Проглядывающее солнце и сходящие с ума птички – это явные признаки весны. Желание украшать себя чем-то новым и нежным присутствует круглый год, но если оно многократно усиливается – это тоже признак весны. Итак, решено встретить весну красиво, аккуратно, чтобы комар носа не подточил. Одним словом – ювелирно!
Такое смешное слово…
— Ну, что мы еще с тобой не делали? — задумался Болат Атраубаев, мой терпеливый друг-зергер. – Мы еще не занимались отливкой. Давай лить, и давай для начала лить из опоки.
Что такое опока, я полезла узнать у всезнающего гугла. Это легкая глинистая порода, а также форма, используемая при литье. Значит, будем лить при помощи шаблона.
В своей мастерской Болат выставил на стол пару небольших коробок, в которых стояли гипсовые столбики разного размера – от маленьких, с полпальца, до крупных, размером с электрическую «пробку». Каждый столбик-опока заключен в железный цилиндр. Сверху в гипсе углубление, в нем, в свою очередь, отверстие. И на некоторых столбиках уже написано рукой Болата: «жүрек», «скорпион», «голова тигра» и так далее. Пока непонятно, что это значит.
— Внутри каждой опоки пустота в виде нужного изделия. Туда надо залить расплавленный металл, затем опоку остудить и разломать – металл останется, — пояснил Болат.
Сам он явно склонялся к опоке с надписью «жүрек». Меня сердечная тематика не сильно вдохновляла: хотелось цветов, ажура и так далее. В общем, хотелось весны. Но раз мастер сказал «жүрек», то пусть будет жүрек. Для начала он решил один шаблон залить сам, а следующее изделие целиком доверить мне.
Плавить, давить, отмывать!
Нарезав остатки серебра 925 пробы в углубление на опоке, Болат принялся греть конструкцию сразу двумя горелками: серебро должно стать жидким, а опока раскаленной, чтобы не возникло пустот. Рядом ждал комок сырой глины в пластиковом стакане. Когда металл собрался в играющую каплю, Болат выключил огонь и резко придавил опоку сверху глиной.
— Прижимать надо резко и сильно, чтобы загнать серебро в форму, пока оно жидкое, — кряхтя, прокомментировал зергер.
Отделив глину, мы увидели, что сверху на опоке осталось немного серебра. «Теперь пойдем отмывать и посмотрим, что вышло», — сказал Болат, и мы отправились к крану.
Под струей холодной воды опока зашипела, затем гипс стал вымываться мелкими кусочками. Из его толщи проглянуло то, что получилось: верх перстня, в виде сердечка.
— Он некрасивый…
— Да, некрасивый, как зародыш, – согласился Болат, держа в руках чумазый и грубый перстень. К тому же серебро не дошло до самого низа, и ободок перстня оказался раскрытым. Мы отложили его в сторону. Следующую опоку предстояло лить мне самой.
Три загадочных шаблона
И, скажу сразу, я ее испортила. Все серебро осталось снаружи, а под водой оказался пустой гипс. Несерьезно хихикая, мы вернулись к опокам. Третья прятала в себе еще одно кольцо и опять с сердечками, уже с двумя. Снова не то, и снова брак.
Я уже начала думать, что материала на этот раз не получится, когда Болат разрешил мне испортить еще одну опоку.
Серебро на этот раз я грела дольше обычного, с двух горелок, а давила его почти попискивая от напряжения. Затем без особых надежд подхватила опоку пинцетом и пошла остужать. Неожиданно из гипса показалась совершенно целая верхушка, а через минуту на ладони лежал нормальный, без изъянов перстенек семнадцатого размера, на мой безымянный палец. Верхушка перстня была как раз такой, как я хотела: с цветами, тонкими деталями и зажимами для одного продолговатого камня. Конечно, заготовка была чумазой и грубой, зато целой!
— Болат! Получилось! – объявила я на весь музей «Руханият» или даже на всю мечеть.
И в самом деле получилось. Ювелир осмотрел заготовку и остался доволен. Теперь предстояло ее обработать.
Почему
у зергеров
черные ногти?
Это я поняла, когда занималась шлифовкой и полировкой перстня. Пусть этап отливки оказался довольно простым. Но поскольку я решила в этот раз сама довести украшение до ума, в дальнейшем мне пришлось и испачкаться, и нанюхаться… Еще до меня окончательно дошло, почему так дорого ценится ручной труд.
Для начала я «откусила» лишнее серебро, которое висело на перстне, как грыжа. Затем самые грубые шероховатости я сточила напильником. Примерно десять минут перстень лежал в растворе лимонной кислоты. А потом началась грязная работа.
Неровности, с которыми не справился напильник, по очереди надо было сглаживать наждачкой, сначала крупной, затем номером «ноль». Затем пришел черед шлифовального круга и бормашины. Меняя насадки и следя за тем, чтобы не разрушить тонкие детали, перстень надо было шлифовать, полировать, намазывать шлифовальной пастой и снова обрабатывать.
Шлифовальный круг пытался обрызгать меня ошметками пасты, от чего я спасалась фартуком. А от бормашины перстень не на шутку грелся и норовил вырваться из пальцев. Но именно это занятие вызвало у меня хорошо знакомое ощущение приятного труда. Словно я каждый день полирую украшения, держа их, вибрирующие и раскаленные, голыми пальцами. И именно моими, чувствительными и уже порядком почерневшими, пальцами надо было контролировать: не остаются ли где-нибудь заусеницы, шероховатости и так далее, чтобы потом перстень не цеплялся за одежду.
Женщина
в мастерской –
к браку?
Пока я занималась шлифовкой, Болат возился с очередным заказом и излагал духовные аспекты своего труда. К примеру, говорил он, зергеру нельзя злиться. «Раньше я не замечал, что если на кого-то рассержусь, то у этого человека случается неприятность. Теперь понял, что мне сердиться нельзя. И история зергерства это подтверждает». Я мысленно проверила, не приходилось ли мне когда-нибудь злить Болата. Вроде нет. «Вообще нельзя испытывать лишние эмоции, раздражение любого рода. Поэтому в скором времени я закрою мастерскую от посторонних, и особенно от женщин». Опаньки! Тут я сразу сделала в уме заметку: выпросить следующий мастер-класс до того, как Болат приступит к своей аскезе.
Ну, а пока я слушала мастера, перстень сделался совершенно ровным и гладким. Отмывать его от остатков пасты надо было в бензине: тут-то я и нанюхалась! Затем Болат сам, не доверяя мне, закрепил в зажимах бледно-розовый корунд, затем я снова шлифовала и мыла украшение в бензине, попутно сокрушаясь над своими черными ногтями… И вот на моем пальце оказался нежнейший, совершенно весенний перстень. К моему тайному удовольствию, верхняя его часть напоминала ажурную вязку крючком.
Болат лично поставил на перстень пробу и признался : «Ну, вот и пригодились опоки, а то два года уже лежат…»
Думаю, что следующим шагом будет отливка украшения из собственноручно сделанного шаблона. Но это будет позже. Возможно, так мы встретим лето!
Шолпан ТУЛЕУЛОВА
