Мы уже свыкаемся с данностью, что граждане некогда самой читающей страны ныне мало читают или вовсе не дружат ни с литературой, ни с культурой. Я столкнулся с новой для себя категорией людей, внешне даже респектабельных, с какой-то гордостью радостно сообщающих – а мои дети книг не читают! Их тут же с восторгом поддерживают единомышленники – и мои тоже никогда книгу в руки не берут…
Времена, когда не читают книги, не рождают писателей.
Это не сцена из современной пьесы в сегодняшнем театре, а реальная ситуация. Приехали… Хорошо, что пока еще не требуют виниться за прочитанные книги.
Совсем недавно мы не только читали, но и перечитывали. Да что перечитывали – у книголюбов были свои любимые писатели, любимые книги. Я называл такие книги «библиями» из-за частого возвращения к ним поклонников чтения. И у меня есть любимые писатели и поэты, близкие душе произведения, которые я время от времени перечитываю, восхищаясь их героями, заново оценивая какой-то отрывок, сцену или пытаясь осмыслить те мысли, заложенные в них, которым ранее не придавал значения. Об этом я писал не раз, особенно много подобных откровений в моих «Мемуарах». Признаюсь, что повесть «Я ищу тебя» – как раз из тех, что я чаще всего перечитываю последние десять лет.
И на этом печальном для книги фоне я все же рискну рассказать вам об этой волнующей меня много лет повести, автобиографической на мой взгляд, хотя автор и не признается в этом.
Повесть была напечатана посмертно в Казахстане в журнале «Аманат», где я лет десять регулярно печатался.
Текст неизвестного мне автора привлек мое внимание из-за названия, сходного с известным одноименным немецким фильмом. А еще и тем, что в первой же строке автор обозначил, что смотрел этот фильм в железнодорожном клубе. Хотя должен уточнить, что он видел фильм во Дворце железнодорожников, бывшем Дворянском собрании, построенном одновременно с железной дорогой Оренбург – Ташкент в 1903 году. Роскошное здание с собственным парком! В подвале этого величественного строения, где некогда располагалась бильярдная для гостей, позже открыли большой спортивный зал, где я с 1956 по 1960 год занимался боксом. Во Дворце с царских времен находилась библиотека, студентом я видел там ряды дубовых полок, заставленных тяжелыми старинными книгами в кожаных переплетах с золотым тиснением. В 50-60-х годах прошлого века там располагалась и музыкальная школа.
Фильм назывался «Я ищу тебя», но мне он запомнился не только названием, в нем я впервые увидел и запомнил навсегда Максимилиана Шелла. Это был его дебют в большом кино. Фильм на наши экраны вышел в 1959 году, чуть позже появился и второй фильм с его участием «Пока ты со мной», в нем играла и его сестра Мария Шелл. Обе эти картины вошли в историю великого немецкого кино, которого сегодня по существу нет. Об этих фильмах и Максимилиане Шелле я писал лет десять назад в «Мемуарах», в главе «Переводчики», когда рассказывал о выдающемся литературном переводчике с французского Морисе Ваксмахере, внешне очень похожем на Максимилиана Шелла.
Франция уже четырнадцать лет после смерти Мориса Ваксмахера присуждает премию его имени лучшим российским переводчикам с французского.
С первых страниц повести у меня возникло непередаваемое ощущение, что я смотрел этот фильм на одном сеансе с автором. Если и не так, то все равно – смотрел в одном и том же роскошном зале в моем родном Актюбинске, хотя автор и шифрует в тексте место действия и называет его просто – Город.
И далее страница за страницей – каждая улица, парк, вокзал, городской каток, упоминаемые автором фамилии мне были знакомы и памятны до боли, до слез. Хотя объекты его воспоминаний и остались в далеких пятидесятых-шестидесятых годах моей юности. Даже упомянутые писателем две железнодорожные школы – 44-я и 45-я – я хорошо знал и помнил, ходил туда на танцевальные вечера. Там учились девушки, оставшиеся в моей памяти навсегда.
