Кобыз – струнный смычковый инструмент, имеющий аналоги в большинстве музыкальных культур тюркских народов. Наравне с домброй составляет особый колорит звучания оркестров казахских народных инструментов, поэтому наши собеседники – исполнители-профессионалы из филармонии имени Газизы Жубановой.
Мечты сбываются!
Дипломант многих республиканских конкурсов, уроженка Шалкара Айнур Карибаева осознала причастность к музыке, как к чему-то серьезному, в 4 классе музыкальной школы, заняв 2 место на внутришкольном конкурсе.
– Мне было 9 лет, когда мама привела меня в класс фортепиано, – рассказывает собеседница. – Мест в этот класс уже не было, и учитель класса кобыза Бану Жайханова посоветовала поступать к ней. Конкурс прошла сразу, а вот интерес пробудился только после первого успеха, когда поняла, что вместе с кобызом я – сила. Потом меня порекомендовали в оркестр при школе, и интерес перерос в страсть.
За все это Айнур благодарит маму. Имеющая певческий талант, в юности мечтавшая о карьере музыканта и овдовевшая в 28 лет, Сая Наурызбаевна обоих детей выучила музыке. Как школьная техничка сводила концы с концами, покупая инструменты и оплачивая обучение, остается тайной ее хозяйственного гения.
– Мечтая о музучилище, я не могла дождаться окончания 9 класса, – продолжает Айнур. – Но чтобы маме финансово было легче, пришлось задержаться в школе еще на два года, пока брат завершал профессиональное образование. Своим окончательным становлением обязана педагогу Нуржамал Ержановой, которая и сейчас работает в колледже имени Жубанова.
Когда в 2003 году Каиргали Кожанбаев создавал оркестр имени Ахмета Жубанова, он, знающий кобызистку Карибаеву по учебе в университете «Дуние», пригласил ее в свой коллектив.
– Это предложение было пределом моих мечтаний! – восклицает Айнур. – И уже почти 20 лет я живу в бесконечной радости – разве это не счастье?
– С кобызом связано много легенд, одна из которых – звуки кобыза лечат…
– Когда мне нездоровится или накрывает усталость, я беру инструмент и играю первое, что всплывает в памяти. Больше других композиторов люблю Чайковского, Ахмета и Газизу Жубановых, испанца Сарасате. Любимых же мелодий так много, что перечислять не стану.
– Работаешь только в оркестре?
– Еще преподаю в ДМШ № 2 и вечерами играю в одном из лучших ресторанов Актобе. Однажды хозяйка заведения сообщила, что у нее появились клиенты, посещающие ресторан, чтобы послушать кобыз. Музыку исполняю самую разнообразную, тем самым подчеркиваю универсальность инструмента.
– Перед декадой казахской культуры в Москве в 1936 году по инициативе Ахмета Жубанова струны народных инструментов меняли с жильных и волосяных на металлические. Можешь дать профессиональный комментарий этому?
– Полагаю, с целью сделать нашу народную музыку более привычной для европейского слуха, а заодно адаптировать инструменты для исполнения самых разнообразных мелодий, в том числе классики: у прима-кобыза с металлическими струнами от четырех октав, а у кыл-кобыза (с жильными) – от двух с половиной. Но это не означает, что кобыз трансформировался в скрипку, хотя прима-кобыз, на котором играю я, очень напоминает скрипку по звучанию, диапазону и строю. Разница в породах дерева и положении инструмента. Вертикальное положение кобыза требует больше усилий от музыканта при нажатии смычком на струны, а издавать звук музыкант помогает струне не подушечками пальцев, а лункой ногтя. Кстати, кобызисток легко отличить от других женщин отсутствием маникюра и чернотой кутикулы.
– То есть хлеб музыканта не такой легкий, как считает обыватель?
– Для поддержания исполнительской формы я музицирую дополнительно по три-четыре часа в день – очень важно не терять навык извлекать из струны бархатный звук. А если учесть три сольных концерта, начиная с 2016 года, когда приходится нарабатывать репертуар, то должна сказать, что вся моя жизнь – в кобызе.
[box type=»shadow» ]Мелодия души
«Легенда о Коркыте глубоко оптимистична, смысл ее в том, что Коркыт нашел бессмертие в служении человечеству созданным им искусством», – писал Шокан Валиханов. На самом деле, имя Коркыта (Куркута, Горгуда), жившего в VII-IХ веке и создавшего инструмент, обросло легендами, но от факта присутствия чего-то необычайного, когда слушаешь кобыз, никуда не деться.
