Ее родовитые предки верой и правдой служили королям Европы, а дед и отец, бежавшие от гонений в далекую степь, спустя десятилетия вернулись на родину, чтобы с оружием в руках освободить ее от захватчиков. Родившись в годы коллективизации, она пережила голод и кровавую войну. Искренне оплакивала смерть великого Сталина. Она была обыкновенным советским человеком, но в ней удивительным образом сохранились благородство, стать и элегантность польских дворянок.
Бегство из Европы
Историю жизни Веры Григорьевны Ивашевской (в девичестве Радзиховской) удалось узнать случайно. В редакцию с просьбой поздравить ветерана с днем рождения обратились ее бывшие коллеги, и мне захотелось увидеть человека, стоящего на пороге своего столетия.
В итоге, после долгих уговоров по телефону, я, наконец, сижу перед седой, опрятной, сдержанной женщиной, ставшей свидетелем становления, необыкновенного величия и оглушительного падения самой большой страны в мире. И она неторопливо рассказывает не менее удивительную историю своей семьи.
В последние годы XIX века в одной из европейских провинций Российской империи было неспокойно. Народные волнения, охватившие Королевство Польское, грозили перерасти во всеобщую забастовку (которая и случилась в 1905 году в Варшаве и Лодзи).
Идея всеобщего равенства захватила многих, и в одном из народных восстаний 1908 года активное участие принял молодой представитель застойной шляхты (обедневшие дворяне, собственными руками обрабатывающие земельные наделы) Антон Радзиховский. Молодого шляхтича не остановило даже то, что он уже был отцом шестерых малолетних детей, старшему из которых, Григорию, едва исполнилось 12 лет.
Восстание было жестоко подавлено. Чтобы уберечься от каторги, Антон в один день собрал пожитки, посадил детей и жену на телегу и бежал в глубь России. Так семья Радзиховских, когда-то, по рассказам отца семейства, знавшаяся с королями Европы, оказалась в Крыму.
Шел 1910 год, жизнь на земле Тавриды была сытной, но, как и в Польше, лишь для избранных. Антон с сыновьями работал на одного из местных помещиков. Жили в землянке, перекрытой бревнами и утепленной соломой. Все со временем, может быть, и наладилось бы, но подвела горячая кровь польских шляхтичей, взыгравшая в сыновьях.
– Как потом рассказывал отец, он и его младшие братья в кровь избили молодого сына помещика, который вздумал поиздеваться над одним из младших Радзиховских, — рассказывает Вера Григорьевна. — В ответ в одну из ночей заполыхала огнем соломенная крыша их землянки. Они едва успели выбежать, прихватив кое-что из вещей. Дедушка понял, что покоя им теперь не будет, да и жить было негде.
Через несколько дней семья снова тронулась в путь, присоединившись к группе переселенцев. Младшие сидели на телеге, которую тащила старая лошадь, старшие шли следом. Их путь лежал дальше, на восток, в незнакомую степную страну. Там, как узнал глава семейства из рассказов своих попутчиков, реки были настолько полны рыбой, что она выпрыгивала на берег, а земельные наделы отмеряли не саженями, а верстами.
На новой родине
Через несколько месяцев они прибыли в Актюбинск. На большом пустыре в районе Оторвановки, где, кроме одинокой маслобойни и нескольких домов, ничего еще не было, вырыли землянку и начали обустраиваться.
Родители не успели порадоваться новой жизни, как на второй год их одного за другим унесла черная оспа. Григорий, оставшийся в семье за старшего, работал в железнодорожном депо разнорабочим. Позднее стал помощником, а затем машинистом паровоза. Женился Григорий на донской казачке из такой же семьи переселенцев. А в 1925 году у них родилась дочь, которую назвали в честь одной из сестер отца Верой.
— Я была третьим ребенком и единственной дочерью в семье, — продолжает вспоминать ветеран. – Были еще двое старших братьев, а младший родился через два года после меня.
Так Казахстан стал для семьи Радзиховских второй родиной. Училась Вера в железнодорожной школе, где в годы войны формировалась 312-я стрелковая дивизия, а затем размещался военный госпиталь. В 1942 году 16-летняя Вера Радзиховская уже работала ученицей в типографии на улице Гарнизонная, где печатали газету «Актюбинская правда».
