Знакомство актюбинского поэта и переводчика Амантая Утегенова с творчеством Тахауи Ахтанова состоялось, когда он учился в 4-м классе. Как большинство книгочеев, после всеобщего вечернего выключения света в доме мальчик включал фонарик и читал «Грозные дни»… Знакомство же с самим автором случилось на втором курсе журфака.
— Ахтанов попросил меня приехать в государственную книжную палату, где он тогда работал. К тому времени у меня был опыт литературного перевода произведений известных поэтов и писателей. Я приехал и увидел красивого человека с гривой волос, который объяснил мне, что нужно перевести рассказ «В стороне от фронта» (рассказ в моем переводе потом вышел в двухтомнике). Но главное — завязалось наше общение. Тахауи Ахтанов познакомил меня с еще одним нашим земляком, замечательным поэтом Саги Жиенбаевым.
Помню, мы работали с моим незабвенной памяти учителем Калтаем Мухамеджановым над переводом его пьесы. Они с Ахтановым в то время жили в доме отдыха Совмина. Тахауи Ахтанович работал в своем номере над одним из произведений. Мы с Калтаем Мухамеджановичем — в другом. Каждое утро после завтрака они гуляли часа полтора, и я, находясь рядом с ними, всегда наслаждался их необычайно интересными рассуждениями. 9 мая Мухамеджанов вдруг спохватился: «Таха, сегодня твой праздник (а в буфете как раз был армянский коньяк! — Прим. А. Утегенова). Ахтанов купил коньяк, но уже на улице спрашивает Калтая Мухамеджановича: «А почему это я вам покупаю коньяк? Ведь Гитлера-то победил я, и, кажется, вы должны мне подарок!» Я знал об уникальной находчивости Мухамеджанова, но ситуация была такой, что вдруг испугался: найдет ли что ответить мой любимый Калтай ага? Ответ был почти мгновенным: «Уа, Таха! Мүйізің шықса, Германияға кіргенде де талай арақ ішкен шығарсың-ау? Бізге сарқыт болмайды ме?» («Уа, Таха! Небось, когда вступил в Германию, ты там немало выпил водки? Разве это не угощение с твоего праздника Калтаю и Амантаю?»).
Поэт вспоминает, что общение с двумя светилами было для него настоящим удовольствием. Даже просто слушать беседы уже было бесценно. Нет на свете того, чего не знали эти люди, начиная от казахского и русского фольклора и заканчивая мировой литературой, историей и искусством.
Амантай Утегенов приводит пример о статье в «Литературной газете»:
— Что «Джоконда» для простого смертного? Шедевр эпохи Возрождения. А Тахауи Ахтанова зацепило в ней что-то такое, из чего получилась статья, произведшая читательский фурор во всем СССР. Это свидетельствует о нестандартном восприятии вещей, что выделяет Мастера из людской массы.
И будто в тон моим мыслям, что ситуации и героев ахтановских произведений нереально выдумать (они взяты из жизни), Амантай Утегенов вспоминает, как Тахауи Ахтанович рассказывал, с кого «списаны» те или иные персонажи, откуда взяты сцены:
— В романе «Свет очага» есть сцена, когда бабушка Камка, отдающая Назиру в жены Касымбеку, напутствует: «Проголодаешься — изжарь ее, испытаешь жажду — до дна ее испей, все она выдержит. Только никогда не унижай». Я, помня о познаниях писателя в фольклоре, спрашиваю: «Неужели есть у казахов такая поговорка?». Таха (так все мы его называли) отвечает: «Есть или нет, не знаю, но, когда я в Карабутаке женился на Галие, одна бабка так и сказала: «Ну зачем тебе татарка, разве казашек не хватает? Ведь жену-казашку можно пить в жажду или есть, когда голоден!»
На вопрос, какие человеческие качества характера корифея выделил бы он, собеседник назвал прямоту суждений:
— В 1982 году в Алматы проходил Всесоюзный форум переводчиков. С трибуны форума в адрес московских писателей Таха открыто выразил возмущение, что к переводу они относятся как к халтуре. Проще говоря, зарабатывают деньги. В качестве подтверждения приведу пример фрагмента письма большого прозаика Виктора Конецкого Евгению Евтушенко: «Сейчас Юра (Юрий Казаков) не пишет, переводит большой роман казахского писателя, потому что надо строить дом». (Речь идет о романе Абдижамиля Нурпеисова «Кровь и пот»). Прямота и бесстрашие Ахтанова поражали в первую очередь потому, что на дворе была эпоха тоталитаризма.
Амантай Утегенов вернулся из Алматы в родные пенаты и работал в Кандыагаше, но через время пришлось ехать обратно. Ахтанов попросил приехать с целью перевода романа «Свет очага». Утегенов взял отпуск и поехал. Так случился новый виток творческих отношений.
— Работали мы примерно час, потом часа три гуляли и беседовали, — вспоминает Амантай. — Прогулки эти были весьма продуктивными: я слушал Таха и за это время многое узнавал, совершенствовался.
Собеседник вспоминает любопытный факт, почти мистический, который еще до знакомства с Мастером связал их:
— Ахтанов приезжал на родину по случаю своего очередного юбилея. В числе встречающих его в Мугалжарском районе был и мой будущий тесть Мухаш Тургенов. Тахауи подарил тестю книгу «Буран», а тот попросил надписать ее для дочки Орынгуль (ей тогда было 8 лет). Когда мы женились, эта книга была важным довеском к приданому Орынгуль.
Ахтанова, безусловно, можно назвать трибуном, и в подтверждение поэт приводит в пример драму «Отец и сын»:
— Драматург он необыкновенный! Когда на сцене театра юного зрителя в Алматы была поставлена пьеса «Отец и сын», многие алматинцы стали отдавать своих детей в единственную тогда на весь город школу с казахским языком обучения.
Говоря о простоте писателя, Амантай приводит такой пример:
— Тахауи Ахтанов часто приезжал на родину. И вот одна из таких встреч, помнится, проводилась в актовом зале педучилища. А я никогда не пропускал возможности его послушать. Увидев меня, с некоторым опозданием вошедшего в зал, он вскочил, как мальчишка: «Эй, Амантай, иди сюда!» — и усадил рядом с собой в президиуме. Все дни его пребывания мы не расставались, и общение было, повторюсь, истинным наслаждением.
Последняя встреча поэта Амантая с Тахауи Ахтановым была, когда он приезжал в наш город после присвоения ему звания народного писателя:
— Мы с Амиром Оралбаем после встречи, когда народ стал расходиться, поднялись на сцену и поздравили Таха с высоким званием, а он лишь усмехнулся в ответ: «Пережитки социализма!»
И еще Амантай Утегенов рассказал об одной из последних встреч Тахауи Ахтанова с Абдижамилем Нурпеисовым:
— Эх, Абе, ты, дай бог, поживешь еще лет десять, а для меня теперь и десять-то дней неведомы…
Татьяна ВИНОГРАДОВА
