10 мая исполнится год, как нет с нами Муапиха Талиевича Баранкулова, аксакала нашей редакции, как он сам иронично о себе говорил. В свои 73 года он не подходил под эту категорию благодаря умению быть на равных с коллегами, душевной простоте, юмору и многим другим качествам, за которые его уважали и любили. Профессионал, он никогда не допускал скидок на свой возраст, подходя к делу с присущими ему надежностью, добросовестностью, ответственностью и мастерством.
Коллектив редакции готовит к выпуску сборник публикаций нашего коллеги, члена Союза журналистов РК, почетного журналиста Казахстана Муапиха Баранкулова и материалы коллег, друзей о нем. Войдут в книгу воспоминания Владимира Рыбака, которыми мы делимся в этом номере. Уверены, что так, по крупицам, сможем раскрыть новые грани этого удивительного человека, оставившего яркий след в истории нашей газеты, в сердцах читателей и журналистов «АВ».[divider]
Редко, очень редко слышу сейчас эту песню. Но бывает, как только из проигрывателя зазвучат до боли знакомые аккорды деревенской гармошки, мелодия и бесхитростные слова: «На Волге широкой, у стрелки далекой, гудками кого-то зовет пароход…», память переносит меня в светлые годы актюбинской юности, а перед глазами появляется доброе, улыбающееся лицо моего друга Муапиха, или, как называли его самые родные и близкие люди, Миши.
Как ни старался, так и не смог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах мы познакомились с Муапихом. А вот как он оказался у нас в редакции актюбинской районной газеты «Илекские зори», запомнил в подробностях. После того, как из замов я перешел на должность главного редактора, сменив уехавшего в Саратов Евгения Шевеля, талантливого журналиста и организатора газетного дела, встал вопрос о заместителе. Надо сказать, что желающие занять эту вакансию имелись и в редакции, и со стороны. Только вот их желания не совпадали с теми требованиями, которые предъявлялись правой руке главного редактора. Горький опыт работы с так называемыми залетными журналистами с подмоченной сорокаградусной репутацией уже был. Как и разочарования в «больших» способностях тех, кого рекомендовали вышестоящие органы.
Как-то при встрече поделился этой проблемой с Валерием Дробахиным, заведующим отделом сельского хозяйства областной газеты «Путь к коммунизму».
— Есть у меня кандидатура — Муапих Баранкулов, — обнадежил старший коллега. — Мы с ним в мартукской районке работали несколько лет. По профессии он учитель-историк, но толковый журналист, пишет просто, без всяких умничаний. Причем на разные темы, не зацикливаясь на сухих цифрах и фактах. Да и как человек он без всяких закидонов. Прикинь, может, подойдет на зама? Он сейчас в редакции железнодорожной газеты «Стальная магистраль» ответственным секретарем работает. Вот его номер телефона.
Не знаю, кто как, а я первому впечатлению о человеке доверяю на 90 процентов: на нем у меня основывается окончательное суждение и выводы о характере, натуре, взглядах, жизненной позиции. Причем за все годы работы мои критерии оценки работали безошибочно. При первой же встрече я почувствовал в Баранкулове железную логику суждений, основательность, и эти черты характера проявились затем в отношении к служебным обязанностям, людям, друзьям. В том числе и в написанных им газетных материалах. Причем высокую оценку его журналистскому мастерству дали не начальники, а читатели районки. И для этого не потребовались годы. От природы ему были даны настойчивость, умение докопаться до истины, разложить все факты по полочкам, выделяя главное в проблеме. Он знал цену слова, не допускал в своих статьях фальши и тем более не наводил в них красоту, чтобы сгладить острые углы.
Он смог быстро наладить деловой контакт с так называемой райкомовской элитой, кто делал погоду в партийной жизни района: заведующими отделами оргпартработы Иваном Алябьевым, пропаганды и агитации Аманкулом Ишниязовым. Доверительные отношения у Муапиха сложились с инструкторами райкома партии Кушербаем Умирзаковым, Александром Анисимовым, Муханбеткали Казкеевым, Виктором Уваровым. Их статьи появлялись на страницах газеты и раньше, но после умелого баранкуловского причесывания приобретали совсем другой оттенок, авторы о политике партии и правительства стали повествовать народу на понятном всем языке.