Отец ушел добровольцем на фронт в первые дни войны, свято веря, что они не только прогонят врага из СССР, но и освободят родину его предков. После тяжелого ранения в 1943 году он вернулся домой. Старший брат Веры, служивший в Красной Армии, встретил войну в Бресте, каким-то чудом остался жив и выбрался к своим. Он был несколько раз ранен, дошел до Берлина, где в День Победы сфотографировался на память на ступенях Рейхстага. Еще один брат, с первых дней войны призванный на фронт, погиб в боях за Сталинград, при переправе через Волгу. В 17 лет ушел на фронт и младший брат Веры. Он тоже побывал на передовой и после ранения остался служить в войсках НКВД, сопровождая на фронт военные эшелоны.
Трудное время
А Вера продолжала работать, стараясь познать типографское дело, заодно осваивая профессию экономиста.
— Временно исполняющим обязанности директора, который ушел на фронт, стал Иван Жуков, его из-за преклонного возраста не призвали в армию, — делится воспоминаниями Вера Григорьевна. – Он же работал и единственным печатником типографии. Рабочих рук катастрофически не хватало. Все мужчины были на фронте. Поэтому в выпуске очередного номера газеты участвовали все, вплоть до вахтеров. Работали и днем, и ночью, без выходных, пока в типографию не пришли новые кадры из числа эвакуированных. Но при всей усталости молодые 16-17-летние ребята, работающие в типографии, находили время ходить в летний кинотеатр, посещать танцевальный кружок в клубе железнодорожников.
В 1943 году здесь же, в здании типографии, разместили полтора десятка девочек-сирот из России. Помогали и заботились о них всем предприятием.
Эвакуированных из Ленинграда, Москвы, других городов России, Украины в городе было много. Вера, как и многие актюбинцы, старалась помочь беженцам чем могла. Многие приносили из дома картошку, муку, помогали им одеждой, а эвакуированные, как могли, старались отвечать добром на добро. Голодно было всем. Вера до сих пор с благодарностью вспоминает, как старый печатник дядя Ваня незаметно подсовывал ей в карман на проходной бумажные кулечки со сметками. Это остатки муки, которые веником сметали с пола мельницы и отправляли в типографию для изготовления клейстера. Дома пекли из них маленькие круглые хлебцы, которые, как вспоминает Вера Григорьевна, были вкуснее любых сладостей.
— Время было трудное. Но я благодарна судьбе, что именно в те годы мне встретились люди, которые помогли состояться в жизни и профессии, — признается Вера Григорьевна. — Всем тайнам и премудростям профессии, которая кормила меня многие годы, научила эвакуированная из Чернигова еврейка Киля Иосифовна, которая работала у нас экономистом. Фамилию ее, к сожалению, уже не помню, но она учила меня не хуже преподавателей института.
В 1948 году Вера вышла замуж. Муж умер рано, и она одна подняла троих детей. Участник трудового фронта, Вера Григорьевна Ивашевская (Радзиховская), проработала в типографии почти 40 лет. Она, не имеющая высшего образования, прошла все ступени карьерной лестницы от ученицы печатника до начальника планового отдела. В 1980 году ушла на пенсию. Но на этом ее трудовая биография не закончилась.
И стать, и благородство
— Я уходила с должности начальника планового отдела, передав дела молодой девочке, с которой, пока она училась заочно в институте, делилась своими знаниями, опытом, — вспоминает Радзиховская. – Но дома сидеть не привыкла, поэтому уже на второй день после увольнения устроилась кладовщиком в только что открывшийся детский сад на привокзальной площади. Сейчас это детсад № 15. Позже меня перевели в делопроизводители. Так прошло еще 20 лет.
Вера Григорьевна проработала в детском саду до 2001 года. Она оставила работу в самом начале нового, XXI века, когда ей исполнилось 75 лет. и провожавшие ее коллеги плакали, будто прощались с родным человеком.
— Я всегда жила трудом, — признается ветеран. – Безделье для многих из нашего поколения вообще неведомо. Нас так воспитывали с детства, и я считаю, что это правильно.
В январе Вере Григорьевне Ивашевской исполнился 91 год. Ее трудовой стаж в общей сложности составляет 60 лет, целую жизнь. О том, что в ее жилах течет кровь польских дворян Радзиховских, она не рассказывала никогда, но в этом, наверное, не было нужды.
Я смотрю в ее не потерявшие живого блеска глаза, ловлю взглядом изящное движение руки, элегантно поправляющей седую прядь волос, и удивляюсь, как она, родившаяся и прожившая долгую жизнь в немыслимой дали от роскошной Европы, сохранила благородную стать дворцовых фрейлин и кокетливый шарм польских шляхтенок. Этому невозможно обучить, это, как и характер, передается по наследству.
Санат РАШ
