Старейшему нефтянику области, ветерану Великой Отечественной войны Ивану Прокофьевичу Дубовенко 17 сентября исполняется 90 лет
Есть такое хорошее старинное слово — патриарх. Не в смысле «церковный деятель», но крепкий, умный человек, давший начало большой семье, вырастивший достойных детей. 90-летний Иван Дубовенко как раз из таких.
Ровесник
Советской власти,
правнук цыганки
— Я родился, если точно говорить, в 1920 году. Но родители записали меня годом позже. Думали, что я хоть в армию не попаду, — говорит Иван Прокофьевич. — Так что я по документам 1921 года рождения. Как раз в это время к нам в Темир и пришла Советская власть.
Понятно, что люди с фамилией Дубовенко не могли быть коренными жителями Темира. Прабабушку Ивана Прокофьевича, прелестную цыганку, привез сюда муж. Фамилия их была Кравцовы. Получив вольную, они искали своей доли в разных местах, но остановились именно на реке Темир. У Кравцовых было четверо детей. Их дочь Дарья замужем взяла фамилию Дубовенко и родила четверых сыновей: Дмитрия, Степана, Гаврилу и Прокофия. От цыганской прабабушки Азы Дубовенко унаследовали густые «нарисованные» брови и чуть раскосые глаза.
Первая нефть
и первые нефтяники
Отец Ивана Прокофьевича был одним из первых работников треста «Актюбнефть», он работал простым кузнецом. Сложных профессий тогда и не было, почти все работы проводились вручную, нефть к станции доставляли на лошадях, быках и верблюдах. В компании «Братья Нобели», где начинал трудиться Прокофий Дубовенко, вообще было только два офисных, как сейчас говорят, работника: управляющий и счетовод. А вот на трест «Актюбнефть», организованный уже Советской властью, возлагались большие надежды. В сутки тут могли добывать до 200 тонн нефти.
В 17 лет сюда пришел работать Иван Прокофьевич. Несмотря на волшебные перспективы «Актюбнефти», трест, судя по документам проверок, работал плохо. В наше время сказали бы — отсутствие грамотного менеджмента. Сами работники мало верили в то, что из местных недр можно добыть стоящее беспокойства количество нефти. Но карьера Ивана Дубовенко все же шла. Даже специальное образование удалось получить, хотя и благодаря довольно пикантному обстоятельству.
— Я был парень молодой, интересный. А начальником, главным инженером, у нас был армянин Наранян. Так вот его жена, похоже, увлеклась мной, — посмеивается Иван Прокофьевич. — Что ни слово, то «Вана, Вана!». Ну инженер подумал и решил отправить меня от греха подальше в нефтяной техникум в Башкирию. Там я выучился на нефтяника-нормировщика.
В армию Иван Дубовенко призвался в 1940 году. Не помогла уловка родителей, он пошел в строй, как рожденный в 1920 году. А вернулся уже после Победы.
Как
не стать москвичом
О службе Иван Прокофьевич, ветеран ВДВ, говорит немного. Хотя стены его квартирки увешаны фотографиями, а награды занимают всю грудь парадного пиджака. Но все-таки он не слишком многословен: хорошее командование, хорошая подготовка, Тернополь, Винница, а тут и война началась, Шепетовка, Киев, Дон, Огненная дуга, снова Киев, Польша, Дрезден, Берлин, Победа.
Счастливая судьба вела Ивана Дубовенко через всю войну. Она же позволила ему целым вернуться в СССР — не пустили под откос состав с солдатами-победителями, спасибо стрелочнику, что задержал поезд.
— Стою возле театра в Москве. Нас там было пятеро, все ехали в Актюбинск. Среди всех я один холостой. И вижу — несколько девушек. Спрашивают: молодой человек, а вы куда направляетесь? В Актюбинск, отвечаю, домой. Тут одна говорит: а у меня двухкомнатная квартира пустая стоит, я в ней одна… А у другой вообще трехкомнатная! Эх, дурак я был, наверное, — смеется Иван Прокофьевич. — Надо было остаться, найти невесту с пятикомнатной квартирой, сейчас был бы москвичом. Но мне, дураку, надо было домой.
Такой дефицит был на мужчин после войны. В Темире Иван Дубовенко недолго проходил холостым. Он женился на хорошей девушке Антонине Демьяновне Даниленко, с которой прожил потом долгие годы. Карьера пошла вверх, семья переехала в Актюбинск. Младший сын, Александр, родился уже горожанином.
Как
спасти «Актюбнефть»
«Позорное состояние треста», о котором докладывали еще до войны, продолжилось и после нее. Все проекты были завалены, денег не выделялось, и трест грозили закрыть.
— Начальник меня долго уговаривал взяться и разработать новую смету. И когда уговорил, то дал срок два месяца. Мы трудились вместе с женой: я составлял, а она, отличная машинистка, печатала. Смету мы готовили на три области — Актюбинскую, Уральскую и Гурьевскую. И когда представители министерства рассмотрели смету, то не поняли — почему специалисты с высшим образованием не сделали того, что сделал обычный технарь?
— Пожал мне начальник руку, поздравил и сказал, что из моей сметы даже министерство что-то для себя позаимствовало. Вызвал своих секретарей и объявил им: вот, смотрите, молодой парень, без высшего образования, и все сделал как надо. Назначаю его начальником проектно-сметного бюро!
Кроме основной работы Иван Дубовенко занимался организацией добровольных народных дружин, следил за порядком в родном районе. И еще руководил организацией, о которой в те времена говорили только шепотом, так называемым «первым отделом». Большой был человек.
Нынешнее время
— Как вы живете сейчас? Всего хватает? — спрашиваю я у Ивана Прокофьевича.
— Здоровья не хватает. Остальное вроде все при мне, — шутит он.
А его дочь Ирина прибавляет: «Только недавно папа стал говорить нам слово «забыл». А до того помнил все фамилии, имена, цифры. И он постоянно вел записи, у него все зафиксировано». И показывает пухлые папки, в которых хранится история актюбинской нефти. Будет подарок музею и архиву.
Обслуживать самого себя уже трудно. Поэтому при Иване Прокофьевиче почти всегда его дети. Кто возит, кто ходит по его делам и помогает по дому. Беспокойный ум не дает отдыхать — надо проверять записи, упорядочить свои архивы. Выходить на праздники уже тоже не получается. Остаются дом, воспоминания и гармонь, на которой Иван Прокофьевич наигрывает любимые песни.
Шолпан ТУЛЕУЛОВА
