Член комиссии по полной реабилитации репрессированных в 1930-1950 годах Умбетхан Сарсембин считает, что для дальнейшей работы требуется тщательная подготовка и новое видение. Он озвучил приоритеты, на которые стоит обратить внимание при исследовании.
Требуется анализ
Напомним, по итогам двухлетней работы была выпущена книга.
– Можем сказать, что перерыли весь архивный фонд Актюбинской области. Но книга на основе документов – это только начало. К слову, советую ее магистрантам, докторантам, журналистам в качестве достоверного источника.
Однако для полного изучения истории нашей области в годы красного террора требуется как минимум пять лет. Возможно, работу продолжат и представители последующего поколения, – считает заведующий кафедрой АНК и социально-политических дисциплин АРУ имени К. Жубанова, кандидат философских наук Умбетхан Сарсембин.
По его мнению, еще на заре независимости кафедры истории в вузах должны были вести подготовку узких специалистов по изучению белых пятен.
– Чтобы выяснить подоплеку кровавой политики, требуются аналитики, которые бы сделали выводы на основе собранных материалов с учетом обстановки того времени. В целом реабилитацию репрессированных мы должны рассматривать намного глубже и выяснить настоящую истину, какой бы она ни была, – пояснил свои
доводы философ.
Трагедия одной семьи
– Могу заявить, что до сих пор есть немало людей, о судьбах которых не знают даже их потомки, – подчеркивает Умбетхан Сарсембин.
К примеру, сто лет назад на территории нынешнего Каргалинского района было два аула – Дамбар и Шаншар. В архиве ученый нашел список их жителей, даже младенцев.
Их волостной правитель, крупный бай Карим Сулейменов, не признавал новую власть. За что его и всю семью выслали, а два сына не вернулись со Второй мировой войны. Один из сыновей его брата Мухлис жил в ауле Шамши Калдаякова, умер в 2002 году. Дедушка смутно помнил, как под утро в слякоть забрали родных, и при жизни лишь догадывался, что у него есть родственники.
– Один из потомков Карим бая рассказал тайну о родственниках только в 1985-м. Его словесные данные и архивные документы совпали. К сожалению, таких трагических судеб достаточно, – говорит Умбетхан Сарсембин.
Откочевники поневоле
По мнению ученого, конфискация имущества началась намного раньше — в 1925-м, а не в 1928 году, как принято считать. Люди понимали, к чему это приведет, поэтому советовали исполнителям не перегибать, оставить какую-то часть нажитого.
Хотя в начале кампании баи добровольно сдавали сбор, а когда у них стали отбирать последнее, в казахской степи случилась настоящая трагедия: вооруженные восстания, оставление родных мест и массовая гибель людей от голода.
К 1930 году народ был настолько озлоблен, что решил оказать вооруженное сопротивление новой власти. Восстали жители Табынского (ныне Байганинского), Темирского, Хобдинского и других районов. Из одного только Карабутака вышло 500-600 человек, из Иргиза – 2,5 тысячи, за ними последовали жители Казалинского и других районов нынешней Кызылординской области. Для подавления в актюбинскую степь прибыли конные дивизии из Самары и Оренбурга. Расстреливали мятежников из пулемета и пушки, а также с помощью авиации.
– Советская идеология подала эти события как родовые распри местного масштаба, на самом деле это было национально-освободительное восстание, – поясняет ученый. – Тогда столько людей погибло, а где они похоронены, до сих пор неизвестно.
Подавив восстание 1931 года, власть отняла весь скот, потому руководство районов не раз просило оказать продпомощь. Выжившие после зимы к весне разбрелись по разным направлениям, оставляя по пути умерших от голода сородичей. Хоронили их ишаны.
В 1933 году некоторые стали возвращаться, но содействовали этому процессу не властные структуры, а религиозные деятели. В это же время появились термины «откочевка», «откочевники», «возвращенцы». К такой категории причисляли всех, кто вынужден был скитаться или вернулся назад. Тем самым советская власть хотела избежать ответственности.
Голодомор: суслики вместо еды
Исследователь рассказывает:
— В те же годы в Шалкаре, Иргизе и Аральске поручили каждому району сдать по 18 тысяч сусликов. Это сведения из газет тех времен. Невыполнение плана каралось арестами.