Одна из легенд рассказывает, что, не желая мириться со скоротечностью жизни, Коркыт бросил вызов смерти, выдолбив из дерева ширгай (по другой версии – из арчи) первый кобыз, натянул на него волосяные струны и заиграл, изливая мучительные мысли и чувства. Всю душу он вложил в эти мелодии, и чудесные звуки прозвучали на весь мир, дошли до людей, захватили и пленили их. По просьбе Коркыта на его могилу был положен кобыз, тихо звучавший при порывах ветра во все времена.
Сегодня на трассе Западная Европа – Западный Китай, а именно в Кармакшинском районе Кызылординской области, можно остановиться у мавзолея Коркыта, превращенного в мемориал. В его амфитеатре даже при самом легком движении воздуха звучит музыка, что засвидетельствовала команда актюбинских альпинистов по возвращении с альпиниады «Это наши горы». [/box]
Совершенство невозможно
Тех, кто смотрел в театре имени Ахтанова «Ер Едіге», наверняка потрясли звуки ветра или волчий вой в иных сценах, призывное горловое пение и музыка в целом. В программке спектакля Серик Закария обозначен как композитор, но на протяжении всего действа мы видим его и на сцене: на центральной колонне, стилизованной под стелу с орхоно-енисейскими надписями, сидит исполнитель, чаще всего играющий на кобызе. Это и есть Серик Закария — худрук фольклорного ансамбля «Арайлы Ақтөбе» и совершенно удивительный музыкант, в Казахстане известный как очень талантливый и продуктивный аранжировщик.
– Я полиинструменталист, – говорит о себе Серик. – Владею шан-кобызом, сыбызгы, саз-сырнаем. В детстве родители обучили игре на гитаре и домбре, а так как дома был синтезатор, то его я тоже освоил и сочинял музыку еще школьником.
Анаргуль Альмуханова, мама Серика, работает методистом ДК в родном Аксае Темирского района; глава музыкальной семьи Ерлан Сакауов – электрик. Он очень мудро сориентировал сына.
– Я мечтал стать IT-специалистом, но отец попросил сначала окончить музыкальный колледж. Видимо, был уверен в моих природных наклонностях, и как результат – сегодня я не представляю себя в другой профессии, – с благодарностью говорит собеседник. – Хотел подавать документы на отделение вокала, но там нужно было осваивать академический вокал. Испугавшись, решил стать домбристом. А когда мои способности стали тестировать, предложили кыл-кобыз: кобызисты в дефиците, так как инструмент сложный, требуется много времени для его освоения. Сейчас не могу сказать, какая специализация во мне доминирует – внутри звучит сразу все.
– Значит, ты всегда творчески активен?
– Нет, этот процесс зависит от вдохновения, а вот на работоспособность ничего не влияет: могу работать до десяти часов в день. На музыку к «Ер Едіге» и ее редакцию ушло не более трех часов!
– Кобызом лечишься?
– Музыка для меня – работа; лечусь отдыхом и медикаментами.
– Есть казахские легенды о кобызистах, преодолевающих гравитацию…
– В транс я не впадаю и в работе преследую академизм. Но если говорить о кыл-кобызе, то его возможности неисчерпаемы: из струн можно извлечь тишину, звук сирены скорой помощи или полицейской машины, открывающейся двери, движущегося мотоцикла или поезда, орлиный клекот. Я это играю, но уверен, что всему научиться невозможно: человек должен стремиться к совершенству каждый день.
Сейчас в послужном списке Серика Закария множество аранжировок, около 60 песен, пьесы для кобыза и жетигена, треки для четырех спектаклей – помимо «Ер Едіге», это «Алпамыс-шоу» (режиссер Сергей Козин, Астана, 2018), «Қыз қуу» (Марио Лораши, Туркестан, 2020), «Айман-Шолпан» (Гульназ Касымбаева, Атырау, 2020). Музыка к пятому – «Мәңгүрт» (Гульназ Касымбаева, Атырау, 2016) – написана в соавторстве с преподавателем консерватории имени Курмангазы Бауыржаном Актаем, на профессиональном уровне обучившим кобызиста горловому пению.
Татьяна ВИНОГРАДОВА
Фото предоставлены филармонией имени Г. Жубановой
