«Сегодня мы играем джаз. Мы собрались, чтобы вспомнить Тахира Ибрагимова», — такими словами в областной филармонии им. Г. Жубановой открылась серия концертов памяти выдающегося казахстанского джазмена. Первый из вечеров в этом году прошел в Актобе. Его инициировал друг Тахира Ибрагимова Яков Хан, который приехал дирижировать актюбинским биг-бендом.
— Тахир – это наш казахстанский бренд, — уверен Хан. – Терять его нельзя. Поэтому я каждый год поднимаю эту тему – тему концертов его памяти. Сегодня начинаю с Актобе, потом еду в Караганду. Надо сказать, ваш город отозвался сразу, за что спасибо вашей филармонии. Я в Актобе приезжаю уже не в первый раз, и всегда чувствую – да, это джазовый город!
Мы из джаза
Журналист и фотокор «АВ» навестили Якова Хана в гостиничном номере. Была цель услышать как можно больше о Тахире Ибрагимове, потому что нынешнее поколение его уже не знает. А получился разговор о жизни, музыке, семье. И хохотали, и возмущались, и даже спорили мы с Яковом Николаевичем. Уже потом я узнала, что и сам Хан – живая легенда. А он так запросто с нами общался, словно не корифеи казахстанского джаза они с Ибрагимовым, а обычные духовики из городского оркестра, свой до мозга костей. Хотя, конечно, чем выше, тем проще должен быть человек.
Путь обоих музыкантов к джазу был весьма извилист. Ибрагимов слушал запрещенную радиостанцию «Голос Америки», упиваясь острыми ритмами. Затем было много рок-н-ролла на танцплощадках. Музыкальное образование Тахир (Таха) Ибрагимов начал получать в школе для одаренных детей им. Куляш Байсеитовой. Трех лет в классе кларнета хватило, чтобы понять: настоящая любовь – это барабаны, а душа музыки – это ритм.
Яков Хан сначала поступил учиться на баян. Затем его, особо не церемонясь, перевели в класс виолончели – надо было набрать часы для молодого педагога. «Два года я пилил виолончель, — вспоминает Хан, — руки деревянные были. Только на второй год у меня стал идти нормальный звук — и я «заторчал» от него. Это же божественный голос! И тут – раз! — учительница ушла…». Пришлось переводиться еще раз, теперь уже в класс тромбона.
В то время, в 60-е годы прошлого века, в страну стал проникать джаз. А в Чимкенте начали показывать фильм «Серенада солнечной долины» — 82-минутную ленту, насквозь пропитанную мелодиями оркестра Гленна Миллера. «Неделю подряд я смотрел «Серенаду» по три раза в день, не пропуская ни одного дня! Куплю пирожок между сеансами и снова смотрю», — Яков Николаевич аж зажмуривается от приятных воспоминаний. А как же – столько джаза и свинга на юную не-окрепшую душу! Стал сам пробовать играть джазовые стандарты. В училище такого рвения не одобрили. Запирали с инструментом в классе и ставили жесткое условие: услышим хоть одну фразу, отклоняющуюся от генеральной линии, – исключим!
Батенька
за барабанами
Запретный плод был сладок, и к своему знакомству в корейском оркестре «Ариран» Хан и Ибрагимов подошли вполне подготовленными джазменами. У Тахи был опыт работы в джазовом трио, сотрудничество с известнейшими мировыми музыкантами, членство во Всемирной джазовой ассоциации. Его несколько раз называли лучшим барабанщиком Советского Союза. А созданный им ансамбль ориентального джаза «Бумеранг» успел выпустить на фирме «Мелодия» три диска. Хан к тому времени тоже успел создать несколько коллективов — в армии и на «гражданке». Хан и Ибрагимов решили делать свою группу: Тахир за ударной установкой, Хан – за пультом.
— Я не встречал больше таких музыкантов, как Тахир, — убежденно рассказывает Яков Хан. – Я знал, что как только я подниму руку, махну, и от него пойдет такой драйв, такой кач! Так и было. Его энергия шла в зал, и я спиной чувствовал – есть! Пошло тепло, пошла отдача. На сцене можно наизнанку вывернуться, а слушатель будет зевать от скуки. Но с Тахиром было всегда здорово, он умел «завести».
— Когда человек решит для себя, что музыка неотделима от его собственной жизни, все вдруг станет другим, мир преобразится… И наступит Праздник! — говорил Ибрагимов молодым музыкантам. Он очень много внимания уделял молодым, они в благодарность называли его Батенькой.
Возможно, звали бы его и Дедушкой, проживи он дольше. Но Тахир Ибрагимов умер в 2006 году. Музыканты сгорают по-своему. Тахира сломало то, что он из-за травмы руки не мог держать палочку. Ну и, конечно, некоторые особенности богемного образа жизни.
В память
Тахира
«Для него самым главным был джаз. Семья, дети – это все потом, а сейчас надо «еще раз с восьмой цифры!» — похоже, что Хан разделяет эти убеждения. Он тоже питается, дышит и живет одним только джазом. Жить надо в музыке, и умереть желательно на сцене – это его кредо.
Сейчас Яков Хан работает во имя джаза и в память Ибрагимова: «Мне очень не хватает Тахира. До сих пор мне кажется, что он сидит за барабанами и вот-вот сейчас ка-а-ак даст!» Концерты, чтобы не утратить воспоминаний о Тахире, проходят каждый год, это долг памяти. А ансамбль «Pro Jazz» и детский биг-бенд в школе им. К. Байсеитовой – это настоящий день и вклад в джазовое будущее страны. «Года полтора я не понимал детей», — признается Хан. Мог выгнать с репетиции за болтовню. Теперь они с учениками обнимаются, увидев друг друга. И называют его не Яков Николаевич, а дядя Яша. Другие учителя не понимают такого панибратства, но Хан считает, что так оно будет лучше.
Возможно, у дяди Яши в биг-бенде и подрастает второй Таха, кто знает. А пока Яков Хан рассказывает детям и взрослым, что жил в Казахстане такой музыкант – Тахир Ибрагимов, который дышал в ритме джаза. Ездит Хан по городам и всем без устали говорит – был, был такой Тахир, была эпоха в казахстанской музыке. Чтобы слушали и помнили.
P.S. 8 марта Тахиру Ибрагимову исполнилось бы 64 года.
Шолпан ТУЛЕУЛОВА
