В АМЦ рассказали, как приходилось поддерживать актюбинцев, у которых летом пандемия унесла близких.
Актюбинский медцентр — одна из немногих клиник, где во время летнего всплеска пневмонии и КВИ психологов не отправили в отпуск без содержания, а, наоборот, активно задействовали в помощи пациентам и их близким. Медицинский психолог Орынгуль Сатпаева рассказывает, что работает со дня открытия больницы и летом, во время наплыва пациентов с пневмонией, оказалась в первых рядах. Специалист вспоминает, что приходилось работать в одежде в восемь слоев в напряженном режиме. Но самое тяжелое было заставить пациентов и их родственников жить вопреки болезни.
— Обычно я работаю с женщинами, потерявшими ребенка, с людьми, которым предстоит ампутация конечностей, или с родственниками погибших пациентов. Моя задача — оказать экстренную психологическую помощь. Это снятие острого психоза, тревожности, выведение пациента из состояния апатии. Психологическое состояние зачастую отражается на физическом. В таких случаях говорят: психосоматика. То есть душа болит, и тело начинает реагировать. Хотя, казалось бы, биологическое тело здоровое. Работать с этим пришлось и во время пандемии. Например, у нас был 45-летний пациент с пневмонией, который шел на выздоровление, воспаление в легких уже рассасывалось. Но, узнав о кончине родителей, мужчина ушел в болезнь. На фоне переживаний начала нарастать одышка. Он был очень привязан к матери. Появился страх смерти. Мы ему помогали бороться с этим страхом, и мужчина справился с ситуацией.
— У данной болезни, говорят, есть особенности, которые воздействуют на психологическое и психическое состояние. Это действительно так?
— Ковидная пневмония характеризуется тем, что поражает сосуды. В результате происходит кислородное голодание мозга. У человека идут нарушения психики: появляются апатия, депрессия, отсутствие жизненного интереса. Нередко пациенты, переболевшие КВИ, впоследствии приходят ко мне лечить депрессию. Астено-депрессивный синдром — одно из последствий этого заболевания. В таких случаях мы говорим об энцефалопатии головного мозга. В результате у человека снижается жизненный тонус, как будто утеряны жизненные силы, появляется слабость, ничего не хочется делать.
— Расскажите, какую помощь приходилось оказывать людям, у которых умирали близкие?
— Были случаи, когда умирали целыми семьями. Во-первых, мы все люди и очень боимся ответственности, поэтому начинаем искать виновных. Было много фактов, когда к нам поступали пациенты в очень тяжелом состоянии. И родственники потом обвиняли медиков в их смерти. «Вчера он к вам пришел на своих ногах, а сегодня умер. Как так?» — говорили они. Когда доктор медицинскими терминами объясняет, что случилось, понимают не все. Тогда я сажаю родственников и объясняю доступным языком, какое было поражение и к чему это могло привести. «Если бы он остался жить и мучился, неужели, было бы лучше? Примите то, что у него такая судьба», — нередко так приходится убеждать людей. Моя задача в том, чтобы родственник принял данную ситуацию. Понял, что смерть даже облегчила жизнь этому человеку. «Сам Всевышний облегчил ему страдания и помог уйти. Вам было бы легче смотреть, как он задыхается 15 дней, и постепенно поражаются легкие?» — спрашиваю у близких. То есть даже в смерти я показываю им ресурс.
— Говорят, у человека, который оказался в такой стрессовой ситуации, после принятия следуют другие этапы в восприятии случившегося. Расскажите об этом.
— Вначале у любого человека идет непринятие того, что случилось, появляется гнев. Это хорошо прослеживалось, когда мы работали в колл-центре и приемном отделении. 90 секунд надо молчать и слушать. Человек должен высказаться, выплеснуть эмоции. При этом неважно, какого он пола. Это общее условие для всех. После 90 секунд, когда выплеснул свой адреналин, он уже может воспринимать информацию. После этого идут гнев, непринятие, а далее желание возложить на кого-нибудь вину. Человек либо ищет виноватых, либо обвиняет себя. И только после этих этапов идет принятие ситуации. Все этапы мы проходим с людьми. Этим приходилось заниматься во время пандемии и в приемном отделении, когда родственники пациентов в течение часа ожидали получения справки о смерти.
— Есть какие-то алгоритмы действий, определенные слова, которые могут поддержать человека в эту минуту?
— Определенных готовых слов нет. Это индивидуальная работа. Иногда я говорю: «Ущипните себя». И объясняю, что эту боль другой не может почувствовать, только сам человек. «Я не могу разделить вашу боль, но я могу понять вас», — зачастую говорю людям. И когда на доступном языке объясняешь, что происходит в стране и мире, они начинают понимать. При этом говорить нужно корректно, мягко, но правду.
— Психологическое состояние этих людей, наверное, похоже на состояние, которое испытывали советские парни, когда их отправляли в Афганистан? Из мирной жизни вдруг оказаться в центре военных событий очень тяжело.
— Да, мир не был готов к тому, что произошло. Многие не принимали, не верили. Думаю, что решение руководства нашей больницы допустить психологов в приемное отделение спасло медучреждение от излишней агрессии. Потому что часто родственники пациентов требовали вызвать лечащих врачей, чтобы поговорить. Мне приходилось объяснять, что один врач обслуживает 30 пациентов. Сейчас он кому-то оказывает помощь, пока он будет идти (больница у нас большая), пройдет минимум 20 минут. За это время кто-то может погибнуть.
— Действительно, зачастую гнев людей связан с недостатком информации.
