Пожилые люди — очень интересные собеседники. Большинство из тех, с кем мне повезло регулярно общаться, представляют собой настоящую кладезь житейской мудрости, жизнелюбия, высокой интеллигентности. К таким отношу Бактыбая Утемисова.
Мы знакомы по совместной работе на кафедре истории Актюбинского государственного университета имени К. Жубанова. Часто беседуем с ним, и он открывается мне не только как историк, но и как человек, страстно увлеченный литературой. Он автор учебника и целого ряда учебных пособий по социально-политическим наукам. В свое время вырос от рядового сельского учителя до работника Центрального Комитета Компартии Казахстана, а в сфере науки — до профессора.
Что удивительно: в свои 75 лет Бактыбай ага совершенно не обременен возрастом. В нем гармонично сочетаются ответственность к работе, забота о семье и активность в общественной деятельности.
Как мне кажется, разговор с таким человеком, как Бактыбай Утемисов, будет небез-ынтересным для читателей.
— Бактыбай ага, как вам удается, несмотря на почтенный возраст, сохранять завидную работоспособность, бодрость духа, здоровье, хорошо выглядеть?
— Человек плохо выглядит от скуки, мне скучать некогда. Каким бы делом я не занимался, стараюсь довести его до результата, который приносил бы мне удовлетворение. В сфере высшего образования я работаю около 25 лет и постоянно преподаю три дисциплины — историю, политологию, социологию. По истории худо-бедно литература в Казахстане имеется, а вот по политологии в начале 90-х годов положение было архисложным. Я в то время работал в Актюбинском высшем летном училище гражданской авиации. Нам не на чем было основывать задания курсантам. В эти годы я написал две книги — учебное пособие «Введение в политологию» и учебник «Основы политологии».
В дальнейшем жизнь потребовала преподавания этих предметов на государственном языке. Здесь положение усугублялось не только тотальным отсутствием литературы, но и тем, что на казахском языке не были еще сформулированы термины, фразы, обороты речи по социально-политическим наукам. Начался поиск. Результатом стали три моих учебных пособия по политологии на казахском языке «Саяси білімдер», «Саясаттану негіздері», «Саясаттану».
К сожалению, большинство учебных заведений в Казахстане по-прежнему не обеспечено учебной литературой на государственном языке. По данным МОН РК и Ассоциации вузов РК, обеспеченность учебниками в вузах на казахском языке составляет менее 7 процентов.
Так что, отвечая на ваш вопрос, хочу сказать, что человек может хорошо выглядеть тогда, когда ему некогда думать о том, как он выглядит.
— Вы были рядовым учителем и стали сотрудником аппарата Центрального Комитета Компартии Казахстана. Это не так просто…
— Это произошло не за один год. Первым шагом я считаю начало своей трудовой деятельности. В Петропавловской средней школе, куда меня направили как новоиспеченного педагога, загрузили на полную катушку: полторы ставки истории и литературы в старших классах. Для не-опытного учителя это колоссальная нагрузка. Плюс общественная нагрузка: политическая учеба учителей еженедельно по графику; участие в самых различных мероприятиях в качестве докладчика, политинформатора, лектора.
Поздними вечерами сельчане тянулись к клубу на концерт, подготовленный их детьми — школьниками, а мы, учителя, стояли за кулисами и дрожали как заячий хвост: как бы чего не вышло…
В 12 часов ночи в поселке отключалось электричество, после чего в домах зажигали керосиновые лампы. Утром снова уроки у старшеклас-сников, которые никогда не терпят рутину и фальшь, и так каждый день.
В конце учебного года пришло сообщение, что меня переводят в школу районного центра. Позже стало известно, что это было сделано по инициативе заведующего районо, который посетил один из моих открытых уроков.
В начале летних каникул сельчане вместе с учителями пришли меня провожать. Шли до большака. Бабушка-украинка, у которой я квартировал, держа в руках мою соломенную шляпу, пела: «И в дорогу далэко ты мэне до зори провожала…» Признание добрых, по-детски бесхитростных сельчан для меня было самой высокой наградой.
Первый шаг в моей трудовой биографии принес самое главное — доверие людей.
В Косестекской средней школе я работал в том же режиме. На одно из моих занятий по политической учебе без предупреждения пришли представители райкома комсомола, райкома партии, обл-оно и обкома партии. Скованные присутствием такой делегации, мы, как мне показалось, донельзя скомкали занятие. Но по его окончании я был удивлен тем, что комиссия оценила наше занятие положительно. Чуть позже меня пригласили на работу в обком комсомола. Так Косестек еще больше приблизил меня к работе в аппарате ЦК партии.
В обкоме комсомола был инструктором, заместителем заведующего, заведующим организационным отделом. Летом 1966 года меня перевели в ЦК комсомола.
Работа в комсомоле в то время, тем более в его центральном органе, была бурной. Широкомасштабные культурно-массовые мероприятия носили наступательный характер. Внутренняя суть этой работы сводилась к идее: у детей есть Родина, и она будет славить их. Не будет преувеличением, если сказать, что поколение казахстанцев старше 60 лет было воспитано комсомолом.
Нам, комсомольцам и молодым коммунистам, постоянно давали поручения Алматинские горком и обком партии. А ЦК Компартии Казахстана официально составлял из нас свой резерв. Я был включен в резерв Алматинского обкома партии. За 57 лет трудовой биографии только три раза писал заявление о приеме на работу, в остальных случаях оформляли переводами.
Вот один из таких эпизодов. Однажды ко мне в ЦК комсомола зашел заведующий сектором Алматинского обкома партии. Он сказал, что им нужен специалист, работающий с уклоном на международные проблемы, и хотел бы посмотреть список нашего внештатного актива. Я ему подал такой список из 25 человек, в который входили молодые специалисты различных отраслей, кандидаты наук. В список он особо не вникал и сказал, что в обкоме партии думают о моей кандидатуре.
