31 мая – день памяти жертв политических репрессий и голода
Высокопоставленного работника Совнаркома Казахской ССР Нуртазу Байменшина незадолго до ареста резко понизили в должности, а спустя три дня расстреляли. Его дочь, 95-летняя Роза Байменшина, рассказала корреспонденту «АВ», как они с мамой скитались между Алма-Атой и Актюбинской областью и как клеймо «семья врага народа» преследовало их даже после реабилитации отца.
Нуртаза Байменшин родился в 1882 году в ауле Копа нынешнего Саркольского сельского округа (не путать с бывшим селом Кенес ту. – Прим. авт.) Темирского района. По данным историка-краеведа Райымбека Жубаныша, начальное образование Нуртаза получил у аульного муллы, затем учился в Темирском двухклассном училище. Окончив его в 1900 году, поступает в Оренбургскую учительскую школу. Трудовую деятельность начал в 1903 году секретарем Темирского уезда, потом работал счетоводом, переводчиком, в том числе в письменной форме. Несколько лет учительствовал. После февральской революции принимал активное участие в работе уездного земства, затем Алаш орды и Советской власти.
По словам потомков, после Октябрьской революции Нуртаза Байменшин вначале был в стане алашординцев, но обещания большевиков его вдохновили больше, потому в 1919 году он вступил в ряды ВКП(б) в городе Темире. Свидетельством тому – доклад председателя Темирского реввоенсовета Михаила Ряхова, где он упоминал имена местных казахов Байменшина, Темирбекова и Алкуатова, вступивших в партию.
В разные годы Байменшин работал председателем суда в ряде регионов республики. Кстати, в 1925-м, через год после смерти Ленина, во время первой чистки Байменшина исключили из партии и уволили из органов как сына бая. Пришлось сменить политическую должность на пост директора центра спирта в Акмешите (Кызылорда). Со временем его восстановили и доверили возглавить суд Каракалпакии, на тот момент входящей в состав Казахской АССР.
В Семипалатинске у него за одну ночь от неизвестной болезни умирает единственный сын Казбек, которому едва исполнился год. Он не смог перенести утрату и попросился уехать из города. Двух своих дочерей назвал в честь известных на тот момент Розы Люксембург и Клары Цеткин. В детстве умрет и Клара. Роза Байменшина, которой сегодня 95, проживает в Актобе.
– Его перевели в Алма-Ату заведовать административно-финансовым отделом Совнаркома Казахской ССР. И пока не дали квартиру, мы жили в гостинице. Папа тесно общался с такими деятелями, как Сакен Сейфуллин, Кудайберген Жубанов, Узакбай Кулымбетов и другими, – рассказывает Роза Нуртазакызы.
К слову, в этой же гостинице жил советский государственный, партийный и военно-политический деятель Лев Троцкий после опалы. Всем было необычно и интересно, когда один из высоких чинов Москвы с тросточкой по вечерам прогуливался с супругой, держа в руках маленькую собачку.
Дома хранится несколько снимков тех времен, уцелевших во время обыска — (на фото сверху) мама Рабига ухаживает за младенцем Казбеком.
На фото внизу Роза Байменшина сидит на коленях у матери. Рядом ее сестра Нуржамал от предыдущего брака отца и дядя Жагыпар.
Роковой сон и прощальный ужин
В 1937-м Байменшина арестовали как врага народа. За три дня до этого его понизили в должности и перевели консультантом Верховного суда. Через три дня расстреляли.
– Это было в декабре. В то утро папа поинтересовался, не видела ли я сон. «Да, видела», – ответила я. Он обрадовался и попросил рассказать. «Вот кровать твоя стоит, и над тобой огонь горит. Щепки на твою ногу упали, и нога загорелась», – начала я. Но папа прервал меня: «Не надо, все понятно». Наверное, думал, что ребенок что-то хорошее увидел во сне, а я… Вечером его забрали, – вспоминает Роза апай.
После резкого понижения в должности его на ужин позвал двоюродный брат, который жил через несколько комнат.
– Наверняка это была прощальная встреча. Тогда забирали многих, и взрослые предчувствовали неладное, – рассуждает Роза Нуртазакызы. – В один момент мать послала меня в нашу квартиру принести что-то. Когда я подошла, возле наших дверей стояли двое в шлемах, которые не разрешили мне войти. Прибежала назад, рассказала, мама заголосила на весь коридор. Отец был в комнате и знал, что мы стоим за дверьми, потому попросил попрощаться с детьми. Но ему запретили, сказав, что очень скоро отпустят. Когда его уводили, дежурная по коридору забрала нас к себе. Мне было тогда семь, Кларе – четыре. После этого мы отца больше не видели.
Клеймо «Враг народа»
Жена Байменшина Рабига Тажбенкызы почти год носила передачи в тюрьму. Каждый раз ей отказывали, говоря: «Не положено!», пока один сердобольный не сообщил, что в этой тюрьме ее мужа давно нет.
– Папин зять, муж сестры, посоветовал вернуться на малую родину. «С клеймом «жена и дочь врага народа» вам не дадут жить, и вы просто-напросто умрете». Но в ауле было еще хуже, – вспоминает дочь репрессированного.