Прочитавший за долгую жизнь тысячи книг и сам написавший их три десятка, изданных миллионными тиражами, я иногда ощущал такую душевную близость с автором и описываемыми событиями, с его героями, чего со мной никогда не происходило прежде при знакомстве ни с одной книгой и ни с одним другим текстом. Хотя этому есть объяснение.
Автор повести Виктор Владимирович Бадиков – почти мой ровесник, он старше меня всего на два года. Мы прожили с ним один временной отрезок в великой стране и даже вполне вписались в XXI век. Взрослую жизнь мы провели в разных столицах и никогда, к сожалению, не пересекались. Но наша юность, так много значившая для нас, как оказалось, прошла в Актюбинске, который он обозначил в тексте просто – Город. И даже многократно упоминаемый им срок разлуки в тридцать лет, связанный с Актюбинском, проходит рефреном и во многих моих текстах.
Виктор Владимирович погиб в 2008 году в автокатастрофе в 69 лет. Он уже был очень известным человеком в литературной жизни Казахстана – доктор филологических наук, профессор, авторитетнейший критик, литературовед, автор нескольких книг прозы. Он был востребован всегда и всеми, как писали в предисловии к этой посмертной публикации.
Повесть написана человеком, обладавшим огромным жизненным опытом, высокой культурой, знатоком мировой и отечественной литературы, повидавшим мир – он три года работал за границей. Какой прекрасный эпиграф Е. Баратынского он выбрал!!! А как к месту упомянуто широкоизвестное название романа Г. Белля «Где ты был, Адам?». Думаю, что автор ходил и в музыкальную школу в том же ДК, где он смотрел фильм «Я ищу тебя». Он отмечает, что особо драматические моменты фильма сопровождала музыка Ф. Шопена «Фантазия – экспромт». Такие блистательные вставки-бриллианты раскиданы по тексту во множестве. Они всегда к месту, ассоциативны и адресованы подготовленному читателю.
Читая повесть, мне невольно вспоминались строки Б. Пастернака:
Что сделать мне тебе в угоду?
Дай как-нибудь об этом весть.
В молчаньи твоего ухода
Упрек невысказанный есть.
Повесть написана с высочайшим мастерством, даже с литературным щегольством, но все же главная ее ценность – в глубочайшей искренности, переходящей в исповедь. Редкий факт признания в литературе своего эгоизма, нарциссизма. Долго выношенная сердцем история. Поражает текст и формой подачи материала. Отсутствием интересной формы подачи материала часто страдала советская и постсоветская проза. Я могу назвать только одного писателя, виртуозно владевшего формой – Валентина Петровича Катаева. Но этот стиль появился у него на склоне лет, после 60, когда он написал романы в стиле мовэ.
Город, где прошли наши с автором юные годы, не так прост, как может кому-то показаться. Совсем недавно он отметил 150-летие, а речь в повести идет о событиях 60-летней давности. Актюбинск – пограничный город с Россией, до Оренбурга всего 170 километров. Города, выросшие некогда при железной дороге – особые, в них течет специфическая жизнь. Автор даже жанр этой прозы определяет необычно – дорожная повесть. В ней все привязано к дороге – встречи, прощания, ожидания тоже.
Только город при железной дороге в ту пору из-за отсутствия авиации и автобусного сообщения давал возможность изменить свою жизнь – уехать и приехать, тем более Актюбинск был еще и узловой станцией. Дорога тянулась не только в теплую и сытную Среднюю Азию – в Ташкент, Алма-Ату, Сталинабад, Ленинабад, но и к морю. В Кандагаче поезда сворачивали к Гурьеву. Сейчас трудно представить важность железной дороги в то время. Долгое время до войны, в военные годы и после войны маленькие станции – Мартук, Акбулак и сотни других – выжили только благодаря пассажирским поездам. До 1957 года в степи дымили паровозы, вынужденные останавливаться каждые 25-30 километров для заправки водой и чистки топок. Во время стоянок на каждой маленькой станции шумел базар: продавали, покупали, меняли и пассажиры, и местные жители – выживали как могли и те, и другие.
