31 мая – день памяти жертв политических репрессий.
О том, насколько пострадала семья Махановых с приходом советской власти в иргизскую степь, рассказывает один из ее потомков, ветеран медицины, председатель городского филиала международного общества «Қазақ тілі» Роман РАХИЕВ.
[box type=»shadow» ]По Актюбинской области репрессировано около 8 000 человек, 2 011 из них приговорены к высшей мере наказания – расстрелу. 3 710 лишены свободы сроком на 10 лет и отправлены в исправительно-трудовые колонии. 662 человека приговорены к тюремным срокам от 10 до 25 лет. 43 человека сосланы.
К 2014 году реабилитировано 6 426 человек. По данным доктора исторических наук Закратдина БАЙДОСОВА[/box]
Невинно осужденные
По Актюбинской области было репрессировано около 8 тысяч человек. Особенно трагичными выдались 1932-1937 годы в Иргизском крае. Как известно, в числе первых врагами народа были признаны представители интеллигенции, занимающие высокие государственные должности: председатель ЦИК Казахстана Узакбай Кулымбетов и народный комиссар образования Темирбек Жургенов. Вслед за ними солдаты НКВД добрались до их родственников в Иргизе. Им было неважно, насколько близка родственная связь и имеют ли эти сельчане протестные взгляды против новой власти, не говоря уже о незаконных задержаниях тех, кто мирно пас скот. Достаточно было малейшей близости. А если человек был хоть малость грамотным и учитывая, что Махановы – внуки бия Иргизского уезда Алмата Тобабергенулы, они в глазах власти стали настоящими контрреволюционерами, японскими шпионами и далее по списку. Так, за близость с Темирбеком Жургеновым один из братьев моего отца Рахи был осужден, другой расстрелян.
Абыл (Әбдіабыл) Маханов. 1903-1937
Родился в зимовке Каракога Кенжегаринской волости Иргизского уезда. Грамоту ему помог освоить аульный учитель Нурмухамбет Оразымбетов. Искусный домбрист Абыл до 1932 года работал в Иргизе, затем был приглашен Камбаром Медетовым в Алматы. Играл на домбре в составе национального оркестра имени КазЦИКа Казахской государственной филармонии при музыкально-драматическом техникуме. Одновременно преподавал в музыкальном училище и вел кружок домбры в медицинском институте. В мае 1936 года участвовал в Декаде казахской литературы и искусства в Москве в составе Казахского оркестра народных инструментов, созданного Ахметом Жубановым, под руководством Темирбека Жургенова.
На обратном пути из Москвы в июне труппа во главе с Ахметом Жубановым ехала через Костанай и остановилась на несколько дней в Иргизе. Участники декады в течение 7-8 дней давали концерты местным жителям. Однако буквально через год казахские кюи, которым рукоплескала Москва, были признаны как призыв к восстановлению национально-буржуазной идеологии, за что поплатились жизнью Темирбек Жургенов и Камбар Медетов.
Абыл Маханов в августе 1936 года возвращается домой и возглавляет Иргизский народный театр. По одним сведениям, он вернулся по просьбе местных жителей. В то же время не исключено, что музыкант предчувствовал надвигающуюся угрозу. На сцене местного театра ставились пьесы «Жалбыр», «Айман-Шолпан», «Түнгі сарын», «Еңлік-Кебек», «Қозы Көрпеш – Баян Сұлу» и другие. На этой должности музыкант проработал до 13 сентября 1937 года, когда его арестовали по обвинению в том, что якобы входил в состав диверсионной группы.
20 октября того же года Абыл Маханов расстрелян на Верблюжьей горе. Где именно он похоронен, родственников не оповестили. Реабилитирован в 1957 году. После него не осталось никого: в период коллективизации жена и ребенок погибли от голода. Фотография Абыла Маханова, домбриста Казахского оркестра, впервые созданного в 1934 году, хранится в областном историко-краеведческом музее. О нем в своей книге «Ғасырлар пернесі» (на 73-й странице) пишет великий композитор Ахмет Жубанов.
