К вопросу о вооруженном восстании казахов против царизма в 1855-1857 годах под руководством батыра Есета Котибарова.
Для изучения истории Казахстана, в частности, большой интерес представляют национально-освободительные движения ХІХ века, вооруженное выступление казахов против колониальной политики царизма на юге Казахстана в 1855-1857 гг. под руководством батыра Есета Котибарова.
В центральном историческом архиве РК, в фондах Оренбургской пограничной комиссии и Оренбургского областного правления хранится много архивных документов, относящихся к этому периоду. При рассмотрении вооруженного выступления казахов в 1855-1857 гг. на юге Казахстана и исторической фигуры его руководителя – батыра Есета Котибарова необходимо прежде всего учесть специфическое положение казахов, населяющих южные присырдарьинские районы и побережье Аральского моря. В 40-х годах ХІХ столетия усиливается экспансия царской России в район Сыр-Дарьи, ближе к владениям Хивы и Коканда. Здесь, в южных районах Казахстана, строятся новые военные укрепления (Уральское, форт Кара-Бутак, форт Кос-Арал и др.) Новые укрепления клином врезаются в земли казахов. Казахи этих южных районов пытаются противодействовать завоевательному движению царизма, но все эти попытки были разрозненными и носили характер случайных вспышек, не связанных между собой ни общим руководством, ни единой целью. Происходят нападения казахов на топоотряды, работающие в степи, на форпостных казаков, на караваны с солью, на почту, казахи откочевывают от укреплений в глубь степи и т.д. Так, после постройки Уральского укрепления вблизи него осталось только 200 семей, а все остальное население отсюда ушло. Батыр Жанхожа Нурмухамедов писал царскому чиновнику, имея в виду постройку укрепления Раим: «Мы удивляемся, что русские построили крепость в киргизской степи. С мирными мы покорны… Примите купцов». Батыр, протестуя против строительства царских укреплений, в то же время не желает порывать торговых сношений с Россией. То же писал бий рода Аргын Шеген Мусин: «По Аяту и Тоболу построили укрепления. Весною летние кочевки стеснены. А еще имеем зимовки на Тургае, где также построено укрепление. Не знаем, по какому случаю оно устроено. Весною – летние, а зимою – зимние места от нас взяты. Как мы должны жить и куда идти?».
В середине ХІХ века в Малом жузе наиболее авторитетными и известными были батыры Есет Котибаров и Жанхожа Нурмухамедов. Род Шекты, из которого они происходили, был одним из самых многочисленных родов Малой Орды: в нем числилось до 12 800 кибиток, т.е. в среднем от 65 до 85 тысяч душ обоего пола.
Есет был сыном известного в Малой Орде бия и батыра Котибара, убитого в 1833 году во время одного набега. Власть над родом к нему перешла по наследству от отца.
Есет родился в 1807 году. Сохранилась фотография, сделанная в 1859 году, описаны его наружность и характер. Это был высокого роста стройный человек с продолговатым румяным лицом, длинным орлиным носом, небольшими серыми глазами, редкими ресницами и небольшой русой бородой и усами. Обладая решительным характером, находчивостью и храбростью при общей мягкости и добродушии натуры, он пользовался большим авторитетом. Есет был довольно богат, имел до 200 лошадей, 60 верблюдов, 40 коров и 400 баранов. Есет стал известен царскому правительству еще в молодости сразу, как только он после смерти отца стал управлять родом. Он неоднократно со своими джигитами делал нападения на прилинейные аулы с целью барымты, разбивал караваны, идущие в Среднюю Азию и т.