С этими словами сын выгнал на улицу родную мать. Случилось это через семь месяцев после того, как она переписала на его имя дом. Такой вот сюжет, который, кажется, возможен только в современных душещипательных сериалах. Но, увы, перед нами не придуманное кино, а реальный жизненный сюжет, взятый из нашей
актюбинской действительности.
Мать
Рассказывая о своей жизненной ситуации, 72-летняя Екатерина Парфентьевна настолько волнуется и одновременно стесняется говорить о своих семейных делах, что постоянно сбивается, плачет и поэтому приходится часто уточнять детали и даты.
Когда Екатерина Парфентьевна и Леонид Дмитриевич 40 лет назад своими руками построили большой красивый дом в старой части Актобе, они мечтали прожить в нем долгую и счастливую жизнь в окружении детей и внуков. Единственному их сыну было тогда всего три годика и на него они возлагали очень большие надежды. Но из планов прожить долгую и счастливую жизнь сбылась только первая часть: вместе они прожили долгие 52 года. А вот счастливой старости у них не получилось. Без этого пожилых людей не радуют ни годы, ни жизнь, ни единственный сын…
Основной причиной своей семейной драмы Екатерина Парфентьевна считает пагубное влечение своего единственного сына к наркотикам. Он к ним пристрастился еще в юности, а потом так и не остановился. Было больно, стыдно и жалко, но что поделаешь: что случилось, то случилось. За употребление наркотических средств он несколько раз привлекался к уголовной ответственности.
Выйдя из тюрьмы в последний раз в 2000 году, сын в лучшую сторону не изменился. Он нигде не работал, а деньги на свои нужды просил у родителей. Постепенно просьбы сменились требованиями. Сын начал поднимать руку на мать. Женщине в возрасте приходилось частенько убегать из дома, перелазить через забор и прятаться у соседей.
Еще одно обстоятельство сыграло в этой истории свою роль. Сын привел в дом женщину, отношения с которой у родителей не заладились.
А отношения сына и матери и вовсе испортились из-за денежного вопроса. Он не только требовал деньги, но и стал настаивать на том, чтобы родительский дом был оформлен на него. Это стало главным содержанием семейных скандалов.
В один из вечеров мужчина силой забрал у матери банкоматские карточки, на которые поступали пенсии родителей. Екатерина Парфентьевна тогда обратилась к участковому инспектору полиции, и с его помощью свою карточку ей удалось вернуть, однако карточка Леонида Дмитриевича осталась у сына. В ответ Екатерина Парфентьевна, у которой была доверенность от мужа, заблокировала карточку.
В конце концов сын добился-таки своего: угрозами заставил мать написать дарственную на дом и в феврале 2009 года он стал его полным хозяином, переоформив недвижимость на свое имя.
Но это еще не апогей развития семейного конфликта со столь драматическим содержанием. Спустя всего несколько месяцев мать узнает, что сын оформил родительский дом… на ту самую женщину, которая, кстати, выражаясь языком закона, является всего лишь сожительницей — ведь они даже не были расписаны!
А потом Екатерина Парфентьевна услышала слова, вынесенные в заголовок этого материала: «Ты здесь никто и звать тебя никак!». Тяжелые и страшные оттого, что прозвучали они из уст того самого человека, которого она выносила под своим сердцем, вырастила, но не сумела, к сожалению, привить ему чувство сострадания, человечности и элементарного уважения к матери, не говоря уже о любви. Эти слова она услышит от него не раз. А еще горше были слова новой хозяйки дома: «Как получите свою пенсию — чтоб духу вашего здесь не было!». Ее перестали пускать в дом, не дав даже забрать свои вещи. Это было 28 сентября этого года.
Помыкавшись в городе, пенсионерка выехала в Тамбовскую область, к дочери.
Отец
Мы пока не говорили о главе семейства — 78-летнем Леониде Дмитриевиче. Если судить по описанной выше ситуации, он словно вообще не присутствует в ней. И это почти так — вот уже два года, как он не встает с постели и нуждается в повседневном уходе. И это еще одна боль Екатерины Парфентьевны.
Через три недели она вернулась в родной город с дочерью, чтобы быть рядом с человеком, с которым прожила в любви и согласии 52 года, но попасть в дом не смогла. Сын и его сожительница просто не пустили ее на порог.
Первая попытка попасть в дом с участковым инспектором старшим лейтенантом полиции Муратом Тулешевым так же была неудачна — дверь никто не открыл, хотя свет в доме горел. Возможно, «хозяев» дома не было, а больной Леонид Дмитриевич, как мы знаем, не в состоянии сделать это. Можно только представить состояние Екатерины Парфентьевны, не видевшей мужа месяц и не знающей, как он себя чувствует!
Только на следующий день, 18 ноября, Екатерине Парфентьевне и своей сестре сын все же разрешил войти в дом. При этом он спросил: «А ты пенсию отцовскую принесла?». Сопровождавший их Мурат Тулешев разъяснил сыну, что он не имеет права препятствовать встрече родителей и что мать должна взять хотя бы свои зимние вещи.