Кани (Әбдіқани) Маханов. 1905-1957
Четвертый ребенок Махана Алматулы также был прославленным на всю округу домбристом. Помимо этого, за умение готовить конское снаряжение и сапожническое мастерство в народе его прозвали «тігінші Қани» («Кани портной»). В аульной школе освоил грамоту. Занимался сельским хозяйством, был членом колхоза «Еңбекші» Сасыккольского аульного совета. В 1935 году приехал в Иргиз и вступил в колхоз «Бірлік». До 25 декабря 1937 года, пока его не арестовали как врага народа, работал в иргизском театре. Был сослан на 10 лет в лагерь на Колыму. Вернулся домой в 1947 году.
Помню, спустя долгое время отец вспоминал, как его брат Кани рассказывал о жизни в ссылке. Для этого им пришлось запереть дверь дома и занавесить окна. После соблюдения конспирации Кани снял рубашку, показал истерзанную спину и полушепотом произнес: «Рахи, ты же мой родной брат. Что скрывать-то от тебя? Вот что мне довелось увидеть там, на Колыме… Но все равно я счастлив в этой жизни: добрался до дома и умру на своей родной земле! А сколько людей осталось там… Многие умерли, не выдержав 50-60-градусные морозы. Падали насмерть люди и от голода. Пусть ни один человек на свете не увидит то, что довелось испытать мне».
В те годы мне было всего лет 5-6. В моей памяти Кани ага остался строгим и упрямым, в то же время справедливым человеком.
Умер Кани Маханулы 25 октября 1957 года, похоронен возле своего деда Алмата Тобабергенулы. Через неделю советское правительство его реабилитировало.
Куаныш Жубанов и Сейдильда Дукенбаев
Пострадили от рук большевиков двоюродные сестры отца Батиш Абдисаламкызы и Камен Абдикадыркызы. Супруг Камен апай, учитель Куаныш Жубанов (1893-1937), приговорен к расстрелу по той же 58-й статье. Супруг Батиш апай Сейдильда Дукенбаев окончил медицинский институт, был известным ученым.
Он учился и работал вместе с Ишанбаем Карагуловым, проводил исследовательские работы с Карынбаевым, впоследствии ставшим министром здравоохранения. Апай часто рассказывала, что Карагулов и Карынбаев не раз гостили у них дома.
Сейдильда Дукенбаев арестован в 1936-м и расстрелян в 1937 году только за то, что оказался родственником Узакбая Кулымбетова. Если присмотреться, на тот момент все они были одного рода, потому и считались родней. От них тоже не осталось потомков. Единственная дочь Роза, когда ее отец был сослан, умерла в шестилетнем возрасте от простуды. Батиш апа умерла в 1996 году в возрасте 86 лет в Актобе.
Когда их мужья в одночасье оказались врагами народа, сестры жили под строгим надзором НКВД.
Бахытжан Азирмамбетов. 1904-1939
Безвинно осужден также дедушка по материнской линии. Он родился в зимовке Токсанбай Иргизского уезда, в интеллигентной семье. Его отец Альмен (Алман) Азирмамбетов, окончив двухклассное училище в Оренбурге, работал учителем в ауле. У Алмена было три сына: Бахытжан, Мухамбетжан и Казбек. Сам Алмен в августе 1919 года погиб от рук офицера Алашорды. Мухамбетжана, выпусника Оренбургского высшего военного училища, командовавшего отрядом красных партизан, застрелили белогвардейцы на разъезде Талдысай, когда он направлялся в Шалкар. Другой сын, Казбек, был журналистом, возглавлял газету «Шаруа тілі» в Иргизе в 1930 году, позже – областное издание «Социалистік жол» (ныне «Ақтөбе»). Умер в 1938 году от болезни.
