На территории нынешней Актюбинской области находились
две кочевые ставки Абилкайыр хана. Где они располагались
доподлинно, установить пока не удалось, но о некоторых подробностях рассказывает сотрудник областного историко-краеведческого музея Бекарыстан Мырзабаев.
Письмо от хана
В сентябре 1730 года Абилкайыр отправил в Петербург посольство, которое возглавили батыр Сейткул Кайдагулов и бий Куглумбет Катбаев. Оно доставило русской царице Анне Иоанновне письмо с просьбой принять Младший жуз в российское подданство. Царица подписала Грамоту о принятии Младшего жуза в подданство. Для принятия присяги в ставку Абилкайыра было направлено посольство во главе с Алексеем Тевкелевым.
В своих отчетах в царскую Иностранную коллегию Тевкелев писал, что ставка Абилкайыр хана находится на реке Иргиз, в урочище Манитобе. Посольство торжественно встречал старший сын хана султан Нуралы на расстоянии двухдневного перехода от ставки. Несмотря на яростное сопротивление сторонников султана Барака, которые даже угрожали убийством Тевкелева, хан Абилкайыр, его брат Худай-Назар, батыры Богембай, Есет и еще 27 знатных казахов подписали юридический акт о принятии российского подданства.
Об этом историческом событии до сих пор нет единого мнения. Одни считают, что принятие подданства было прогрессивным актом, который помог казахам в некоторой степени установить мирные отношения с агрессивными соседями, другие, напротив, уверены, что это ускорило процесс колонизации казахских земель.
И все-таки благодаря российскому подданству Абилкайыру удалось в 1732 году заключить важный договор: о разграничении спорных пастбищных территорий в районе Волго-Яицкого междуречья, а также по левой стороне Яика между казахами, волжскими калмыками, башкирами и яицкими казаками в пользу казахского населения.
Именно эти соглашения легли в основу принятых правительством Анны Иоанновны в 1734-1738 годах главных законодательных актов по земельно-территориальному вопросу в данном регионе и юридически закрепили незыблемые права казахов на степные районы в долине среднего и верхнего течения Яика.
Многие влиятельные бии и старшины Степи середины XVIII века считали это одним из главных достижений политической деятельности хана Абилкайыра.
Первым европейцем, посетившим ставку хана Абилкайыра, был английский естествоиспытатель и художник Джон Кестель. Конечно, его истинные цели были иными, чем простое ознакомление с жизнью кочевников. Его, разумеется, интересовали возможности проведения в этом регионе колониальной политики.
И все-таки его свидетельства чрезвычайно интересны. Кестель пишет, что в Оренбурге перед отправкой в ставку хана он познакомился с его сыном Ералы, который находился у Оренбургской администрации аманатом (заложником). Кестель нарисовал портрет Ералы и повез его хану. Когда он приехал в ставку, Абилкайыр хана не оказалось в орде и пришлось ждать его два дня, за которые он освоился среди степняков. Он привез Бопай ханым, супруге хана, подарки — около ста швейных иголок и двадцать зеркал. Это были пышные подарки. Кестель, вероятно, был наслышан о том, что интересует степных красавиц. Говорят, кочевники покупали одну иголку за взрослую лошадь.
Когда вернулся Абилкайыр хан, иностранному гостю был устроен пышный прием. О чем шел разговор между ними, так и осталось неизвестным, сохранились только портреты, которые Кестель написал с Абилкайыра и Бопай ханым. А ведь грамотный иностранец мог оставить и более подробные свидетельства, ведь он ежедневно вел дневник. Мог оставить, но судьбе было угодно распорядиться этим важным документом по-иному.
На одном из приемов в ставке беседа между иностранным гостем и ханом очень затянулась. В юрте было душно и многолюдно. Кестель то и дело вытирал пот со лба, и, когда ему стало совсем уж нестерпимо жарко, он снял свой парик. Все в юрте всполошились и задвигались: кто мог предположить, что вот так запросто человек может снять со своей головы волосы? Такого, конечно, степняки не видели.
Через пять дней после прибытия Кестеля в ставку хана он решил вернуться в Оренбург. Был более короткий путь, напрямую, но там хозяйничали башкиры, поэтому его экспедиция направилась в Самару, чтобы оттуда добраться до Оренбурга.
В своих воспоминаниях Кестель написал, что в районе реки Каргалы он раскопал один курган. Казахи, сопровождавшие его, отказались копать, и, когда он со своими приближенными сам приступил к раскопкам, они разбежались. Кстати, Кестель отмечает, что он напал на богатый курган, где оказалось много золотых украшений и посуды.
Казахи не стали помогать ему в работе, потому что наши обычаи запрещают трогать могилы предков, беспокоить их дух. Скорее всего Кестель не знал об этом. Еще об одном эпизоде, случившемся в ставке Абилкайыр хана, рассказал в своих записках Кестель.
Поскольку в раскопанном кургане Джон Кестель обнаружил большое количество драгоценных вещей, он направился в Оренбург по более безопасному пути, но на его пути появились яицкие казаки. Они отобрали все ценное, в том числе и его путевые заметки. Кроме того, Кестель и все его окружение были нещадно биты.
Лишившись своего дневника, он написал воспоминания по памяти, именно поэтому сведения в них скудны. Он привел всего с десяток имен и, естественно, не мог запомнить труднопроизносимые названия местностей.
Незаконченный город
В 1988 году известный казахстанский археолог Серик Ажигали в поисках другой ставки Абилкайыр хана побывал в ауле Карашатау нынешнего Айтекебийского района. Там он беседовал с девяностолетним аксакалом по имени Таук, который показал ему место, где Абилкайыр хан якобы собирался построить свою новую ставку. Аксакал, напуганный еще сталинским режимом, разговаривал шепотом и отказался указать на то место, где, по его мнению, должна была быть ставка. Показал он его одному только Серику Ажигали.
Документально идею Абилкайыр хана построить новую ставку подтвердил журналист Куаныш Ахметов, который обнаружил в архиве города Омска письменные свидетельства об этом. В них говорилось, что хан собирался построить там город и уже свез строительные материалы, в частности кирпичи, однако осуществить свой замысел не смог.
Абилкайыр хан, приняв подданство России, надеялся на существенную военную помощь от цар-ского правительства. Много раз посылал в Оренбург своих представителей, чтобы губернатор помог людьми и оружием в борьбе с калмыками и башкирами. Но России не было резона усиливать казахское ханство под самым своим боком, поэтому под всякими благовидными предлогами ему отказывали в поддержке.
При последней встрече генерал-губернатор Оренбурга и Абилкайыр хан сильно поссорились. Возвращаясь из Орска, хан был встречен воинами султана Барака и убит. Кем именно он был убит, остается загадкой. По этому поводу есть разные версии. Не исключается, что смерть популярного в народе хана была организована властями Российской империи.
Позже то место, где хан Абилкайыр собирался возводить город, царские войска, строившие военные укрепления, сравняли с землей, а кирпичи использовали на строительство форпостов.