Как и всем районщикам, Муапиху Талиевичу приходилось писать, как говорят в журналистском цехе, с колес, но делалось это не в ущерб качеству статей. До сих пор помню отзывы талантливого хозяйственника, самостоятельного по тем временам в суждениях и делах директора совхоза «Пригородный» Юрия Кувакина о баранкуловских статьях по уборке и реализации в торговой сети Актюбинска урожая овощей.
— Почаще Муапиха Талиевича к нам присылайте, — заявил он как-то при встрече. — После его статей горком партии зашевелился, людей к нам на сбор овощей стали регулярно присылать. Да и торгаши городские машины за картошкой стали направлять к нам по десятку и больше. Поняли, что без нас не прокормятся!
Старожилы Актюбинского района, очевидно, помнят секретаря парткома совхоза «Илекский», члена бюро райкома партии Ивана Новикова. Опытный партийный руководитель имел дотошную, граничащую с привередливостью, натуру. Он слишком придирчиво относился к каждой газетной публикации о своем хозяйстве, взял за правило давать журналистам советы, как надо писать. А тут, в пору отчетно-выборных партсобраний, при встрече в райкоме партии заявил:
— Заместитель твой оказался толковым журналистом! Я-то думал, что он, как некоторые ваши, только по верхам и пробежится в своей статейке, цифирки назовет, проценты, а он глубже копнул: и с людьми на ферме и в мастерской встретился, и с ветеранами поговорил. Объективно написал, без всяких придумок и домыслов!
Вот за эту правду жизни Муапиха Талиевича в районе и нашей редакции сразу признали своим человеком. Тем более что были у него и другие козыри: общительность, остроумие и умение расположить к себе собеседника. Правда, что касается доверительности и общительности, то сразу оговорюсь, что он не был эдаким залихватским парнем с душой нараспашку, а к выбору друзей и знакомых относился избирательно, не торопясь. Дружба, теплые отношения становились с годами только крепче и безо всякой игры в искренность.
Не забылся случай с парнем-сиротой, который с бригадой строителей занимался ремонтом кабинетов нашей редакции. Зимой он попал в какую-то передрягу, и требовались деньги, чтобы заплатить за съемную квартиру — из-за долгов семья могла оказаться на улице. По просьбе Муапиха мы собрали парню на подмогу пятьдесят пять рублей, что по тем временам кое-что значило. А когда я поинтересовался у коллеги, пригодились ли парню деньги, он ответил:
— Сумма какая-то смешная собралась — ни то, ни се! Я свои добавил, чтобы сотня получилась. Ему, оказывается, нужны деньги и на лекарства больной маме.
Уже после моего отъезда в Магнитогорск коллеги рассказывали, как в каждый приезд к родственникам из Сибири в Актюбинск к Муапиху приходил работавший с нами в «Илекских зорях», а потом в областной газете Николай Бельтюков. Если тот оказывался в командировке, то таежный гость ходил в редакцию до тех пор, пока не состоится встреча. Спрашивается, откуда взялась такая потребность у человека, живущего за тридевять земель, не связанного никакими обязательствами, увидеть Баранкулова, поговорить с ним? Трудно дать точный ответ, объяснить тягу друг к другу этих двух людей. Одно можно сказать с полной определенностью: на добро и искренность человек отвечает взаимностью.