Получив среднее образование, Бахытжан Азирмамбетов руководил земельным отделом Иргиза. Позже занимал должность председателя аульного совета Тасоткеля, в 1936-1937 годах возглавлял земельный отдел Карабутакского района. На этой должности 27 сентября 1937 года был задержан и осужден на восемь лет. Умер предположительно в 1939 году в одном из лагерей Сибири.
Трагичность заключается в том, что Альмен с сыновьями боролись за становление страны советов. За это и поплатились жизнью. Реабилитирован Бахытжан Азирмамбетов в 1957 году из-за отсутствия состава преступления. О нем хорошо отзывались до последнего времени старожилы Иргиза и Карабутака, Богетсая и Тасоткеля. Он всегда заботился о простых людях в период коллективизации и ее последствий, умело руководил аульным советом. К сожалению, ныне не стало тех, кто знал его или слышал о нем.
Здесь уместно отметить судьбу моей матери Бирлан. Когда ее отца задержали, жену и шестилетнюю дочь красные сразу же выселили из дома. Жители аула настолько были напуганы строителями социализма, что не могли пустить к себе даже на один день беззащитных женщину и ребенка. Как-то мама промолвилась о тех годах: «Тогда, еще ребенком, дала себе слово: выйду замуж, никогда не буду перечить мужу. Будут дети – никого из них пальцем не трону». Нас было 12 детей, и ни один из нас не услышал от мамы повышенного тона, а отцу она даже прямо в глаза никогда не смотрела. Данный в юном возрасте обет стал принципом ее жизни.[divider]
[box type=»shadow» ]Потомки, отзовитесь!
Иргизский народный театр создан в 1934 году, и в его составе было 25-30 артистов: Калкабай Жусупов, Камза Бухарбаев, Жаилхан Бухарбаев, Саду Кенжебаев, Малик Алмуратов, Кани Маханов, Нурмухамбет Бухабаев, Алдан Жарылкапов, Балтурсын Сарыбаев, Орынай Сейтмамбетова, Халык Маханов, Сейткали Тожабаев, Смаил Акжигитов, Мариям Акмадиева, Али Мырзагулов, Ескабыл Туякбаев, Дихан Бакатов, Байеш Курмамбаев, Нарегей Казыбеков, Колтай Елемесов, Курмангали Кошкаров, Табынбаев, Айтмухамбет Жумабаев, Аманжолова, Кетегул.
Наверняка список до этого публиковался и в других источниках. Роман Рахиев просит откликнуться их потомков, чтобы поделиться сведениями, уточнить данные. [/box]
Из Богринивки – в Казахстан
Пантелей Ионуца пропал ночью.
Его обвинили в шпионаже в пользу иностранных государств. У семьи конфисковали все имущество и выслали в Казахстан.
В Родниковке живет семья Николая Ионуца. Самого хозяина уже нет в живых, но супруга Валентина Аркадьевна и три дочери Лариса, Елена, Татьяна в добром здравии. Николай Ионуца – в прошлом механизатор, первоцелинник, ударник коммунистического труда. Неоднократно награждался медалями. Его старший брат Григорий и вовсе имел ордена Ленина и Трудового Красного Знамени. Как же нужно было работать семье врага народа, чтобы заслужить такой почет? Об этом можно лишь догадываться.
До войны большая румынская семья Ионуца проживала в поселке Богринивка Черновицкой области. Глава семейства Пантелей был вдовцом, воспитывал двух сыновей. Повторно он женился на молоденькой Елизавете Васильевне, впоследствии у них родились еще четверо детей. Дом находился на землях, которые в 1940 году вошли в состав современной Украины, хотя до этого были частью Румынии. После присоединения этой территории советская власть приступила к депортации этнических румын из-за боязни бунта, а потом почти сразу началась Вторая мировая война.
