Участники декабрьских событий 1986 года до сих пор не желают делиться воспоминаниями.
С трудом удалось вызвать на откровенность Маншук Мусину. Более десяти лет она живет в Актобе, но лишь единицы из ее окружения знают о причастности Маншук к историческим событиям почти тридцатилетней давности. Ее фамилию вы встретите в списке участников декабрьских событий 1986 года, кого в своем обращении к Главе государства видные общественные деятели страны назвали достойными особой награды (газета «Ана тілі»,
№ 39, 28 января 2006 года). Несколько телефонных звонков, несколько дней ожидания завершились получасовой беседой.
— Очень сложно, если честно, не хочется вспоминать об этом, — искренне признается Маншук.
Она выросла в Атырау. В детстве мечтала стать стюардессой. Увлекалась гимнастикой, немецким языком. За общительность и активную жизненную позицию девочку любили и учителя, и одноклассники. Родители, сотрудники рыбзавода, очень хотели, чтобы хоть кто-то из восьмерых детей стал юристом. По их мнению, эта профессия более всего подходила Маншук. И она поступила в престижный Талдыкурганский юридический техникум.
Для студентов техникума стало полной неожиданностью известие о том, что первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Динмухамеда Кунаева сменил Геннадий Колбин из Ульяновска. Не согласные с таким решением руководства страны, они решились высказать свое мнение на центральной площади города. Вместе с ними утром 17 декабря сюда пришли студенты и из других учебных заведений.
— Нами двигало только чувство патриотизма. У нас возник вопрос: почему не нашли достойного человека, пусть русского, но казахстанца? Мы очень хотели, чтобы нашей республикой руководил человек, хорошо знающий ее проблемы, — объясняет давний юношеский порыв Маншук.
Молодежь желала заявить только о своем несогласии, без каких-либо хулиганских побуждений. Наивные, они были уверены, что их слова будут услышаны. А уже через несколько часов в комнаты общежития стали стучаться незнакомые люди в гражданской одежде.
— Вечером, ничего не подозревая, я готовилась к завтрашним занятиям. Вдруг за мной пришли двое солидных мужчин, — говорит Маншук. В течение трех дней у нее допытывались, кто подбил ее выйти на площадь, требовали назвать фамилии. Но девушка никого не назвала, она никак не могла понять: за что ее так мучают, что от нее хотят? За коротким арестом последовали вызовы на допросы, а через неделю, 28 декабря, состоялся и скорый суд. Она и опомниться не успела, как услышала тяжелый приговор. Вот эту черту Маншук до сих пор не желает переступить в своих воспоминаниях. Никак не удалось разговорить ее, не стала она делиться пережитым в тот момент.
Вместе с ней, второкурсницей, пострадала первокурсница юридического техникума, которая вскоре оказалась в Чемолгане. Их судили порознь. Уголовное дело возбудили по двум статьям, в том числе и за разжигание национальной розни, но обвинили только в хулиганстве. Между тем сами КГБшники признавались, что знают о невиновности студенток, но их заставляют привлечь к уголовной ответственности хоть кого-то. И сами же надеялись на условное наказание. На благополучный исход надеялись и однокурсники Маншук, и ее преподаватели. Они написали ходатайство о готовности взять девушку на поруки, написали отличную характеристику. Но приговор суда всех шокировал. Девушка сама не могла никак осознать, что это она сидит на скамье обвиняемых и наказание адресовано именно ей.
Сегодня Маншук признается, что хоть и пришлось из всего курса ответить за общий поступок только ей, она в тот момент переживала только за родителей, и более всего — за отца. Он всегда ценил дочку за прямолинейность и честность, да и сам назвал ее в честь отважной Маншук Маметовой. Она до сих пор помнит, как он приезжал к ней, попытки общения через решетку и безмолвный вопрос, застывший в его глазах: «Кызым, что с тобой?», а она не могла сказать, что ни в чем не виновата. Но, находясь в камере, знала, что когда-нибудь будет оправдана. В те тяжелые дни ей приснилось, что охранник отпирает дверь камеры, за которой длинная дорога, и говорит: «Иди вперед, все, ты свободна».
И только через восемь месяцев Маншук оказалась на свободе, и то за хорошее поведение. За это время она успела разочароваться в избранной профессии, но вновь подумала о родителях, мечтавших дать ей достойное образование. Пока восстанавливалась, так как была отстранена от учебы, поработала секретарем в пединституте. По окончании техникума в 1989 году получила направление в родной город. Устроилась секретарем президиума Атырауского областного суда по уголовным и гражданским делам, где на тот момент председателем был Кайрат Мами.
Только в 1991 году, с обретением Казахстаном независимости, получила справку о полной реабилитации. В тот момент не знала, плакать или смеяться. Отработав в суде пять лет, семь следующих лет она служила главным инспектором юридического отдела в таможенной службе, а в 2003 году стала нотариусом.
— Несмотря на пережитое, уверена, что не зря мы выходили на площадь. Мы все-таки добились суверенитета. Мы мыслим и живем свободно, мы говорим на родном языке, — делится Маншук.
Ее нельзя назвать националисткой, этот ярлык не удалось пришить к ней. Она училась в русской школе, в Атырау в детстве дружно соседствовала с русскими и украинцами. Вечно занятые родители нередко просили их приглядеть за детьми. Но в Талды-Кургане она впервые столкнулась с трудностями, с которыми сталкивались ее ровесники. Хорошо окончив казахскую школу, они вынужденно поступали на русское отделение. Для того чтобы получать достойные оценки, заучивали не всегда понятный им текст. Из-за этого не всегда верно оценивались их знания. Такого ущемления сегодня нет.
Столкнувшись с жестокой несправедливостью в юности, Маншук Мусина не озлобилась. Пять лет судилась она с Министерством юстиции и получила возмещение морального вреда. И на этом поставила точку.
Жанат СИСЕКЕНОВА
