Идя вечером по безлюдному покатому тротуару (после оттепели крепчал мороз), я подумала о тех, кто утром здесь пойдет на скользкой подошве и трясущихся ногах…
Утром немолодой женщине, упавшей и ударившейся головой, пытались помочь встать парень с девушкой. Я подбежала к другой, помогла встать и приводила в чувства сверстницу. Народ вокруг сыпался на тротуар и проезжую часть, как горох из ведра. Вечером сестра еле приковыляла. При падении расшибла колено, кстати, травмированное тоже в гололед пару лет назад. И меня разобрало от злобы: а коммунальщики в курсе, что случается с гражданами в гололед, если дороги не чистят? Или в оттепель, когда везде лужи, а пешеходы и авто передвигаются не далее, чем в метре друг от друга в силу сплошных сугробов вокруг…
Вот еще ситуация. В автобусной давке прошу парня снять со спины рюкзак и взять его в руки, чтобы в час пик еще один человек мог вместиться в салон. Получаю ответ: «А на каком основании я должен это делать?». Ну да, он не виноват, что этические нормативы сегодня — «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». А лет 15 назад правила поведения пассажиров общественного транспорта висели в каждом салоне, и в них был пункт о пассажирах с рюкзаками.
В супермаркете администратор зала ни разу не ответил на мой вопрос о гнилых овощах: «Вы скотобазу ограбили?»; ни один водитель автобуса не ответил на вопрос: «А кто отвечает за мою безопасность в вашем салоне?». Когда я поймала за руку карманника, оператор службы 102 задавала мне выматывающие вопросы, пока автобус с преступником не отъехал от остановки, на которой я вышла. Транспорт трясется на ледяных шишках проезжей части, создавая аварийную ситуацию; народ — то мерзнущий, то окатываемый водой из луж, то жарящийся на солнце — по 45 минут ждет автобус иного маршрута. Те, кто до 19.00 не попал домой или на работу, может сделать это только на такси.
Список недоразумений, ставших нормой нашего города, можно продолжать бесконечно: так и живем.