– Как вспоминала бабушка Лиза, муж пропал ночью. Версии было две: расстреляли либо успели предупредить, и он скрылся за границей, до которой было рукой подать. Предъявили обвинение, стандартное для всех: «Агент иностранной разведки, проводит враждебную для СССР деятельность». А что дальше? Семью наутро раскулачили, конфисковали все и погнали жену с детьми в Казахстан. Папе тогда исполнилось два годика, его брат Гриша и сестра Дуся были постарше, а самой младшей сестренке – несколько месяцев от роду. На одной из станций погрузили других, таких же обездоленных, в вагоны товарного поезда. Путь оказался неблизким. С собой людям ничего не разрешили взять. Дети изнывали от голода и жажды. Взрослые, насколько это можно было, терпели, – рассказывает Лариса Петряник, внучка Пантелея Ионуца. – Младшая сестренка отца в пути умерла, ее наскоро похоронили в лесополосе у железной дороги во время очередной стоянки поезда где-то в степи. Привезли всех в Шубаркудык. Выгрузили. А дальше им помогло выжить местное население, которое само голодало, но не бросило приезжих на произвол судьбы.
До шести лет Коля Ионуца говорил на казахском языке, родной был запрещен, на русском никто в ауле не общался. Чудом выжил, потому что мать продолжала кормить его грудью. Спасали также полевой чеснок, лук, лебеда и съедобные корешки.
Репрессированных женщин выгоняли трудиться в поле. Детей отбирали в специальный детсад, там воспитывали.
– Несколько лет назад через прокуратуру я отправила запрос о репрессированной семье Ионуца, мне предоставили документы, где в карточке официально было записано «враги народа». Бабушка Лиза жила под пристальным контролем органов НКВД, ежедневно отмечалась. Всех членов семьи считали потенциальными врагами. Хотя бабушка никогда не понимала, какими они были кулаками и врагами? Сами на родине обрабатывали землю, батраков не имели. Дом содержали в порядке. Кстати, по информации документальных источников, после депортации в их доме разместился сельский совет. А в 90-х годах, после реабилитации, им полагалось возмещение материального ущерба за конфискованные орудия труда в размере трех рублей, – рассказывает Лариса.
Но вернемся к нашему герою. Николай Ионуца окончил 6 классов и училище механизации сельского хозяйства № 6. В 1957 году его направили в Курайлинскую МТС в качестве тракториста, оттуда был откомандирован поднимать целину в Родниковку. В совхозе имени Карла Маркса он и встретил свою суженую, белоруску Валентину Бельскую. Молодая доярка и тракторист-ударник создали семью в 1963 году. Сюда впоследствии перебрались и остальные родственники.
– Отец с матерью жили счастливо. Он до пенсии трудился механизатором, а выйдя на заслуженный отдых, продолжал работать на токе. Мама после фермы работала почтальоном до самой пенсии. Сейчас она живет со мной, – говорит дочь Елена Колохова.
Семья Ионуца не держит обид на прежнюю советскую власть, лишившую детей отца, а Елизавету Васильевну – мужа.
– Бабушка Лиза была немногословной, но очень ласковой и доброй. Искренне любила всех внучат. Она прожила 91 год. Всю жизнь трудилась в совхозе. Была великой труженицей. Ее огород в 10 соток отличался ухоженностью, был без единого сорняка. Обожала цветы, двор благоухал. Бабуля жила в землянке, в мае женщины в поселке только начинали ремонт, а у нее уже крыша была глиной помазана и стены побелены. Папа же до последних своих дней разыскивал отца. Писал во все инстанции, но ответов не получал. Никогда бабушка, отец, дядя и тетя не обижались на судьбу, наоборот, отличались веселым нравом и боевым характером. Жизнь была трудной, но такой она была у всего поколения, – подытожили беседу потомки румынского рода.
Елена ОНИСЬКОВА,
Мартукский район
Подготовил Абат КАРАТАЕВ
