В Актобе будет сооружен памятник полководцу Жалантосу бахадуру. Его автор — наш земляк, член Союза художников РК, заслуженный деятель Казахстана Умурзак Шанов.
Работы Шанова выставлены в фонде музея Первого Президента страны, в штаб-квартире ООН, частных коллекциях Германии, Франции, Турции, России. Одна из последних работ — бюст политического деятеля Алихана Букейханова — установлена в Таврическом дворце Санкт-Петербурга.
Мастерская Шанова в Алматы, куда была приглашена корреспондент «АВ», хранит немало эскизов портретов исторических личностей и сюжетов. В каждом из них прослеживается талант настоящего художника.
Памятник на малой родине.
Персональная выставка Шанова в 1997 году в музее имени А. Кастеева стала знаковым событием. После экспозиции имя скульптора получило известность и вошло в золотой фонд казахского искусства. При этом на малой родине художника — в Актюбинской области — о нем знают лишь в узких кругах. В нашем историко-краеведческом музее есть бюст Алии Молдагуловой и фигура металлурга, изготовленные Умурзаком Шановым.
В марте этого года Умурзак Шанов принял участие в конкурсе на лучший проект памятников в Актобе полководцам Есет батыру Кокиулы, Жалантос бахадуру и государственному и политическому деятелю Нагашыбаю Шайкенову.
Алматинский скульптор представил две работы — эскизы памятников Есет батыру и Жалантос бахадуру, и обе были отобраны комиссией по охране историко-культурного наследия при акимате области как лучшие.
На днях государственная комиссия по памятникам и монументам, сооружаемым в республике, утвердила одну работу Шанова — скульптуру Жалантос бахадура, выполненную в соавторстве с заслуженным деятелем РК, алматинским архитектором Беком Ибраевым,
— Я мечтал поставить памятник в Актобе, но хотел сначала набраться опыта и мастерства. Думаю, что теперь созрел для этого. Хотел бы сделать качественную вещь, на века. Когда спустя время памятник сносят как малохудожественное творение, для автора это подобно смерти, — признается Умурзак Шанов.
Святая святых.
Мы беседуем с семьей известного скульптора в его небольшой мастерской. Сам Умурзак Бакиевич считает, что здесь негде развернуться, можно было бы еще поставить сварочный аппарат, небольшую кузню, наладить литейное дело.
Но, на наш взгляд, о такой мастерской в 50 квадратных метров в подвале собственного загородного дома актюбинские художники могут только мечтать.
«Проснулся — и ты уже на работе», — шутит Умурзак Шанов. Здесь он проводит все свое время, порой работает сутками, забывая про обед и ужин. «Приходится звать его, напоминать, чтобы поел», — говорит его супруга Кулаш Капановна.
Впечатление от мастерской скульптора незабываемое. В тишине, в отдалении от суеты и быта, ты остаешься один на один с сотней устремленных на тебя неподвижных глаз. Приковывает внимание сосредоточенный взгляд Президента страны Нурсултана Назарбаева, его стройная, отточенная фигура, наполненная внутренней силой. От бюста заслуженного архитектора РК Шоты Валиханова, автора герба РК и памятника Независимости в Алматы, веет спокойствием и увереностью.
Гипсовый портрет Асанали Ашимова, прикрывшего устало глаза, заставляет задуматься о скоротечности бытия. Почетный гражданин Байганинского и Темирского районов Актюбинской области Сматулла Беркимбаев словно вспоминает прожитое. Шокан Валиханов, чуть нахмурив бронзовые брови, смотрит пристально, будто призывая изучать науки. Светлый и грустный взгляд ушедшего из жизни композитора Темирали Бактыгереева прорывается сквозь гипсовые веки. Юный Мукагали Макатаев переполнен чувствами и эмоциями, Габит Мусрепов смотрит вдаль сквозь очки, Кадыр Мырзалиев улыбается, чуть прищурившись. Тянется к небу глиняная фигура Батырхана Шукенова с микрофоном в руках.
А сколько здесь безымянных героев: батыров, всадников, лучников, спортсменов, детей, хрупких девушек, женщин-матерей. Болью пронизана фигура из гипса, посвященная жертвам политических репрессий. Скульптура «Правда войны. Июнь 1941. Горечь поражений» изображает раненого солдата с поднятыми руками. Изящество сквозит в работах «Мадам Бовари», «Томирис», «Капитель», «Принц на коне». Неприкрытый реализм обнаженных женских фигур вызывает восхищение.
Многие из этих работ являются только проектами. Часть выставлена в музеях, находится в частных коллекциях, украшает улицы Астаны и Алматы.
К сожалению, большинство из того, что много лет пылится в мастерской, недоступно ценителям искусства. В прошлом году по заказу Министерства культуры и спорта РК был издан каталог работ Умурзака Шанова «Эхо Великой степи» тиражом 2 000 экземпляров. В нем помещены также многочисленные графические рисунки скульптора, фотографии из семейного альбома.
По стопам учителя.
Родился Умурзак Шанов в Актюбинске 30 мая 1950 года. Его отец — Баки Исмагулович Шанов — работал председателем райисполкома Байганинского, затем Уилского и Алгинского районов. Мать — Тажи Ибрашевна Елеусизова — была учителем. Как персональный пенсионер, депутат 7-го созыва Верховного Совета Казахской ССР, отец получил квартиру в обкомовском доме в районе Жилгородка областного центра. По соседству с ними жил Василий Ливенцов — первый секретарь обкома компартии.