Предложение работника обкома партии я принял. Переход с комсомольской работы на партийную в то время был общепринятой нормой.
В начале января 1974 года меня пригласил к себе на собеседование секретарь ЦК Компартии Казахстана Саттар Имашев. Он сказал, что речь идет о переводе меня на работу в лекторскую группу ЦК. После моего согласия Имашев поинтересовался, занимаюсь ли я наукой, потому что, как он сказал, лекторская работа без науки — нонсенс.
Так я пришел в ЦК, в котором проработал 11 лет. Я выполнил свое обещание заниматься попутно наукой. Через год после прихода в ЦК защитил кандидатскую диссертацию. Через три года мне присвоили звание доцента. Звание профессора я получил в университете уже в последующие годы.
— Не могу не задать еще один вопрос. Вы знали изнутри центральную власть того времени. Какова была ее специфика?
— Да, в деятельности аппарата ЦК была своя специфика. Это прежде всего испытание на высокую ответственность и профессионализм. ЦК строил свою работу планово. Было два основных плана: годовой и перспективный (четырехлетний — от съезда к съезду).
Ход выполнения этих планов рассматривался на заседаниях Секретариата и Бюро ЦК, которые являлись главным звеном Центрального Комитета, потому что они принимали решения в виде постановлений. Существовала еще система контроля за выполнением этих постановлений. Таким образом, система была построена так, чтобы ни одно решение не оставалось невыполненным.
Моя работа в структуре ЦК имела отличие от деятельности других служащих. Я работал в лекторской группе. Лекторов в этой группе было всего десять, все они имели ученые степени кандидатов и докторов наук. Каждый из них специализировался по определенной проблеме. Все виды деятельности, связанные с исследованием истории и теории какой-либо из проблем, поручались лекторам. Например, история развития национально-освободительного движения народов Латинской Америки. Нашу лекторскую группу называли мозговым центром ЦК.
Лектор повседневно занимался тем же, чем все остальные сотрудники, но всегда должен был быть готовым выступить с лекцией на различных всесоюзных, республиканских, областных семинарах, собраниях, партийных конференциях. Каждый лектор ЦК, кроме своей теоретической проблемы, должен был быть и лектором-международником. Попробуй где-нибудь выступить неудачно — тут же следовало освобождение.
Нами двигала не угроза увольнения, а высокая ответственность, старание держать марку ЦК.
В аппарате ЦК была основа для высокого уровня деловитости, вдохновенного труда, доброжелательных отношений между сотрудниками. Ею был Димаш Ахмедович Кунаев. Именно при нем, я уверен, был сформирован самый работоспособный аппарат ЦК. Величие Динмухамеда Кунаева — в его житейской мудрости. Он обладал огромной властью, но для нас оставался лишь наставником и авторитетом. Стиль руководства Кунаева, всегда уравновешенного, спокойного, внимательного ко всем, определял весь дух деятельности аппарата ЦК.
Летом 1985 года меня перевели на работу в Актюбинский обком партии на должность заведующего отделом пропаганды и агитации. Этот переход совпал с периодом перестройки всей политической системы. Мои мысли о науке, которые я вынашивал давно, стали для меня ближе и реальнее.
— Вы жили в условиях разных политических режимов, были в структуре государственной власти. Есть ли проблемы, которые, на ваш взгляд, решаются не так, как вам хотелось бы?
— На мой взгляд, таких проблем немало. Одной из проблем казахстанского масштаба является вопрос развития государственного языка. Все меры, принимаемые в этом плане, — курсы для взрослых, конкурсы среди неказахоязычных и т.д. — неэффективны. Основа основ овладения языком – это среда и школа. Эту работу нужно начинать с детей. Во всех детских садах Казахстана, на основе госдотации, воспитание и обучение должно проводиться только на государственном языке. При этом никакого ущемления прав людей других национальностей не произойдет, потому что за детским садом идет школа, которую родитель вправе выбрать по национальному признаку. Зато еще до школы ребенок овладеет основами государственного языка.
Если бы эту работу мы начали в 1991 году, то большая часть нашей молодежи до
30-ти лет уже владела бы государственным языком. Но и сейчас не поздно. Развитие языка — не кампания. Сколько будет существовать общество, столько будет развиваться и язык.
— Интервью с интересными людьми принято заканчивать вопросом о хобби.
— Я думаю, что у ученого должно быть одно хобби — это работа в библиотеках, особенно в домашней библиотеке. Когда мне удается еще раз хотя бы просмотреть свою библиотеку и архив, я будто становлюсь еще на одну ступеньку образованнее.
Интересно то, что одна и та же книга с каждым новым чтением воспринимается по-новому. К примеру, всем хорошо известная повесть А. С. Пушкина «Дубровский». Я ее прочитал четыре раза. Первый раз в школе, второй раз в институте по программе нашего факультета, третий раз, когда сам преподавал в школе. Этим летом прочитал четвертый раз.
Меня сейчас больше привлекают проблемы исторической науки. Только трудно разграничить, чего больше здесь — хобби или службы. Но бесспорно одно: прикосновение к истории равносильно осознанию вечности. Настоящие долгожители в мире, мне кажется, это историки. Минимум 5-6 тысяч лет жизни человечества постоянно перед глазами. Ночами, когда вновь и вновь перелистываешь страницы истории, крохотное по нынешним меркам пространство моей квартиры раздвигается до размеров Вселенной. Чуть ночь — душа странствует и шуршит Вселенная. Как историк, я весь мир ношу с собой.
Беседовал
Керимсал Жубатканов,
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Актюбинского государственного
университета
имени К. Жубанова