Это была единственная встреча Екатерины Парфентьевны с Леонидом Дмитриевичем с сентября. При виде лежащего в кровати мужа она расплакалась: «Ленечка, не думай, что я тебя бросила, меня не пускают к тебе…».
Проведя с мужем полчаса и забрав зимние вещи, она вновь покинула свой дом. Теперь Екатерина Парфентьевна намерена бороться с несправедливостью и отстаивать свои права на дом в суде, куда она обратилась с иском об отмене злополучного договора дарения.
Сын
Все, о чем говорилось до этого — это точка зрения матери. Сын и его сожительница, с которыми мы тоже встретились, чтобы выслушать другую сторону, многое отрицают. Говорила в основном она. У этой стороны свои претензии к Екатерине Парфентьевне. То, что она плохо ухаживала за мужем, выпивала, тратила много денег на свою дочь. Избиение своей матери сын тоже отрицает. Правда, говорит, что, когда скандалили, бывало, «тряс» ее. Касательно слов, вынесенных в заголовок материала, то сын не отрицает, что произносил их.
— Она меня уже так достала, что я уже не могу, — сказал сын о матери.
В один голос они утверждают, что не выгоняли мать, мол, она сама ушла и даже не сказала им, куда. А насчет домовладения сын утверждает, что мать сама переписала на него дом, а уже он, в свою очередь, переписал его на свою сожительницу, чтобы «она его не бросила».
Заблокированная банкоматская карточка отца — это еще один повод для конфликта. «Она пользуется его пенсией, а на моей шее ее муж и сын», — говорит она. При этом выясняется, что они уже оформили новую карточку и скоро снова начнут получать отцовскую пенсию.
О возможности как-то разрешить конфликт и позволить матери вернуться в дом к мужу, сын и его сожительница и слушать не хотят: «После того, что она сделала — это невозможно». Среди грехов, приписываемых этой парой Екатерине Парфентьевне, даже могильная земля, которую та якобы разбросала во дворе.
Мы попросили дать нам возможность поговорить с Леонидом Дмитриевичем, находившимся в доме. Хотели увидеть его и услышать мнение о конфликте. Сначала нам отказали, но в конце нашей почти часовой беседы все же разрешили пройти в дом.
Хотя лежащий на кровати в спальне пожилой человек давно не брит, видно, что за ним ухаживают, в комнате телевизор. Диалог же с ним заставил изрядно понервничать стоявших рядом сожительницу и сына. Леонид Дмитриевич сказал, что хотел бы жить с женой, которую не пускают к нему, что он голоден и «хочет помирить» и заплакал… Последние слова были поняты нами сначала, как желание помирить всех. Но, внимательно прослушав диктофонную запись в редакции, мы отчетливо расслышали, что старый человек сказал слово «помереть». И тогда стали понятны его слезы…
Участковый
Участковый инспектор Мурат Тулешев сказал, что положительной характеристики сыну он дать не может. В 2000 году тот отсидел последний срок за употребление наркотических средств, но больше в этом замечен не был и не привлекался. Мужчина не работает, выпивает, правда, в пределах своего дома, общественный порядок не нарушает. С 1995 года он состоит на диспансерном учете в наркодиспансере. В течение года на него поступали жалобы от матери Екатерины Парфентьевны. Участковым инспектором своевременно принимались меры, оказывалась необходимая помощь.
— Конечно, ситуация, сложившаяся в этой семье, очень неприятная. По-человечески мне очень жаль маму, — говорит Мурат Давлетбаевич, — но по закону сейчас хозяйкой дома является сожительница сына и она сама вправе решать, кого пускать в свой дом и прописывать, а кого нет. Поэтому заставить их пустить жить в дом Екатерину Парфентьевну я не могу.
Вместо заключения
Вспоминается известная сказка о зайце, которого из лубяной избушки выгнала лиса. Но это сказка, и она завершилась, как известно, «хэппи эндом» — лиса была изгнана, а заяц вновь вселился в свое жилище.
В нашей же реальной истории не все так просто. Что решит суд? Подлежит ли исправлению описанная выше ситуация? Возможно ли признание договора дарения дома сыну недействительным на основании того, что он состоялся по принуждению одной из сторон? Наконец, может, все-таки стороны заключат какое-то мировое соглашение и договорятся поделить большой дом на две половины и сделать в нем два отдельных входа?
Ответы на эти вопросы даст суд, и это решение с нетерпением ждет женщина, изгнанная из собственного дома. Дома, в котором она с мужем мечтала жить долго и счастливо…
P.S. Мы намеренно не указываем фамилии участников этого семейного конфликта, как и имена сына и его сожительницы — ведь неизвестно, чем все это закончится. Мы просто хотели показать: эта история — яркий показатель того, что в сегодняшнем мире, помимо известного всем финансово-экономического кризиса, существует и кризис человеческих отношений. И его не измерить ни пенсионными деньгами и слезами отца и матери, ни квадратными метрами родительского жилья…
Мирал ДЖАРМУХАМБЕТОВ