д. В конце 1838 года он принял участие в движении, руководимом Жоламаном, которое вспыхнуло в связи с изъятием у казахов земель между Новой и Старой пограничными линиями. Комендант крепости Илецкая защита, полковник Поплавский доносил в Оренбургскую пограничную комиссию 3 августа 1838 года, что «…киргизские батыры Жоламан и Жанали, соединившись с подобными ему Тотаном Турымовым и Есетом Котибаровым и с однородцами своими, собрали до 3-х тысяч человек и, сделав становище в урочище Кара-Тогай, высылают столь преданных ему ордынцев партиями к мирным ордынцам для приглашения оных в состав того скопища». Особенно тяжело было положение рода в 1847-1848 гг. Хивинские беки с отрядами нукеров производили непрестанные набеги на казахов, кочующих на Сыр-Дарье. Набеги эти отличались исключительной жестокостью. Хивинцы грабили аулы, угоняли скот, убивали детей, сжигали кибитки, уводили в плен женщин и мужчин. Среднеазиатские государства потому так настойчиво добивались уплаты зякета, что подчинение владетелю или государству в это время выражалось прежде всего через уплату зякета. По существу уплата подати, в данном случае зякета, была одной из основных форм выражения подданства. Кому вносили зякет, того он и считал своим правителем. Поэтому и хивинские и кокандские беки принимали все меры к тому, чтобы заставить платить зякет в пользу своего правительства. Но и царское правительство с неменьшей настойчивостью требовало уплаты кибиточной подати и преследовало казахов, вносивших зякет среднеазиатским ханам. В этой сложной политической обстановке, когда в жизнь независимых еще казахских общин вмешиваются соседние государства, казахские родоправители вынуждены были или становиться на открыто враждебную позицию по отношению к тому или иному государству, или дипломатически лавировать между ними в своей попытке сохранить независимость, или же идти на союз с одним против другого. Часть феодалов из торе переходили на службу к хивинским ханам, становились их агентами в казахских степях. Хивинский хан давал потомкам малоордынских ханов грамоты на звание казахских ханов, отряды нукеров и отправлял в казахскую степь. В 1837-1838 гг. ханский статус получил Саукум Булкеев, правнук Абулхаира. После него 1 000 танапов земли в Хиве, дающих ежегодно от 300 до 400 тиллей дохода, получил от хивинского хана его племянник, султан Ирмухамед Касымов (Елекей). Таким же ханом был Жангазы Ширгазиев. Жангазы в 1847 году был даже начальником хивинской крепости Жан-Кала. Султан Елекей до 1852 года состоял на службе у Хивы, грабил приаральских казахов, нес охрану крепости Ходжа-Нияз, посылал отряды для захвата урожая у егинши и поджога посевов, собирал пошлину с проходящих через Куван-Дарью караванов и т.д. В 1852 году он порвал с Хивой и перешел на службу к царскому правительству и принимал самое деятельное участие в подавлении народных восстаний. Некоторые из батыров, такие как, например, Жанхожа занимали непримиримо враждебную позицию по отношению к Хиве. Жанхожа в некоторых случаях выступал против хивинских беков совместно с русскими казачьими отрядами и не шел ни на какие соглашения с ханами Хивы и Коканда. Непримиримость Жанхожи привела к тому, что он совсем порвал отношения с Хивой, и одно его имя было ненавистно для хивинских беков. Другой политики придерживался Есет: он старался выбрать золотую середину и лавировал между Хивой и Россией. К этому его побуждала боязнь в одинаковой степени влияния и Хивы и России и одновременно тесные экономические связи с Хивой, с одной стороны, и с Россией – с другой. Разрыв отношений с Хивой означал разрыв экономических связей кочевых казахских общин с оседлыми кустарно-промышленными и земледельческими городами Средней Азии, установившихся за много столетий. Есет не хотел и не мог порвать отношений с хивинским ханом, вернее с хивинскими купцами. Поэтому он и платил сам и собирал зякет с казахов Шекты и отдавал в Хиву, когда этого требовала обстановка. Объяснение этому мы находим в заявлениях самого Есета. В январе 1855 года губернатор потребовал от него захвата хивинских зякетчи, если они появятся в его кочевьях. Есет ответил на это: «Вы объявляете, чтобы отказаться от хивинцев, если вздумают они приезжать или уезжать, мы этого допустить не можем, пока между Россией и Хивой не обнаружена будет вражда и не порваны торговые отношения. Вы упоминаете о сборщиках зякета. Со времен отцов и дедов наших ведется торговля – ездят туда для покупки хлеба и товаров; при этом с каждого верблюда взымается по одному кургашку, как то с 3 тысяч верблюдов 3 тысячи кургашков. Так как это было обременительно для нашего народа, то бии и караванбаши упросили хана определить в зякет пошлины 200 золотых монет-тиллей. С тех пор народ и обязался платить означенную сумму. Тилля – золотая монета кокандского чекана около