Еще в школьные годы Умурзак увлекался изобразительным искусством.
— Моя старшая сестра Райля рисовала портреты героев литературных произведений. По ее примеру я тоже брался за карандаш, мне больше нравилось срисовывать иллюстрации из учебников по истории. Учителя, заметив мои способности, поручали выпускать стенгазеты. Так что передо мной не стоял вопрос: «Куда пойти учиться после школы?». Я сдал документы и поступил в Алма-Атинское художественное училище имени Гоголя, — рассказывает скульптор.
Окончив учебу в 1972 году, он вернулся в родной Актюбинск, подрабатывал где придется, преподавал в культпросветучилище. Продолжал заниматься боксом, которым увлекся в столице. Женился, один за другим появились на свет два его сына.
Но Шанов не переставал мечтать о высшем образовании. В 1980 году смог осуществить задуманное — поступил на факультет «Скульптура» Московского государственного художественного института имени
В. Сурикова. Его преподавателями стали корифеи советского искусства, академики, профессора Лев Кербель, Михаил Бабурин, Павел Бондаренко.
На третьем курсе, когда проходила специализация, Шанов выбрал персональную мастерскую академика, народного художника СССР, ректора института Павла Ивановича Бондаренко (одна из работ Бондаренко — памятник Юрию Гагарину в Москве).
Как вспоминает супруга Умурзака Бакиевича, это были непростые шесть лет учебы.
— Я работала в школе учителем математики, в тот же год поступила в московскую аспирантуру, мы решили, что будем учиться вместе. Но спустя два года, когда я сдала кандидатский минимум, неожиданно ушла из жизни моя мама, и двое наших детей остались без присмотра. Пришлось вернуться домой, надо было работать, заботиться о мальчиках и пожилом отце.
Умурзак прилетал самолетом на майские праздники, Новый год. Я старалась, да и сейчас стараюсь не отвлекать его домашними проблемами, чтобы он спокойно мог заниматься творчеством, — делится Кулаш Капановна.
Дипломную работу — скульптуру Кажимукана — Шанов сдал на пятерку с похвалой. Получил рекомендации для вступления в члены Союза художников СССР. В 1986-м, в год окончания вуза, переехал с семьей в Алматы, долгое время преподавал в театрально-художественном институте имени Т. Жургенова. Несмотря на занятость, всегда находил возможность создавать новые образы из глины, скульптурного пластилина или гипса, если удавалось, воплощал замыслы в бронзе.
Мастер драпировки.
Пока мы беседовали с Умурзаком Шановым, он наносил мелкие штрихи на свою новую работу — фигуру мальчика, играющего с машинкой. Скульптура небольших размеров была слеплена с его трехлетнего внука Жантуара.
— В скульптуре самое главное — хорошая, логически выполненная драпировка, — комментировал действия мой собеседник. — Драпировка — складки на любом материале, будь то одежда или покрывало – всегда была ценна своей образностью, она служит дополнением к образу, придает объем. Каждая удачно выполненная драпировка сродни портрету. Я обращаю серьезное внимание на драпировку, следую ее логике, стараюсь, чтобы она вторила замыслу. Мне нравится обозначать складки, детально продумывать их. Говорят, что драпировка у меня хорошо получается, и это для меня высшая похвала. Бывает, найдешь удачную складку — и весь день, а то и несколько дней праздник.
Над каждым проектом Шанов работает очень долго и скрупулезно, оттачивает фигуру до совершенства. В рабочей зоне его мастерской несколько эскизов, которыми он занимается параллельно.
— Я думаю, что нельзя зацикливаться на одном эскизе, надо на время его отставить, перейти к другому. Через время обнаруживаешь ошибки, недоработки. Когда работаешь, кажется, что все из рук вон плохо, все не нравится. Позже, когда уже и забудешь про эту работу, смотришь — ничего, нормально. Возвращаешься к ней, доделываешь что-то.
Сколько я так эскизов поломал, а на фотографии смотрю и вижу, что хорошие были работы. Кое-что из испорченного и проданного восстановил, что-то еще нужно сделать. На моей персональной выставке 20 лет назад было 30 скульптур в бронзе, сейчас для экспозиции можно набрать около 50-60 работ, — говорит художник.
Скульптуру всадника — древнего скифа — автор лепит уже более восьми (!) лет. В его образе Шанов передает дух Великой степи, мощь предков, мудрость веков.
Умурзак Бакиевич говорит, что его всегда интересовали личности, которые внесли значительный вклад в историю, привлекали характерные черты лица. В портретах он старается передать живость, внутренний мир человека.
… Добившись признания, заслуженный деятель Шанов остается скромным и немногословным. Все его мысли и невысказанные слова приобретают осязаемые формы и черты. Частички его души и сердца отражаются в каждом из многочисленных эскизов и рисунков.
Его тыл, его гордость и источник вдохновения — жена Кулаш, сыновья Ноян и Булан, дочь Аян. Маленькие внуки Мерей, Жантуар и Нурия приносят ему радость и дарят творческие идеи.
В этой семье помнят о своих корнях, любят Актобе, бывают в гостях у родственников. Отслеживают местные новости и ежедневно следят за погодой.
Гульсым НАЗАРБАЕВА,
Актобе — Алматы — Актобе