На станции Журын мать и двух дочерей встретил уполномоченный власти, который потребовал вернуться назад. Мол, они могут внести раздор в настроение аулчан. Но один из родственников, рискуя всем, зимней ночью повез их на воловьей упряжке в Калмаккырган, где жил еще один зять, директор школы. Рабига Тажбенкызы, интуитивно предвидев нехорошее, не отпустила повозку.
Наутро возле дома оказался другой уакил (уполномоченный) и также поставил условие: «Если приютишь их, тогда заберем тебя!». Она даже не дала им задуматься о выборе, сразу собралась и уехала обратно с дочками. В Журыне того родственника, который дал сани, уже вызывали на допрос. Семья врага народа села на первый поезд и вернулась в столицу.
– Преследование продолжалось. Мама сразу сказала: домой не пойдем, будем искать квартиру на окраине города. Узнав о нашем статусе, многие отказывались пускать нас в частные квартиры. Порой жили в полуподвальном помещении, кто-то поселил нас в погребе, – говорит собеседница. – Сейчас, когда внуки или правнуки просят рассказать о моем первом учителе, отвечаю: мы настолько часто меняли квартиры, что в первом классе сменила школ десять и не помню их. Благо в школы принимали без особых требований.
Мужество жениха
Обосновались мать с дочерью в нашей области в конце 1940-х. Судимость отца оказала влияние на всю дальнейшую судьбу Розы. Она с 16 лет работала старшим бухгалтером в Темирском финотделе и дотошно разбиралась в своем деле. Однако по надуманным причинам нашли повод для увольнения дочери осужденного гражданина.
Кстати, в ее автобиографических документах значилось: «На иждивении находится мать». Поэтому будущему жениху поставила условие — мама будет жить с нами. Осмелился жениться на ней участник Великой Отечественной войны, ответработник обкома комсомола Ниетжан Тажикенов.
– Родители поженились в 1950 году, но тут же поступила анонимка «заведующий орготделом не только женился на дочери врага народа, но и взял на иждивение жену врага народа». Папу должны были повысить, но в один момент его исключили из партии и автоматически уволили. Ему пришлось устроиться чернорабочим и грузить вагоны. Восстановили его лишь после смерти Сталина, и по партийной линии он трудился в хозяйствах ряда районов, – рассказывает сын Такен Байменшин (Одному из сыновей Роза апай дала фамилию своего отца).
К слову, упрекали и родственники жениха. На это глава семьи Ниетжан Тажикенов отвечал, что именно из-за таких людей сажали невинных. Но были, конечно, и порядочные люди. Узнав, что Байменшина работала в райфинотделе старшим бухгалтером, на следующий же день устроили ее в областной финансовый отдел, где были несказанно рады опытному специалисту.
С матерью Рабигой Роза Нуртазакызы прожила вместе до 1996 года. Она ушла из жизни в 90 лет.
Благая весть с опозданием на 10 лет
Нуртаза Байменшин был арестован 4 декабря 1937 года, приговорен к расстрелу 8 декабря 1937 года тройкой УНКВД. Хотя в первый раз предоставили справку, что он умер в 1942 году от цирроза печени на Колыме. Похоронен Нуртаза в Алма-
Ате в общей могиле, но точное место никто не знает. Реабилитирован 27 июля 1957 года Президиумом Алма-Атинского облсуда (посмертно). Семья узнала об этом спустя 10 лет.
– Тогда мы жили в Кандагаче, и матери пенсию не давали как жене врага народа. Взялся помочь секретарь райкома Орынбасаров, который начал писать во все инстанции. Как члену компартии ему прислали отцовскую партийную карточку из Москвы. Вот тогда, в 1966-м, мы и узнали о его реабилитации, – говорит Роза Нуртазакызы.
Рабиге Байменшиной за заслуги мужа назначили персональную пенсию республиканского значения, но она получала лишь половину суммы. После реабилитации Розу Нуртазакызы признали не только дочерью репрессированного, но и тружеником тыла. Помимо многочисленных грамот за отличную работу, она награждена медалями в честь юбилея Победы, начиная с 60-й годовщины. Недавно получила медаль по случаю 80-летия Победы. Жизнь продолжается: у нее пятеро детей, около 30 правнуков, ждут праправнуков.
«Я потеряла восемь близких людей»
– Бабушки Рабиги не стало, когда мне было 35. При жизни она запрещала произносить имя Сталина. Во время похорон успокаивала людей в трауре такими словами: «У усопшего есть своя могила, и есть кому прочитать Коран над их изголовьем. Я потеряла восемь самых родных и близких человек и не знаю, где они похоронены. Сендер шүкірсіңдер ғой!». После таких утешений плачущие резко замолкали, – вспоминает внук репрессированного Такен Байменшин.
Семья Розы Нуртазакызы каждый год приезжает на Верблюжью гору накануне памятной даты или после полудня, когда там снова воцаряется тишина и ветер словно шепчет имена безвинно убиенных
Абат КАРАТАЕВ
Фото Куандыка ТУЛЕМИСОВА и из личного архива