План на ловлю грызунов, якобы для шкур, означал, что государство дает добро на употребление их мяса. В результате много людей погибло из-за чумы и других болезней, переносчиками которых были грызуны. Специальная была кампания или нет, пока затрудняюсь ответить.
Также принято считать, что голодомор пришелся на 1931-1933 годы, но голод свирепствовал и в 1934-1935 годах, особенно в детдомах. Их открыли в Хобде и Мартуке, самый крупный был в Иргизе, где вымирали от истощения, нехватки еды и сырости.
В Иргизе на весь детдом был единственный врач по фамилии Шинкарев, он открыто заявлял, что не может ничем помочь заболевшим из-за отсутствия лекарств.
Писатель Отебай Канахин пишет, что из 46 детей там осталось 15. Этот факт подтвержден документально: только за январь 1933 года умерло 140 детей.
Горькая участь
Есть немало вопросов и по невинно расстрелянным. В облархиве хранится дело прокуратуры от 1989 года. В нем говорится, что на Верблюжьей горе расстреляно 127 человек. Столько нашли останков.
– Кажется, кроме Верблюжьей горы, еще были места, где казнили невинных. Не верю, что на расстрел везли из города на расстояние 25 километров на бортовой машине.
Отважные люди знали, что их везли на верную смерть, и должны были оказать сопротивление. Думаю, их расстреляли в городе, останки закопали там же, возле тюрьмы. Есть версия, что их казнили в лагере НКВД, который находился напротив Верблюжьей горы, – считает Умбетхан Сарсембин.
Изгнание за веру
Отдельно можно выделить изгнание религиозных деятелей, которые в те годы были лишены права голоса во время выборов. По данным 1915 года, на нынешней территории области действовало 230 мечетей.
Во время кампании по уничтожению религиозных символов колокола церквей переплавили, кирпичи с могил святых и мечетей использовали при строительстве рабочих
поселков.
– В ауле Карасай Иргизского района сам видел, как светится старая баня по пятницам после трех часов два-три раза в месяц. Весь аул знает, что это место мечети, никто так и не решился воспользоваться баней. Религиозные книги прятали в могилах или под домами, о некоторых знаю лично, – рассказывает Умбетхан Сарсембин. – Кстати, потомки святых людей, религиозных деятелей и народных целителей сдают их личные вещи в музей «Руханият». Следует их исследовать, расшифровать книги и рукописи.
В поисках фактов
По словам Умбетхана Сарсембина, многие ищут данные в Актобе. Но документы нынешних Темирского, Байганинского районов хранятся в Шалкарском архиве, где можно найти даже список заключенных в тюрьмах. Документы о репрессированных хранятся в архивах Кобды, где есть данные Мартукского и Уилского районов.
– Многие актюбинцы были сосланы в Каркаралинск, Омск и другие регионы. Есть люди, которые выехали в Туркмению, Каракалпакстан, Узбекистан, они и там были в изгнании. Возможно, их документы хранятся в тех краях, – полагает исследователь.
В этом плане ученый отмечает проблему нехватки специалистов по расшифровке рукописей и кулпытасов, написанных арабской графикой.
– Если комиссия продолжит исследования, то ее члены должны подготовиться на профессиональном уровне. Было бы хорошо создать и специальный научный центр, как поступили коллеги из ЗКО, – говорит наш собеседник. – В переписи населения тех лет называется хозяйство без указания точного количества людей. Необходимо выяснить, сколько там семей и людей.
Сомневаюсь, что казахов тогда было шесть миллионов. Нас было намного больше. Еще раз повторюсь: коммунистическая идеология подала исторические факты в искаженной форме, но большинство верит им.
Приезжали исследователи из Германии, у них есть весь список немцев, попавших в плен. Имеют все данные о своих гражданах, оказавшихся в плену или подпавших под репрессии, Польша, Украина и другие страны. Мы же до сих пор не можем определить даже имена. На первых порах следует огородить места и установить памятный знак там, где массово гибли люди. Иначе нам будет стыдно перед подрастающим поколением.
Записал Абат КАРАТАЕВ
Фото из личного архива Умбетхана САРСЕМБИНА