Сюда, в казахскую степь, с незапамятных времен ссылали вольнодумцев. Вспомните великого Кобзаря – Тараса Шевченко, отбывавшего здесь ссылку. И о них, ссыльных, сказано в повести штрихами, намеками – мастерски!
В город, граничащий с Россией, вдувало и выдувало массу разных людей, и выдающихся тоже. Художественному училищу города ныне 92 года. Здесь есть музей искусств, еще до войны открыли мединститут, медучилище, железнодорожный техникум, где 99% преподавателей были ссыльными из Ленинграда. Техникуму тоже 90 лет!
В Актюбинске в 1937 году открыли летное училище гражданской авиации, всю войну там готовили летчиков для фронта. Благодаря этому училищу наш город – родина трех космонавтов!
И последний козырной туз в копилку неординарности города нашей юности. В те же годы, когда развивались события повести «Я ищу тебя», в одном из районов города – на Москве – жила старая дама голубых кровей, занесенная к нам ветрами исторических событий. Там же, на Москве, жила и героиня повести, обозначенная автором только начальной буквой ее имени – Н. Жил там и я в общежитии по улице
Деповской, точно в таком же бараке жила и героиня Н.
В конце 50-х годов в столице блистал человек энциклопедических знаний, эрудит, ученый, выдающийся рассказчик, знаток всего и вся, касающегося культуры и истории России – звали его Ираклий Андронников. Наша дама отправила ему письмо, где сообщала, что у нее волею судеб хранятся бесценные раритеты, связанные с Пушкиным, его друзьями, фотографии монарших особ и выдающихся личностей XVIII века. И еще много чего, исторически важного, – огромный чемодан документов, который она сохранила в революцию, гражданскую и Отечественную войны. Фантастический перечень документов!
Письмо, к нашей радости, благополучно дошло до адресата, но оно никак не заинтересовало Ираклия Луарсабовича. Он был твердо убежден, что все эти материалы пропали навсегда и уж никак не могли оказаться в чемодане в каком-то степном городке Казахстана. На счастье об этом узнала министр культуры Е. Фурцева. Она и распорядилась срочно отправить И. Андронникова в Актюбинск, где как раз происходили события, которые позже станут основой повести «Я ищу тебя». Документов оказалось в несколько раз больше, чем сообщила старая графиня. Позже Андронников рассказывал об этой уникальной находке и утверждал, что этим материалам цены нет! К сожалению, хранительница этих исторических документов умерла через полгода после передачи этого бесценного дара.
Мы жили в большой стране, где было много писателей, но в последнем справочнике Союза писателей СССР 1986 года упомянуты только два писателя из Актюбинска – Рауль Мир-Хайдаров и Борис Ряховский, автор повести «Отрочество архитектора Найденова», напечатанной в журнале «Новый мир» на пике его популярности, да еще и с предисловием Чингиза Айтматова.
Известный в ту пору кинорежиссер Сергей Соловьев экранизировал эту повесть, но фильм вышел под другим, более удачным названием – «Чужая белая и рябой». Главные эпизоды фильма снимались в Актюбинске, где развивались события повести. И повесть, и кинофильм имели огромный успех, но автор в своем творчестве никогда больше к Актюбинску не возвращался. Я уверенно пишу: Актюбинск…, к Актюбинску…, об Актюбинске. Но и в повести, и в кино автор, к сожалению, шифрует название города, где вырос. Это очень обижало моих земляков, да и меня тоже. С первых страниц текста в «Новом мире» я понял, что это – о моем городе! Ряховского я не знал, он старше меня на четыре года, да и жил он в Москве, а я в Ташкенте. Ряховский редко бывал в Актюбинске, хотя там осталась его родная сестра, она была замужем за моим близким приятелем Юрой Мурзиным. Но на радостях я быстро его отыскал. Долгое время он работал в журнале «Сельская молодежь». На мой вопрос – почему он не указал название нашего города — внятного ответа я не получил. Он ушел в другие темы, не принесшие ему удачи. Даже свою знаменитую повесть он не издал отдельной книгой, к сожалению. Но мед славы он попил как никакой другой писатель!
