Его тоже ударили по голове и увезли вместе со всеми. Придя в себя, он предъявил удостоверение депутата Верховного Совета СССР, получил извинения и был доставлен домой.
Вторая история – о человеческих качествах ректора консерватории Газизы Жубановой. Ее пригласили посмотреть отснятые фото- и видеокадры, чтобы она назвала своих студентов. Газиза Ахметовна ответила, что ни одного знакомого лица нет, то есть студентов консерватории на площади не было.
– Но ведь они поют! – заметили комитетчики.
– А вы покажите мне казаха, который не умеет петь, – отпарировала наша ректор.
Следом, в 1987-м, ей пришлось покинуть пост ректора, а вскорости у Газизы Ахметовны диагностировали онкологию.
Что происходило на площадях Алма-Аты в декабре 1986 года, мы так и не поняли, но я нахожу выступление правильным. Оно было первым в республиках Советского Союза, когда народ просто заявил о жажде демократических перемен. Говорят, казахи – народ спокойный, пока их не допекут… Что стало триггером? Этого не скрывал никто: руководить республикой назначили человека, совершенно не знающего ее. Но теперь это часть нашей истории, которую не вычеркнешь.
Татьяна ВИНОГРАДОВА
