К началу Великой Отечественной Бисембай Хабиев имел квалификацию юриста, достаточный опыт работы в правоохранительных органах, окончил Высшую партийную школу, работал прокурором.
Он мог воспользовался бронью, но убеждения не позволили, и летом 1941-го отбыл на фронт в первых эшелонах — военным следователем 312-й стрелковой дивизии в звании капитана.
Идеальный во всем
Небольшая квартира в центре микрорайона Актобе хорошо помнит своего хозяина, хотя умер он еще в 1984 году: как иконостас — уголок с уникальными фотографиями, карандашными портретами фронтовика и его героической племянницы Алии Молдагуловой.
— Он был коммунистом и жил так, чтобы не запятнать совесть. Папа был очень аккуратным, чистоплотным и от нас того же требовал, — рассказывает дочь ветерана Ария. — Впрочем, чистоплотность проявлялась во всем: отношениях, порывах, мыслях, действиях. Он был очень спокойным, подтянутым, собранным.
С Арией Бисембаевной трудно не согласиться, ведь документы ее отца в удивительной сохранности, при том, что удостоверение личности начальствующего состава РККА выдано в 1938 году, другие — в 1941-м и 1942-м.
Родившийся в 1906 году, Бисембай Хабиев в 1930-м окончил Ташкентский юридический техникум, а к началу войны уже работал в Актюбинске по специальности. В 1950-60-х годах он с семьей жил на улице Горького (ныне Асау-Барака), 27, всего в квартале от школы № 1, где располагался штаб только что сформированной 312-й стрелковой дивизии. Кстати, в этой школе потом учились трое из его восьмерых детей. В обязанности следователя дивизии входило формирование морального облика защитников Москвы, что было решающим фактором в исходе любого сражения.
Согласно записям в военном билете узнаем, что в 312-й дивизии наш герой числился до ноября 1941-го. Далее его назначают военным следователем 56-й стрелковой дивизии I Ударной армии Западного фронта. В феврале-октябре 1942-го капитан Хабиев служит в 84-й морской бригаде 26-й армии, с октября 1942-го по июнь 1945-го — в 240-й дивизии 38-й армии — все участвовали в обороне Москвы, а позднее их боевой путь шел параллельно с дорогами Бисембая Хабиева. Уже после Победы, с конца 1945 года по март 1946-го, наш земляк был военным следователем Будапешта. Домой вернулся из венгерского города Сегеда.
— Победу отец встретил в Венгрии в составе 133-й стрелковой дивизии. Я спрашивала у него: «Что было в Европе после Победы?». Папа отвечал, что победителям еще долго приходилось работать на освобожденной территории, следователи же выполняли специфическую работу: разбирались в убийствах, диверсиях, провокациях, — Ария Бисембаевна показывает фото от 22 октября 1945 года, где ее отец с группой офицеров снят во время похорон одного из наших бойцов. — Он прошел Западный фронт, Карельский, Воронежский, 2-й Украинский, Румынию, Чехословакию, Венгрию. Фронтовые друзья с любовью и уважением называли его Черным капитаном — он был единственным казахом среди них.
«Жаль, что я не смог с ней встретиться…»
До войны работавший народным судьей, помощником прокурора, кавалер орденов Красного Знамени, Отечественной войны II степени, медали «За оборону Москвы», Бисембай Хабиев и после Победы был востребован, трудился там, куда пошлет партия: в Адамовском районе (он тогда был в составе нашей области), Чкалове (нынешнем Оренбурге), Актюбинске. Как большинство фронтовиков, военный следователь был немногословен и очень трепетно относился к памяти о войне: в семье Хабиевых хранится карта обороны Москвы, где Бисембай Хабиевич обозначил красным карандашом направления движения его дивизии. Специально для детей он подписал ее: «Папина карта войны».
— В конце 1950-х, когда жизнь наладилась, у отца спросили, что он знает об Алие Молдагуловой как ее дядя. Отец ответил, что знает все, и это было правдой. Так началось движение по восстановлению имени Героя Советского Союза, папиной племянницы, которую он растил какое
-то время, учил азбуке, — вспоминает собеседница. — И тут пригодились собранные папой документы, фото, письма… Мне было 11 лет, когда на улице Карла Либкнехта открывали бюст Алии. Когда сняли полотно, я спросила отца: «Ты же говорил, что она была очень хрупкой…». С этим вопросом он обратился к скульптору, находящемуся рядом. «Мы стремились показать величие ее подвига», — последовал ответ.
Одним из сожалений Бисембая Хабиева его дочь называет невозможность найти следы пропавшего без вести младшего брата Абдуллы. Второе сожаление — о том, что не смог отговорить Алию от решения идти на фронт:
— В 1943 году на станции Амерово отец случайно встретил брата Абубакира Молдагулова (чудеса, да и только!). В качестве транспортного инженера второй возглавлял составы, везущие на Запад живую силу, а в обратном направлении — раненых. Абубакир посетовал, что нужно отговорить Алию от отправки на фронт: если с ней поговорит Бисембай, то его она послушает. Но возможности поговорить с племянницей не выпало. Он посылал ей письма, но получила ли их племянница, неизвестно. От нее пришло три письма, одно из которых опубликовано в книге Жекена Жумаханова «Әлия. Майдан дәптерінен» в 1944 году. Отец говорил, что в детстве Алия уверяла всех, что будет прокурором, как дядя. «И она стала бы. Она всего добивалась!» — уверял папа.
На заслуженный отдых Бисембай Хабиев вышел в 1969 году персональным пенсионером, что было редкостью среди юристов. До самой смерти он переписывался с фронтовыми друзьями, занимался общественной работой, делая основной упор на патриотическое воспитание молодежи и пропаганду подвига Алии.
Татьяна ВИНОГРАДОВА