Нет в справочнике 1986 года и имени В.В. Бадикова. К этому времени ему было уже 47 лет. Наверное, он начал писать еще позже и состоял в СП Казахстана. Виктор Бадиков, судя по повести, тоже никогда не возвращался в город своей юности, а чем закончилась его поездка через 30 лет, вам известно.
Я тоже начал писать поздно, в 30 лет, да и то на спор с известным кинорежиссером. Дебютный рассказ «Полустанок Самсона» напечатали в Москве, затем – первая книга в Москве, Ташкенте, в 1975 году – я участник Съезда молодых писателей СССР. По образованию я инженер-строитель, проработал 21 год в «Спецмонтаже». Но в 40 лет, понимая, что слишком поздно начал, ушел на вольные хлеба – стал профессиональным писателем, нигде не служил, зарплаты не имел.
Многие мои книги издавались не только в Москве и Казани, но и на Украине, в Узбекистане. Редкий случай – вся моя проза имела журнальные публикации. В советские годы в издательстве «Художественная литература» вышел большой однотомник «Избранное», позже – еще пять собраний сочинений в других издательствах. Отдельные книги, особенно из тетралогии «Черная знать», издавались многократно миллионными тиражами. Потому что мне выпала удача – частные издательства возникали в то время неожиданно повсюду. Главное, что я тогда не заключил пожизненный контракт и не попал в кабалу ни к одному издательству, соблазнившему многих писателей гарантированным заработком.
Я отдал дань уважения родному городу, прописав его в литературе. Об Актюбинске у меня написан роман «Ранняя печаль», повести: «Жар-птица», «Седовласый с розой в петлице», «Горький напиток счастья»; рассказы: «Одноклассник», «Лебедь белая», «Монолог Арбенина» – написаны они давно, еще в прошлом веке. И мне так хотелось бы знать, читал ли Виктор Бадиков мои книги, и волновали ли они его так, как взволновала меня его повесть «Я ищу тебя»?
Тайной веет в повести от упоминания старших сестер Н. Хотелось бы больше узнать и об Ушинском – супруге Н. Хотя, мне кажется, я узнал его подлинную фамилию. В посвящении от автора у Н. – двойная фамилия. Редкий случай по тому суровому времени и жесткому паспортному режиму. На двойную фамилию требовалось особое разрешение, знаю по личному опыту. И тут автор поступил гениально, ведь девичья фамилия в замужестве теряется, и в дальнейшей жизни женщину знают по фамилии мужа. Чтобы Н. осталась навек известной в литературе и под девичьей, и мужней фамилией, автор посвятил повесть Кальдеевой-Троицкой. Вот фамилию Троицкий я слышал в 45-й школе. Хочется больше узнать о судьбе и других, второстепенных, персонажей. Они столь привлекательны!
Виктор Владимирович мастерски владеет пером, маленькая повесть богата событиями, характерами, у повести – романное дыхание. Как не хочется расставаться с ее героями!
Каждый раз, когда заново открываю книгу на любой странице, появляется наивная надежда даже у такого искушенного читателя, как я, что герои обязательно встретятся, поймут друг друга…
Магия, волшебство слова – это как в детстве: пересматривая в десятый раз фильм, думаем: «А вот сегодня Чапаев переплывет Урал…, не утонет, и не достанет его вражеская пуля…».
Я много раз отмечал, что очень ценю концовки в литературных текстах, в них отражается глубина и мастерство писателя.
Хочу закончить свои размышления о повести «Я ищу тебя» последней ее строкой. Глубже, точнее, трагичнее и честнее не скажешь ни о себе, ни о своей жизни: «… И дожил он до этих дней лишь потому, что был уверен, что Н. жива, и она…».
Признаюсь, что открытие мною новых ярких имен в литературе – не единичный случай, и сделаны они еще в далеких 60-70-х годах прошлого века, до моей писательской жизни.
