Житель села Аккайын Михаил Зуев участвовал в ликвидации техногенной катастрофы. За все прожитые годы он никогда не испытывал таких неприятных ощущений, как в Чернобыле.
— Мне было 29 лет. Работал трактористом в колхозе имени Ленина. Помню, во второй половине дня позвонили, а наутро я уже явился в Мартукский районный военкомат. Вместе с другими ребятами сразу был отправлен в Киев, оттуда — в Чернобыль, — вспоминает Михаил Николаевич. — Приехали на место. Кругом лес, огороженный колючей проволокой. Страшно смотреть. Звенящая пустота. Безлюдно. Только солдаты. При въезде в тридцатикилометровую зону стояли посты, где людей проверяли датчиками. Разместили нас в воинской казарме в поселке Зеленый Мыс. Там было пять рот, состоящих из бригад. В нашей бригаде насчитывалось 12 человек. Работали вахтовым методом: 15 дней выполняли задание в Чернобыле, после столько же отдыхали в Зеленом Мысе. По специальности я военный строитель, видимо, потому и был призван на ликвидацию аварии.
В те годы государство не спешило признавать весь ужас случившегося, правильно оценивать масштабы катастрофы, озвучивать ее последствия. Куда проще было придерживаться политики замалчивания. А тепловой удар, который разрушил атомную электростанцию, был невероятным. Ученые подсчитали, что взрыв на четвертом блоке приравнивался примерно к 400 ядерным фугасам, сброшенным на Хиросиму и Нагасаки.
— Истинную правду тогда никому не говорили. Была поставлена задача, ее следовало выполнять. Реактор ЧАЭС я видел. В рабочем поселке жили те, кто прежде обслуживал станцию, мы выносили из их квартир мебель, утварь, вещи, грузили все на машины и вывозили для утилизации (на специальное захоронение). Жечь ничего было нельзя. Открытый огонь категорически запрещался, — продолжает ликвидатор.
Была поставлена задача — вокруг станции снять 300 тысяч кубометров зараженной земли, вместо нее завезти щебень, все залить бетоном и застелить плитами.
— Мы убирали грунт, подметали листья, мусор, косили траву, обдирали штукатурку с домов. Делали все, что требовалось руководством. В каких условиях приходилось работать? Носили китель с прикрепленными таблетками, похожими на батарейки от фонарика, их каждые пять дней меняли. Для контроля уровня радиации давали дозиметры, — рассказывает ветеран-чернобылец. — Растерянность, конечно, чувствовалась. Ведь понимал опасность. Молодой был, дома двое детишек осталось. Сыну только годик исполнился, дочурке — четвертый шел. А тут в зоне заражения каждый день получал дозу радиации. Но служба есть служба. Это долг мужчины.
За пять лет в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС приняло участие свыше 500 тысяч человек, в основном это были солдаты запаса. Многих сегодня нет в живых: чернобыльский автограф оставил свою черную метку.
— За каждого из нас отвечал командир. По законам военного времени он мог пойти под трибунал за облучение солдата. Поэтому, прежде чем посылать в зону работы, проводился тщательный инструктаж, — отмечает Михаил Николаевич. — Мы обязаны были шесть месяцев выполнять задание, а положенную радиоактивную дозу каждый в нашей бригаде превысил за четыре месяца. Командир не знал, что делать. Картина неприятная. Вспоминать даже не хочу. Мы продолжали работать в зоне взрыва атомного реактора, и только после пяти месяцев нас отправили домой.
Участие в ликвидации последствий катастрофы крайне негативно отразилось на здоровье нашего собеседника. Спустя некоторое время он был направлен на лечение в Алматинский военный госпиталь, а после получил инвалидность.
— Здоровье ни за какие деньги не купишь,— вздыхает ликвидатор. — Сколько наших ребят болеют! Пользуясь случаем, хочу пожелать всем чернобыльцам долгих лет жизни, терпения. Помните, мы спасали людей ценой своих жизней.
Елена ОНИСЬКОВА,
Мартукский район
