Ровно четверть века назад ушел из жизни Геннадий Шульга, поистине народный певец, человек в свое время настолько известный в стране, что Актюбинск нередко ассоциировался с его именем.
В гимнастерке и с баяном
Геннадий Шульга родился в 1937 году в Иргизе в интернациональной семье. Мать — русская, отец — белорус. Петь и играть на двухрядной гармошке начал со школьной скамьи, но как артист сложился в армии, на Дальнем Востоке. Солдат Советской армии разъезжал с гастролями и даже выступал на московской сцене в составе военного ансамбля. После демобилизации, в 1959 году, Геннадий был принят на работу в областную филармонию. Через год при филармонии создается ансамбль и объявляется набор артистов, на одно из прослушиваний пришла и строитель Канбиби Уршибаева.
— Мне тогда было 19 лет, — вспоминает историю более полувековой давности Канбиби апай. — Сама я родом из пригородного села Елек. На конкурсе спела «Жансаулем» и прошла отбор.
Комиссия решила, что у Канбиби настоящий народный голос. В том же году созданный под руководством Геннадия Шульги коллектив уезжает на свои первые гастроли в Киргизию. За осень и зиму актюбинские артисты объехали южные регионы Казахстана и среднеазиатские республики СССР. В составе их бригады было 6-7 человек: баянист, домбрист, танцовщица, конферансье и певцы. Самыми молодыми среди них были Геннадий и Канбиби. Он играл на баяне и на сцену выходил в солдатской гимнастерке.
— Спустя два месяца после приезда мы решили создать семью и полетели в Иргиз, где сыграли свадьбу, — рассказывает Канбиби апай. — Родители отнеслись к моему выбору спокойно, разве что с подачи родственников все-таки были недовольны, что я стала артисткой, да и вышла замуж не за казаха. Но отец души не чаял в зяте. Есть даже фото, где они вдвоем режут согым. Кстати, я была первой келин в семье Шульги. Позже все его братья, и даже их дети, женились на казашках. Все они живут по казахским традициям и киит своим сватам делают не хуже нас.
Молодой семье долгих 9 лет пришлось скитаться по съемным квартирам, пока учительница Зоя апай не подсказала, что по Алтынсарина строится кооперативный дом для учителей и медиков. Она же прописала их у себя для соблюдения очередности на жилье.
— Это было в 1965 году, но ждать завершения строительства дома пришлось целых четыре года, — говорит Канбиби Уршибаева. — Сначала купили двухкомнатную квартиру во втором подъезде, а потом, когда дети подросли, в 1975 году, мы, доплатив, переселились в трехкомнатную квартиру в этом же доме.
Жизнь артиста
С какими только трудностями не сталкивалась в первые годы группа Геннадия Шульги. В некоторые населенные пункты добирались и на гужевом транспорте. Никаких микрофонов, естественно, не было, а в некоторых аулах из-за отсутствия электричества выступали при свечах и фонарях.
— Филармония не выделяла деньги на костюмы. Спасибо танцовщице Замзагуль апа, которая делилась своим гардеробом, — рассказывает собеседница.
Репертуар концерта подбирал Геннадий Шульга, исходя из голосовых данных артистов. И завершал концерт сам же. Голос у него был лирическим, почти женским. По традиции свои выступления начинал казахскими песнями «Кең дала» и «Каспийдің толқындары», популярной была «Маусымжан», запомнилась песня «Как служил солдат». Пел частушки и песни на украинском, татарском, узбекском, каракалпакском языках. Новинки находил в разных изданиях, некоторые предлагал худрук филармонии.
По ее словам, муж ради песен готов был отказаться от всего и всегда исполнял их с душой.
— Это мы могли спеть несколько песен и устать, — рассказывает Канбиби апай. — Он же с каждой песней только распевался. Кстати, во время его выступления мы стояли за кулисами и радовались восприятию его пения зрителями. Если конферансье просто объявлял песню, то Геннадий дополнял ее исполнение историей написания произведения, сообщал, как нашел и обработал песню. Также не забывал во время концерта поблагодарить дом, в котором остановился, и непременно посвятить одну из песен этой семье. В целом, шла беседа. Порой казалось, что народ ждал его слов больше, нежели саму песню, поэтому зрители запросто с мест из зала задавали вопросы.
Такой же полной отдачи он требовал и от всех остальных коллег, в том числе и от супруги.
— Бывало, у меня поднималась высокая температура, а за кулисами стоял муж и просил, порой умолял выступить, а иногда чуть ли не выталкивал меня на сцену, — вспоминает Канбиби апай. — И зрители прощали меня за мой охрипший голос.
Со временем коллектив Геннадия Шульги вырос до 18 человек. Были приняты в штат исполнители терме, фокусник и другие артисты. Пять человек ансамбля представляли его семью. Старший сын Артур был флейтистом, а также играл на синтезаторе и пел. Второй сын Александр, которого не стало 5 лет назад, играл на кларнете, потом на ударных инструментах, а позже переквалифицировался в солиста. Жена Александра Нэйля танцевала.
Конечно, не обходились гастроли и без казусов. Как-то пели они дуэтом, а в это время на сцену повыскакивали внуки, оставшиеся без присмотра.
