Когда жизнь посылает вызовы, мы жалуемся, впадаем в уныние, забывая о том, что можно обратиться к опыту людей, которые, как маяки, освещают наш путь, указывают выход. Тех, кто не сдается под ударами судьбы, тяжестью недугов, помогает другим, чаще здоровым и полноценным.
На страницах областной газеты «Актюбинский вестник» хотелось бы рассказать о человеке, стойкость, сила характера и жизнелюбие которого – пример для нескольких поколений нашей семьи. Это младший брат моей мамы, Анатолий Лоскучерявый. Почти 40 лет он проработал художественным руководителем Хобдинского районного Дома культуры. Мы были очень близки, и память о нем мне дорога по-особенному.
Детство: до и после
Родился Анатолий Арсентьевич 1 июня 1937 года в Брусиловке Хобдинского района, был пятым из семи детей в крестьянской семье предвоенного времени. Первая учительница Антонина Ивановна Бойлюк (Карпеева) рассказывала, что Анатолий был очень подвижным мальчиком, неплохо учился. Разводил голубей, собаку по кличке Пулька выдрессировал бегать в упряжке: возил на ней воду с одного конца села на другой, так помогая старшей сестре по хозяйству – с питьевой водой было трудно.
Ему не было двенадцати, когда ранней весной вместе с мальчишками они пошли играть за речку. Самый старший из друзей взял с собой ружье. Он стоял на берегу небольшого озера, образовавшегося от таяния снега, а Толя — напротив. Подросток выстрелил в сторону друга, чтобы определить, долетит или не долетит дробь через озеро… Дробь поразила глаза, все лицо, грудь Толи. Ребята испугались и убежали, оставив его одного. Истекающего кровью ребенка через несколько часов в степи обнаружил чабан.
Мальчика доставили в Жиренкопинскую участковую больницу (12 км от Брусиловки), вызвали санитарный самолет. Из-за весенней распутицы самолет прибыл не сразу: время было упущено, начался воспалительный процесс, нагноение, и, несмотря на все усилия оренбургских врачей, мальчик остался слепым. Так детская шалость разделила жизнь Толи и его родителей на до и после…
Выписавшись из больницы, Анатолию пришлось принять новую жизнь вдали от мамы, родных, друзей. Его устроили в школу-интернат для инвалидов по зрению в Оренбурге, где не только занимались общим образованием, но и выявляли способности детей, социализировали с учетом недуга.
Именно там заметили музыкальные способности Толи. Начиналось обучение со струнных инструментов, а потом появился баян. Родители скопили денег, купили сыну инструмент, и началась музыкальная карьера мальчика.
Музыка как жизнь
В Оренбурге Анатолий жил в общежитии рабочих трикотажной фабрики по улице Чичерина. Там же проживала Валентина Горячева, будущая жена Юрия Гагарина. Курсант Гагарин частенько бывал в общежитии, где устраивались молодежные вечеринки под аккомпанемент юного баяниста. Анатолий Арсентьевич общался с Гагариными долгое время, и спустя годы мне довелось видеть у него поздравительные открытки от семьи первого космонавта.
По окончании школы-интерната Анатолий отправился на учебу в Петропавловское музыкальное училище. В 1956-м его пригласили работать худруком в Хобдинский РДК, в этой должности он бессменно проработал до конца жизни — до 17 ноября 1994 года. В начале 70-х заочно окончил Чимкентский институт культуры, получив высшее образование.
В Хобде прошла вся последующая жизнь, состоялась творческая судьба этого простого и в то же время необычного человека.
Он много и с большой отдачей работал, постоянно оказывая помощь творческим коллективам колхозов и совхозов района. При его поддержке получили развитие коллективы художественной самодеятельности совхоза «15 лет КазССР», колхоза «Земледелец», неоднократным победителем областных смотров был коллектив совхоза имени А. Молдагуловой.
Сам Анатолий Арсентьевич принимал участие в республиканских конкурсах баянистов и дважды занимал второе место.