Целую эпопею в лирико-юмористических тонах можно написать о поездке с Муапихом на свадьбу к племяннице в астраханское село Цветное, откуда ведется род Баранкуловых. Для меня эти две недели стали временем сплошных открытий, а впечатления о Волге-матушке, Астрахани с белокаменным кремлем, открытых и красивых людях — щедрым подарком друга. Здесь я впервые увидел севрюгу размером с моторную лодку, впервые в обед нам подавали наваристый борщ с плавниками и хрящом осетра, а на ужин — бесбармак из этой же рыбины. На завтрак на дастархане всегда стояли две большие тарелки: одна с красной рыбой, другая — с черной. А возле — столовые ложки для супа, которыми мы эту пищу богов не намазывали тонюсенько на хлеб, а ели, словно в армии кашу. Отметил и то, что астраханские казахи не утратили национальные традиции и обычаи, так же трепетно и с уважением относятся к гостям, почитают старших и родню, живут с чувством собственного достоинства. Удивился, когда на свадебном застолье вместе с виртуозом-домбристом парень-казах выкидывал коленца на саратовской гармошке с колокольчиками и пел любимые «Дударай» и «Қамажай». Но больше всего поразили встречи Муапиха на улице с земляками, которые не заканчивались дежурными «Здравствуй, как дела, семья и дети?». По полчаса и больше длились его беседы с земляками, бывало, продолжались уже вечером за дастарханом. С одними он учился в школе, подрабатывал на каникулах в колхозе, с другими рыбачил на Волге или ездил на лодках на острова за сеном. Его все встречали, как обычно встречают родного человека после разлуки, а прощания заканчивались теплым расставанием и приглашением в гости.
Так получилось, что в последние годы мы с Муапихом виделись редко. В 1980 году я уехал учиться очно в Алма-Атинскую высшую партшколу, затем работал в «Актюбинском вестнике», в 1994 году переехал в Магнитогорск. Но связи мы не теряли. Нечасто, но раз в неделю я обязательно заходил на сайт «Актюбинского вестника», чтобы хотя бы посредством газеты побывать на своей малой родине, узнать о последних новостях. Читал почти все статьи и всех авторов. По публикациям было заметно, что мой друг дома практически не бывает, а колесит по области от Урала до Арала по полям, фермам и отгонным точкам, освещая работу аграрного сектора. Бросилось в глаза и то, что в «Вестнике» стали появляться небольшие, написанные в привычном стиле и духе Баранкулова, заметки о нашей сегодняшней жизни. В привычном — значит без пространных размышлений о новых явлениях, переменах, а об отношении к ним простого человека, которого реформы не только радуют, но порой и вышибают из привычной колеи. В этих заметках понятная читателям авторская логика изложения с опорой на неопровержимые факты и доказательства, а между строк не всеми видимая, ранимая, с пылким задором натура публициста.
«Возвращение к корням», «Дух предков», «Закрытая книга», «Мир, в котором я живу», «Положа руку на сердце» — в этих и других статьях Муапих Талиевич как свою личную боль воспринимал падение нравственности, безразличие молодых к памяти, истории народа. Он не уставал повторять, что у каждого человека, у каждого народа есть свое достоинство, и к нему надо относиться с уважением. Дружба между народами, согласие и терпимость были и должны оставаться основой, надежным и долговечным шаныраком, на котором держится Казахстан. Как заклинание, в статьях Баранкулова тревога за будущее страны, за тех, кто приходит на смену старшим. Изгнав из школьных учебников и уроков героев, на примерах которых воспитывались целые поколения людей, наших детей стали учить, как стать успешными и богатыми. Героизм, самоотверженность, искренность, честь и совесть — это нынче считается чем-то второстепенным. На мой взгляд, публицистические статьи Муапиха Талиевича стали его лебединой песней.
С болью в сердце в нашей семье восприняли известие о смерти доброго, отзывчивого человека. Думали, верили, что с нами он пробудет еще долгие годы, и нам доведется не раз спеть с ним наши любимые песни. Не получилось…
В день похорон Муапиха мы собрались в семейном кругу, чтобы помянуть его. Приходит он к нам в воспоминаниях и в будние дни — такие люди живут долго. Потому очень признателен за предложение написать воспоминания о друге, Журналисте с большой буквы, добрейшей души Человеке, любящем муже и заботливом отце. Говорят, что в одну реку нельзя войти дважды. А мне, когда писал эти воспоминания, посчастливилось войти. И не одному, а вместе с Муапихом! Я заново прошелся с ним по тем светлым для нашего поколения годам, окунулся в молодость. И дай Бог, чтобы такой светлой, насыщенной жизнью ради людей жили его сыновья и внуки!
Владимир РЫБАК,
г. Магнитогорск
