Легко ли быть маленьким в мире больших, когда все, начиная с высоты ступенек в доме до уровня раковины в ванной, приспособлено под рост среднего человека, а это никак не меньше 160 сантиметров. Обувь, одежда, транспорт, прилавки магазинов не рассчитаны на взрослых, чей рост чуть больше метра. Как им справиться с размерами окружающих их вещей? Как не потеряться в толпе равнодушных, если даже чувства — любовь, дружба — втиснуты в понятие «стандарт»?
С Галиной Черноусовой нас познакомила известная в Актобе художница Асия Ойнарова. Этих миниатюрных дам объединяет любовь к жизни, они плечом к плечу пробиваются сквозь стену непонимания и неприятия. Асию трудности закаляют, своим упорством и огромной силой духа она добивается поставленных целей. Галина Александровна же, по ее признанию, человек мягкий, она не может настоять на своем, остро переживает любую бестактность и черствость по отношению к себе. А таких ситуаций, говорят подруги, в их жизни было ой как много.
В день рождения Галины — 53 года назад — врачи предрекли ей полную трудностей и испытаний жизнь. Они предложили родителям отказаться от ребенка-инвалида, но мама, «моя золотая мамочка», решила: «Что Бог дал мне, то мое. Значит, это мой крест, и мне нести его до последних своих дней». Отец, мама и два брата помогали ей приспосабливаться к миру «других», не таких, как она. За дверью родного дома она чувствовала себя одиноким Робинзоном на забытом всеми острове. Ее не видели, не замечали, сторонились. А если замечали, то старались задеть, обидеть. Она сполна ощутила на себе жестокость детей: «Били, дразнили, деньги отнимали». Отец повторял все время: «Галочка, тебе жить в этом мире, придет время, ты останешься одна. Никто тебе не поможет. Держись, дочка, держись».
В первый класс
через Москву
В советском государстве про инклюзивное образование, о котором сейчас так много говорят, тогда и речи не велось. Пришла пора учиться, но девочку, не подходящую под определенные параметры, отказывались зачислить в первый класс, хотя к шести годам она свободно читала и писала. Педагоги настаивали на том, что ее место в специализированной школе.
— Тогда мама, обойдя здесь все возможные инстанции, поехала напрямую в столицу, в Москву. Она добилась своего, меня взяли в общеобразовательную школу, — рассказывает Галина Александровна. — Я считаю, это было правильным решением, нельзя отделять человека от общества, изолировать его только потому, что он не такой, как все. С другой стороны, это воспитывает в детях сочувствие, сострадание. Кто-то поможет по лестнице подняться, кто-то портфель понесет, так дети учатся заботиться о другом человеке. Я благодарна родителям, что они дали мне полноценное образование, не только среднее, но и высшее.
С поступлением в вуз тоже были проблемы, но, в конце концов, преодолев все препоны, Галина Черноусова закончила филиал Алматинского института народного хозяйства.
На грани
Рассказывая о себе, Галина Александровна то плачет, то смеется сквозь слезы. И часто повторяет: «Мир не без добрых людей», «Мне повезло», «Есть все же что-то на небесах, что помогает мне». Одна ее знакомая, имея такую же инвалидность, не выдержала испытаний, по собственной воле ушла из жизни в 34 года. Неужели так трудно приходится маленьким людям, что они этот мир меняют на иной?
Наша собеседница вспоминает 1999 год, когда и она была на грани. На заводе «Сельмаш», где работала Галина Александровна, начались сокращения. Женщина осталась без работы. Мизерные пенсии давали с опозданием на несколько месяцев. Не на что было жить, нечего было есть.
Бессонными ночами она раздумывала, к кому бы обратиться, к какому чиновнику подойти. С четвертого или пятого раза все же решилась, записалась на прием в акимат. Просидела в очереди, вошла, стала говорить о том, что нуждается в жилье, в трудоустройстве. Сотрудница акимата, не дослушав ее, оборвала: «А что вы хотите, у меня мама получает меньше вас. Приходит вот так каждый и плачется, вы что, хотите, чтоб общество только на вас и работало?». Едва сдерживая слезы, Галина Александровна вышла из кабинета.
— Когда у человека все хорошо, разве может он понять тебя, побывать в твоей шкуре? — вздыхая, говорит она. — Ведь если мы просим, мы говорим о самом необходимом. Если бы мы не были ограничены, если бы не родились с физическими изъянами, разве стали бы кого-то просить, унижаться? Слава Богу, у меня родственники есть, если б не они, худо бы мне тогда пришлось.