Музыка была его высшим служением, заполняла все его существование. Баянист был предан музыке настолько, что не терпел фальши, ревностно призывал относиться к ней с уважением, добивался чистого исполнения любого произведения. Он является автором музыки как минимум шести песен, в числе которых «Играй, мой баян», «Хобдинский вальс», «Калиновка», написанных к юбилейным датам района и села Калиновка. Песни он исполнял на русском, украинском, немецком языках. Неплохо знал казахский, исполняя казахские песни вместе с Даулбаем Досжановым и Тыныштыком Таубатыровым. Любимыми казахскими композиторами-песенниками баяниста были Шамши Калдаяков и Ескендир Хасангалиев. Ни от кого я не слышал столь виртуозного исполнения произведений «Полет шмеля» Римского-Корсакова, «Прощание с Родиной» Огинского, «Танец с саблями» Хачатуряна, как от Анатолия Арсентьевича.
Большое сердце
Хочется рассказать, каким мы помним его в нашей семье. Имея открытый и доброжелательный характер, дядя стойко переносил бытовые неудобства, связанные с недугом. На судьбу не роптал, а если кто-то пытался проявить к нему жалость, обижался – не принимал жалость ни в каком ее виде. Родственников уважал, помогал советом, деньгами. Иной раз казалось, что к жизни он приспособлен лучше нас, проблемы, коих было немало, старался решать самостоятельно.
Трудно поверить, но он катал меня, маленького, на велосипеде! Я сидел на раме, указывая, как штурман: «Правее! Левее!». Позднее мы с Анатолием Арсентьевичем ставили сети, ловили бреднем рыбу в реке Хобда, и лишь изредка приходилось подсказывать ему, что делать.
Центром семейных праздников, дней рождения, конечно же, был Анатолий Арсентьевич, а непременной частью таких мероприятий – песни под баян. Хорошо, когда в семье есть музыкант! И даже в застольном исполнении он не терпел неправильных нот, шутливо возводя их до проступков.
Человек, не видящий солнца, был настолько солнечным, что люди к нему тянулись. Он легко сближался даже с незнакомыми. Особенно мне запомнились приезды Анатолия Арсентьевича в областной центр, когда я учился в пединституте. Как только он появлялся, студенты несли баян и в Ленинской комнате общежития разворачивался трехчасовой концерт. Мест в комнате было мало, и студенты заполняли коридоры – всем хотелось послушать виртуозную игру музыканта.
Ярко помню посевную кампанию 1974 года. Я возглавлял агитпоезд, в составе которого были врачи, парикмахер, продавцы автолавки, фотограф, журналист и коллектив художественной самодеятельности РДК. Посетили мы около 20 полеводческих бригад. Любимцем каждого сельского коллектива был Анатолий Лоскучерявый. Труженики просили его играть и петь еще и еще – номера на бис продолжались порой два часа.
Земляки с любовью называли его «наш Островский». Посещая с дядей села, я убеждался, что люди его знали больше, чем кого-либо в районе. Каждый старался пригласить музыканта в гости, расспросить о новых песнях, просили приехать с концертом. Особенно любили его частушки, высмеивающие бюрократизм, чванство, алчность. Создавалось впечатление, что более нужного человека в районе нет – легко и просто он зажигал свет в сердцах, дарил радость, веселье, поднимал настроение.
Дядя много читал, выписывая до пяти периодических изданий на азбуке Брайля; обучил этой грамоте незрячую хобдинку. Часто слушал хоккейные и футбольные матчи по радио, играл в специальные шахматы и домино.
Земляки помнят Анатолия Арсентьевича как человека, внешний вид которого выделял его из сельской среды: непременные шляпа, галстук и опрятность в образе только подчеркивали внутреннюю интеллигентность представителя сферы культуры.
Как-то его спросили, что он помнит из той жизни, когда еще мог видеть. Он подумал и ответил: «Почти ничего. Помню, что солнце яркое…». Анатолий Арсентьевич прожил сложную, но яркую жизнь и, не видя солнечного света, оставил после себя света больше, чем многие из нас.
Виктор МУЗЕНКО, г. Краснодар, РФ