3 р. 80 к. серебром на русские деньги того времени. По этой причине и приезжают зякетчики. Волю его высокопревосходительства о запрещении им приезжать сюда по назначенному поводу мы не можем выполнить: зякет и пошлина взымаются с купцов всех владений. Если бы брали с нас натурою, то составилось бы более 200 тиллей. Это сделано для пользы народа и есть наше дело». Лавирование Есета давало свои результаты: хивинские отряды не нападали на кочевья шектинцев, находящихся под его управлением. Хивинский хан со своей стороны пытается натравить Есета на Россию, подбивает его к выступлению против пограничных властей, против Жанхожи и т.д., сопровождая свои приказы и посулами, и угрозами. Приказы эти, как правило, остаются невыполненными Есетом, об их содержании становится известно пограничным властям, а многие из писем хана и беков лично Есету оказываются в делах Оренбургской пограничной комиссии. Само казахское хозяйство внутри аула было резко дифференцировано. Многие баи имели по десять тысяч и более голов разного скота. Наряду с богатством существовали и ужасающая бедность и нищета. Огромную роль в решении Есета прекратить борьбу сыграл тот факт, что казахские аулы были разорены карательными отрядами. Экономическая база была окончательно подорвана. Сам Есет должен был или покинуть родину, уйти от казахов в Хиву и попасть в зависимость к хивинскому хану, или же капитулировать, явиться к генерал-губернатору Катенину с повинной и остаться жить на старых кочевьях. Есет выбрал последнее. Несомненно, что Есету была ясна безнадежность дальнейшей борьбы с царской Россией. Есет идет на капитуляцию как представитель феодальной верхушки, изменяя первоначальной цели, которая оставалась для масс неразрешенной. Летом 1858 года Катенин предпринял инспекторский объезд степных районов. Когда Катенин в первых числах июня остановился лагерем на р. Эмба, Есет явился к нему и заявил о своей покорности, дав клятвенное обещание быть верным царскому правительству. Катенин объявил ему о полном прощении и разрешил вернуться на свои прежние кочевья в Больших Барсуках.
В следующем 1859 году Есет был отправлен вместе с несколькими биями и султанами в Петербург, как записано в одном официальном документе «для ближайшего ознакомления с могуществом и блеском Империи». 24 августа они были привезены в Петербург и затем представлены Александру ІІ, от которого получили чины, подарки, медали. Было предложено освободить Есета от платежа кибиточной подати наравне с дистаночными начальниками. Делегация пробыла в Петербурге до 13 сентября. По возвращении из Петербурга Есету была поручена охрана южной части Малой Орды от вторжения туркменских и хивинских отрядов.
За отличную и усердную службу Есет впоследствии получил серебряную медаль, серебряный поднос, чашу для кумыса, золотые часы и т.д. Во время введения так называемого «Нового положения» в 1869 году Есет участия в восстании не принимал, наоборот, чтобы заранее отвести от себя возможные подозрения, он дал для отряда капитана Вогака, 130 лошадей. Но в этом же 1869 году Есет был обвинен в связях с Хивой и в выдаче трех русских приказчиков хивинскому отряду, пришедшему в кочевья его рода.
В связи с этим чиновник для особых поручений при Тургайском военном губернаторе Тилле 28 октября 1870 года писал: «Я остался при том же мнении относительно необходимости уничтожить Есета и тому подобных зловредных влиятельных лиц…»
В 1873 году Есет принимал участие в хивинском походе, за что был награжден золотой медалью. Но уже в 1877 году Есет подозревается в содействии побегу из Оренбурга бывшего кокандского хана Кудияра. Обвинение это не было доказано.