В 1964 году я купил тысячестраничный том «Условия человеческого существования» Дзюмпэя Гомикавы – сложную, с глубокой чужой философией книгу, но… соответствующую всем канонам соцреализма, царившего тогда в нашей прозе. Я давал читать книгу многим людям, на мой взгляд, знающим литературу, но ни на кого она не произвела впечатления. А в 1980 году Ассоциация японских писателей признала ее лучшей книгой XX века, даже не дождавшись начала XXI века – такова была фора в двадцать лет будущей литературе.
Прилагалось и сообщение, на какие языки она была переведена: список занимал полстраницы!
Наверное, больше японцев радовался я, оценивший книгу гораздо раньше!
Второй случай произошел в 1971 году, в эпоху пика интереса к книге, когда почти в каждом городе стихийно возникали нелегальные книжные базары. Власть их жестко разгоняла. Но как ни лютовало государство, они продержались лет пять, и ходить туда стало даже престижно – каких людей там можно было встретить!
Казалось, что в Ташкенте не было человека, не собиравшего библиотеку!
Однажды проездом в Мартуке, в книжном магазине, я увидел на прилавке тоненькую, в мягкой зеленой обложке книжку. Автор мне не был знаком, но серию «Зарубежный роман XX века» я собирал. Купил ее с сомнением, на задней обложке стоял чернильный штамп – «уценено, цена 20 копеек».
Книга называлась «Великий Гэтсби», автор Френсис Скотт Фицджеральд. Ничего подобного я доселе не читал, воистину – другая жизнь, другие мечты, да и любовь с иными страстями… Фицджеральд сразу лег мне на душу, наверное, потому что в детстве сразу после войны я видел десятки трофейных западно-европейских фильмов, и голливудских тоже. Их сегодня называют золотым фондом мирового кино.
После обеда я снова вернулся в магазин и купил оставшиеся 25 экземпляров. В голове у меня созрел авантюрный план: я решил создать обменный фонд для черного книжного рынка в Ташкенте, а кроме того, подарить эту книгу известным библиофилам города.
Но мечты не всегда сбываются, я потерпел крах! Надо отметить, что книжные «жучки» и покупатели были великими знатоками книги. Профессора гуманитарных вузов, филологи, доктора наук по сравнению с ними казались провинциальными студентами начальных курсов. Но… и на старуху бывает проруха. Ни один из них не знал и не слышал ни о Ф.С. Фицджеральде, ни об этой книге, не соблазнила их даже знаменитая серия «Зарубежный роман XX века». Штамп «уценено, цена 20 копеек» убил их чутье!
Книги я раздарил друзьям, но большую часть – владельцам знаменитых библиотек. Приняли без особого восторга, скорее из-за уважения к книге и в ответ на мое почтение лично к ним – никто на черном рынке книг не дарит.
Прошло 10 лет, я забыл эту историю, черный рынок прикрыли навсегда, и Фицджеральда я перечитывал в Ташкенте в одиночку.
Но однажды весной журнал «Иностранная литература», соперничавший в популярности с «Новым миром», напечатал роман «Ночь нежна» Ф.С. Фицджеральда, отвергнутого всеми интеллектуалами книжного рынка Ташкента. С этого дня в городе начался фицджеральдовский бум и поиски его главного романа «Великий Гэтсби». Вот тогда я познал почести как человек, первым открывший великого Фицджеральда. Мне позвонили 11 владельцев известных библиотек, и только тогда я услышал так ожидаемые ранее слова благодарности и приглашения познакомиться с их редкими собраниями книг. Фицджеральд поднял меня в глазах истинных знатоков книги, и они, наверное, единственные, кто не удивился, когда я сам стал писать книги.
Вот такие истории… Можно было бы рассказать и об Александре Полякове, умершем в нищете и бездомье, чья повесть «Море в ноябре» в «Новом мире» поразила меня. Но это совсем печальная история.
Так что, открывая сегодня имя В. Бадикова широкому читателю, я имею уже весомый опыт.