Родители один за другим ушли из жизни примерно в те же годы. Страшно было оставаться одной, без денег, без работы. Даже сейчас, имея неплохой заработок в Актюбинском ремонтно-локомотивном депо, женщина боится заболеть, только в крайнем случае берет больничный: «А вдруг и это место потеряю? Что тогда?».
На острове
отчуждения
В любом коллективе, будь то школа, вуз или трудовой коллектив, первые два года приходится самоутверждаться, говорит Галина Александровна. И опять вспоминает Даниэля Дефо, поведавшего миру о Робинзоне Крузо. Ты словно один на островке, а вокруг — вакуум, пустота. Общение — это то, чего катастрофически не хватает любому человеку, ограниченному в возможностях.
— Я не люблю праздники, — говорит она, — особенно 8 Марта. Придешь в такой день нарядная, подкрасишься, прическу сделаешь. Всех женщин вокруг поздравляют, подарки дарят, а тебя словно и нет. Ты как будто в изоляции, в карантине. Это потом, когда привыкнут к тебе, когда ты войдешь в коллектив, приходит и признание, и поздравления. Спустя годы даже перестают замечать, что ты маленького роста, обращаются к тебе, как к равному.
Ограниченный круг общения — это одна беда. Другая — бытовые проблемы. Помыть окна, люстры, побелить стены или наклеить обои — самой никак не справиться. Полуторка, в которой живет сейчас Галина Александровна, была в запущенном состоянии. Она долго собирала пенсию, чтобы сделать косметический ремонт. Купила обои и стала по объявлениям искать штукатуров-маляров. Приходили мастеровые, но, увидев, что с хозяйки много не возьмешь, а «обдирать» инвалида вроде совестно, тут же разворачивались. С трудом нашла двух женщин, целый месяц они возились с ремонтом, «но работали как попало, будто и не сделано ничего».
Подобрать одежду и особенно обувь — еще одна большая проблема.
— Платье, рубашки, брюки можно отрезать, подшить, а вот с сапогами — просто беда. Посмотрите, ну как можно носить эту обувь, это же колодки, а не ботинки, просто убожество какое-то, — Галина Александровна показывает обувку.
Но даже такие сапоги — тяжелые, неудобные — в магазине не купишь, их надо заказывать. Ближайшее протезно-ортопедическое предприятие находится в Оренбурге. Пара таких сапог обходится примерно в 15 тысяч рублей, проживание, питание за то время, пока они будут готовы (минимально 10 дней), — еще одна немалая статья расходов. Может ли человек-инвалид позволить себе ежегодно покупать новую обувь? Или съездить поменять ту, что оказалась не по ноге? Вопрос риторический. Камешек в огород местного отдела занятости и соцпрограмм, в обязанности которого входит обеспечение инвалидов необходимым медоборудованием, а также ортопедической обувью.
Докажите,
что вы инвалид
Отдельный разговор — общественный транспорт. Смеясь, рассказывает Галина Александровна, как однажды вошла в автобус, который, не дожидаясь пока она пройдет в салон, тронулся. Двери закрылись, ее пакет с картошкой остался снаружи. Пассажиры начали веселиться, когда водитель открыл двери, приостановившись, и тут же снова захлопнул их, защемив теперь саму женщину в дверях.
— Картошка рассыпалась, я едва не вывалилась из автобуса, — говорит она, вытирая слезы, выступившие то ли от смеха, то ли от плача.
Асия Ойнарова, молчавшая до сих пор, вставляет реплику:
— Это всегда так. Автобусники не хотят брать таких, как мы, потому что у нас бесплатный проезд. Тут пока ногу поднимешь на ступеньку, пока ухватишься, они перед самым носом двери закрывают. Или кондуктор-масломер начинает кричать на весь салон: «Женщина, а вы заплатили за проезд? У вас удостоверение? А ну-ка, покажите». Как эта бесцеремонность раздражает порой…
Мы с Галиной Александровной долго еще сидим у Асии дома за чашкой чая. Неутомимая хозяйка — художница и рукодельница — показывает нам свои последние творческие работы, достает благодарственные письма, грамоты, дипломы, рассказывает о поездке в Астану.
Они такие разные, и такие похожие — две подруги, две дамы, два человека.
Гульсым НАЗАРБАЕВА