— Мы не замечали их, а люди из зала смеялись и хлопали нашим внукам. Смущаясь реакции зрителей, они прятались за нашими спинами, — говорит Канбиби апай.
На плечи руководителя ансамбля Геннадия Шульги ложились и заботы администратора. Поэтому между делом он бегал в типографию, заказывал афиши, хлопотал об автобусе, а после командировок приносил домой деньги мешками и всю ночь сортировал копейки и рубли, отчитываясь за билеты.
После концерта
Каждый концерт длился чуть более двух часов, который по просьбе зрителя мог за-просто продлиться еще. После следовал еще один — в доме, где останавливались артисты. Что интересно, Шульга не шел на постой в дом директора совхоза или председателя колхоза. С удовольствием селился в доме простого труженика, и, естественно, все бастыки со своими семьями отправлялись туда же. Здесь заново собирался весь аул, и начинался сольный концерт Геннадия Шульги, который, бывало, длился до утра. Шел он на постой не с пустыми руками, делал подарки даже маленькому ребенку дома. Многодетным семьям оставлял деньги.
— Это я была брезгливой и требовала удобств по возможности, — рассказывает супруга артиста. — А он получал удовольствие от общения. Если ночевали в Доме колхозника (гостиница тех времен на центральной усадьбе), то весь следующий день бурчал, что не смог толком и чаю попить. Даже перед последней поездкой в Атыраускую область он поехал через Уил, где жила его одноклассница Шолпан. Все артисты отправились спать в другой дом, а он собрал народ и пел до поздней ночи.
— Звали Геннадия и на свадьбы, — продолжает супруга. — В те годы о какой-либо плате и речи не было. Не помню случая, чтобы его упрашивали спеть. Наоборот, возвращаясь, жалел, что не смог спеть ту или иную песню, или обижался, что его не попросили спеть. Никогда не уставал. Если возвращались домой под утро, то таксисты по рации передавали, что везут самого Геннадия Шульгу, и он снова брал в руки баян.
Никогда не сквернословил, не курил, не пил при людях. Только после концерта позволял себе чуть-чуть выпить в гостях, и то из-за того, что не хотел обидеть хозяина дома. Все норовили пропустить рюмочку с самим Шульгой. Он извинялся и говорил, что завтра его ждут такие же зрители, как они, и он не может позволить себе выйти перед ним в неподобающем виде. Он был очень простым человеком. А величие его состояло в голосе от Бога.
Последняя командировка
В 70-е годы в Алматы прошел республиканский конкурс творческих коллективов. К тому времени был основан ансамбль «Арайлы Актобе». Но им чуть не запретили выступать. Претензии к актюбинским артистам со стороны организаторов были в том, что казашка Канбиби Уршибаева пела на русском языке, а Геннадий — на казахском. Но в итоге им дали звание лауреатов конкурса.
— За победу получили грамоту, а по приезде руководство области подарило мне женские часы. Вот и вся награда, — говорит Канбиби апа. — В 1986-м я вышла на пенсию. Муж настоял, чтобы я воспитывала внуков. В тот же год вышел на заслуженный отдых и сам Геннадий, но не смог бросить работу. Говорил, что его с нетерпением ждет народ. Перед послед-ней поездкой я умоляла отложить гастроли, на что он отвечал, что это будет его завершающая командировка. Геннадий всегда повторял: «Не держи меня. Буду счастлив, если умру на сцене». Меня это сильно коробило, но так получилось, что его слова сбылись.
Умер Геннадий Шульга 16 ноября 1989 года на сцене клуба совхоза «Жангельди» Кызылкогинского района Атырауской области. Он спел две песни, а на третьей начал спотыкаться. Конферансье Султангали Дарибаев, увидев дрожащие руки Геннадия, успел подхватить артиста. Быстро, прямо на сцене, соорудили из табуреток кушетку и уложили его. Весь зал стоял недоумевая. Никто и не думал уходить. Медика из райцентра Шульга не до-ждался, скончался до его приезда. Назавтра прилетела комиссия из Гурьева, чтобы проверить, не отравили ли Шульгу.
С цифрой 16 в жизни Геннадия Шульги связано многое. Родился он 16 февраля, женился 16 марта и умер 16 ноября. Был период, когда он организовал женский коллектив «16 кыз».
— Мне сейчас 73 года. После смерти мужа ни разу не ходила на концерты. Меня раздражает, когда искажают текст или музыку, — говорит супруга народного артиста.
— Недавно побывала с внуками в Иргизе, повела их в местный в музей, чтобы рассказать им об их прославленном прадеде, — говорит сноха артиста Нэйля Шульга. — К сожалению, в нем не оказалось ни одной фотографии Геннадия Шульги. Я уже не говорю об улице, на которой он родился. Думаю, что он достоин того, чтобы ее назвали его именем. Или хотя бы установили мемориальную доску на доме, где он жил.
— На худой конец, можно же организовать вечер памяти Геннадия Шульги в филармонии. Ведь он принес местной филармонии немалые суммы, но гораздо больше стоит народная слава, — добавляет она с сожалением.
Абат КАРАТАЕВ