В 1879 году Есет был уволен с должности помощника уездного начальника. В зиму 1880 года он лишился всего скота и остался без средств к существованию. По ходатайству тургайского генерал-губернатора в 1883 году Есету была установлена пенсия в размере 300 рублей в год. С этого времени Есет уже не играет никакой роли в политической жизни Казахстана. Умер он глубоким стариком.
В истории Казахстана известно несколько народных восстаний, широких по своему размаху, по территории и количеству участников. Такими были восстания, руководимые Сырымом Датовым, Исатаем Таймановым и Кенесары Касымовым, на первоначальном этапе его развития. Восстания Сырыма и Исатая носят все черты крестьянских восстаний: здесь массы выступают не только против царизма, но и против своих феодалов — баев, султанов, ханов.
Выступление казахов, руководимое Есетом, было антиколониальным, направленным против завоевания царизмом южных районов Казахстана. Оно не вносило изменения в феодальную основу казахского общества. Это был один из эпизодов национально-освободительной борьбы казахов в ХІХ веке. Оно было локальным и не вовлекло широкие крестьянские массы, поэтому и не получило характера антифеодального движения и не было последовательным.
Задачи народной борьбы казахов нашли следующую формулировку в поэме «Бекет батыр» в словах, вложенных в уста Бекета:
Я в отваге меры не знал,
Ненавидел я ханский род,
Я водил за собой народ,
И повсюду и стар, и мал
Стяг вождя мне смело
вверял.
То, что хан не хотел отдать,
Мог я силой у хана взять;
Мое имя у всех на устах
Было там в широких степях,
Защищал я жен и детей,
Я мой край родной защищал!
Таким образом поэма определяет задачу борьбы как защиту народа от феодалов-султанов и завоевателей.
Для выступления Есета характерно то, что тут сыграл большую роль вопрос о земле. Одним из основных поводов к восстанию было лишение рода Шекты кочевьев по Эмбе.
Как мы видим, в середине ХІХ века казахи ведут борьбу не только против агрессии царской России, но и против агрессии Хивы и Коканда. Так, например, Жанхожа до завоевания Приуралья Россией руководит борьбой казахов против Хивы. Политическая ситуация того времени, собственная слабость заставляет Жанхожу искать союзника в лице России против Хивы. Это вполне понятно, ибо для казахов, кочующих по Сыр-Дарье, большую опасность в это время представляли Хива и Коканд. Они чувствовали на себе тяжелую руку хивинских беков, царские же войска только пробирались сюда. Но уже в 1857 году вспыхивает восстание сырдарьинских егинши, руководимое Жанхожой Нурмухамедовым против колониальной политики царизма: для второй части Шекты, управляемой Есетом, для табынцев, шомекеевцев, как более близко расположенных к границам России, чем к Хиве, большую опасность представляла царская Россия. Они уже испытывали на себе власть царских чиновников. Поэтому Есет пытается найти союзника в лице Хивы против агрессии царизма.
И вполне исторически оправдано, что Есет в попытке сохранить самостоятельность управляемых им общин старается использовать противоречия между сильными соседями, идя на союз с одним или участвуя затем на стороне другого.
Вооруженное выступление казахов под руководством Есета было заранее обречено на неудачу: это было стихийное выступление крестьянских масс против царской агрессии. Царское правительство при подавлении его проявило особую настойчивость и жестокость, ибо задачи внешней политики царизма на Востоке, направленные на завоевание Средней Азии, настоятельно требовали окончательного подчинения южных приаральских районов. Покончив с выступлением Есета, царское правительство положило конец относительной самостоятельности южных территорий Казахстана. Оно имело теперь здесь спокойный тыл для дальнейшего продвижения в Среднюю Азию.
Жанар ТОЛЕПБЕРГЕНИ, кандидат исторических наук Западно-Казахстанского государственного медицинского университета имени М. Оспанова.