— Да. Недостаток информации порождает панику и страх. Кто-то считал, что врачи специально не выходят. Были такие родственники, которые приходили с маленькими детьми и находились с ними в приемном отделении. Приходилось объяснять, что вы можете не хотеть жить, но ребенка надо защитить. Здесь же инфекция. Посмотрите, мол, во что я одета. На мне 8 слоев одежды, несколько слоев маски. А вы привели практически незащищенного ребенка. Настолько люди не воспринимали всерьез опасность этой инфекции.
— Наверное, и сейчас надо заниматься разъяснениями, что это действительно опасно. Потому что многие до сих пор относятся к пандемии без настороженности.
— Знаете, это тоже способ защиты — чувство страха. Такие люди хотят как бы закрыться, внушить себе, что ничего страшного нет. На самом деле в каждой семье или близком окружении каждого кто-нибудь умер. У меня ушла из жизни одноклассница, осталось трое детей. Племянник умер, которому было 30 лет. То есть никто не застрахован от этой болезни.
— А как можно помочь тем, кто заболел? Ведь настрой тоже имеет большое значение в деле выздоровления.
— У меня была пациентка, которая лежала с мужем, и вдруг у нее началась сильная истерика. Оказалось, что два часа назад ей сообщили, что от пневмонии скончались ее родители. А она сама беременная, дома четверо детей. Отказывается от процедур, говорит: «Я тоже хочу умереть». Я объяснила, что понимаю, как ей сейчас больно. «А вы представьте, вы сейчас умрете, и что будет с вашими четырьмя маленькими детьми? Ребенок, который еще не родился, тоже испытывает стресс».
То есть вначале всегда нужно понять причину горести или проблемы. Второе, что нужно сделать, это найти ресурс для открытия жизненных сил. И наконец поставить цель. Это три важных компонента, когда у человека появляется второе дыхание. Если есть цель, человек живет. Этой женщине я не стала объяснять ситуацию медицинскими терминами, мы просто обсудили какие-то жизненные моменты. Людям часто не хватает обычных слов поддержки.
— Многие свой гнев направляли на медиков. А как медперсоналу себя вести, когда в их адрес идет такая сильная агрессия?
— Следует понять человека, почему он так негативно настроен. Один посетитель, например, был очень агрессивен и лез в драку. Оказалось, у него умерла мать, а в пакете, который ему вернули, не доставало золотой цепочки. Он начал обвинять медиков, что якобы они сняли украшение с покойной. То есть ему нужно было найти виновных. Я сказала ему, что работаю в больнице шесть лет, и никогда, ни одна санитарка такого не сделала. Пока полчаса искали цепочку, он был готов кинуться на меня с кулаками. А я просто стояла, смотрела на него и говорила, что ему потом будет стыдно за себя. «Вы воры. Убиваете здесь людей и забираете их вещи», — кричал он. Когда же вернули цепочку (оказалось, что ее как ценную вещь положили в сейф), ему действительно было стыдно. Он извинился и объяснил это своими эмоциями, которые испытывал и не мог контролировать.
— Вы говорите о помощи пациентам, но, чтобы выдержать такую агрессию, психологическая помощь нужна и самим медикам, и всем тем, кто работает с пациентами.
— Для этого у нас есть кабинет релаксации. После сложной операции врачи могут прийти, я им делаю гипнотерапию. На самом деле отдых и психологическая помощь — это очень важно. И любой сотрудник нашей клиники может обратиться за психологической помощью. И сама я прохожу личную терапию. Потому что мне тоже это необходимо, как и любому другому человеку.
— Мы все подвержены стрессам. Как с этим справиться?
— Самое первое — нужно искупаться и лечь спать. Если нет возможности поспать, то просто выйти и прогуляться, отключить все телефоны, гаджеты, просто побыть в тишине. Если есть возможность, выехать за город. То есть в тот момент человеку нужна просто тишина. Искупаться нужно, чтобы снять напряжение, мышечные спазмы. Под теплой водой агрессия снижается. Помните, раньше, когда у женщин случалась истерика, им в лицо брызгали водой? Вода каким-то образом остужает гнев. Но, конечно, если есть острая стрессовая ситуация, она никуда не денется. Поэтому лучше обратиться к специалисту.
— Действительно ли душевная боль может вылиться в физическую?
— Психосоматику вроде бы считают псевдонаукой. Но при этом, если шесть лет назад психологов всерьез никто не воспринимал, сейчас психологическая помощь стала трендом. В здоровом теле — здоровый дух. Это действительно так. В наше время заниматься спортом дорого. Поэтому чем занимаются люди? Они просто удовлетворяют по пирамиде Маслова свои низменные потребности. Поесть, поспать и размножаться. То есть физическим саморазвитием мало кто занимается. Из-за этого начинает страдать душа. Люди должны заниматься трудотерапией и получать физические нагрузки. Потому что адреналин должен сжигаться. А он у нас не сжигается. Из-за этого сейчас много депрессий. Некоторые уходят в болезнь. Ищут у себя немыслимые диагнозы, лишь бы кто-нибудь обратил внимание и пожалел.
— Так же происходит и с детьми?
— Да. Главное, что нужно ребенку, — это мама. Если мамы рядом нет, то он начинает болеть. Когда супружеская пара ругается, у ребенка повышается температура. Он понимает, что если заболеет, то родители обратят на него внимание. Когда ко мне приходят с проблемами у малышей, я начинаю работать с мамой. Ребенок зеркалит маму. Поэтому все зависит от матери, что именно она дает своему ребенку.
Алиса МАРИНЕЦ
Иллюстрированное фото из открытых интернет-источников
