В те далекие годы наша семья жила на центральной улице Темира, которая носила символическое название «20 лет ВЛКСМ».
Это не означало, что она появилась в 1939 году, скорее всего, когда-то ее называли по-другому, но из-за неудержимой у людей страсти к переименованиям получила новое имя.
До того мы ютились в небольшой квартирке в доме барачного типа по улице Степной, крайней перед оврагом, за которым находился аэродром.
Новый дом, в котором мы поселились, находился в самом центре Темира и был по тем временам просто шикарным: спальня, зал, гостевая, кладовка, летняя кухня. Еще одна летняя кухня находилась во дворе, к ней прилегал ряд других помещений, в том числе мастерская и курятник. В глубине двора, напротив, располагался еще один курятник, сложенный из шпал, куда на лето переселялись куры. А старый в это время дезинфицировался: кто не знает, что помещения для скота и птицы в любой деревне, а Темир и был ничем иным, как большой деревней, быстро заселяются всякими кровососущими насекомыми?
Но меня, мальчишку, больше всего поражал своими размерами двор. Вот уж было где развернуться – целое футбольное поле! Родители, как только переехали, тут же в одном из концов двора затеяли огородик. Он был достаточно большим, и мне как старшему ребенку в семье поручалось обеспечивать его поливом. Колонка находилась на пересечении улиц «20 лет ВЛКСМ» и Московской, которая одним своим концом упиралась в многоводную в те времена речку Темир. Я ежедневно водружал двадцатилитровую дюралюминиевую флягу в старую детскую коляску и тащился к колонке. Там наполнял ее с помощью не очень хитрых манипуляций и возвращался обратно. И так по несколько раз в день. А поскольку на моих плечах еще лежала забота о младшем брате, которому в ту пору было два-три года, да и других обязанностей хватало, я бы не сказал, что мое детство проходило столь весело, как того хотелось. Но тогда все воспринималось как должное, ведь деревенских детей и сегодня не особенно балуют.
Двор дарил и радостные находки. В одном месте, где было много перегноя, после дождя постоянно, взламывая землю своими упругими белыми головками, появлялись шампиньоны. Я тут же их собирал в кепку и бежал к бабушке, которая жила рядом, на Московской. То ли баба Даша жарила их как-то по-особому, то ли в детстве все воспринимается по-иному, острее что ли, но те грибы до сих пор считаю самыми вкусными из тех, что я ел. Не чета эти шампиньоны были тем, что позже я собирал в полях или покупал в магазинах.
Когда, уже будучи взрослым, я однажды побывал в гостях у своего университетского товарища, жившего в междуречье Дона и Медведицы, где проходили основные события романов Шолохова «Тихий Дон» и «Поднятая целина», то тут же вспомнил наш дом в Темире. Такие обширные дворы были лицом любой казацкой станицы. Видно, занесло в наш край какого-то уральского или донского казака, и тот воссоздал клочок своей малой родины на казахской земле.
До реки Темир от нашего дома было всего два квартала. Один, ближний к реке, занимал городской парк с допотопным деревянным кинотеатром. Рассказывали, что в годы войны в парке ловили зайцев в силки, а волки доходили зимой до самой окраины города, утаскивая зазевавшихся собак, и оглашали по ночам окрестности пробирающим до костей воем.
В мои детские годы вблизи самого города ни зайцев, ни тем более волков уже не было. Правда, на зайцев еще охотились на заливных лугах и в лесном массиве Толганай, но о волках остались одни воспоминания.
Это прелюдия, и она необходима, чтобы стало понятно, что событие, о котором я хочу рассказать, стало для нас чем-то из ряда вон выходящим.
Однажды летним утром отец вбежал в дом взбудораженный и расстроенный:
— Ничего не пойму! Кто-то в нашем сарае несколько кур задавил!
Речь шла о сарае из шпал, который на ночь запирался на засов.
Мы с мамой тут же побежали туда.
Увиденная картина шокировала. Испуганные куры теснились на высоко расположенном над землей насесте, а пол был усыпан перьями и залит кровью. Тут же лежало несколько тушек птиц с перегрызенным горлом. Сами жертвы были нетронуты. Создавалось такое впечатление, что их убили только ради того, чтобы убить.
Мать с отцом посокрушались, но так и не додумались, кто мог стать тайным врагом нашего семейства. Куры между тем, тревожно кудахтая, с насеста слетать не торопились. Они-то наверняка знали, кто потревожил их покой.
Следующее утро стало повторением предыдущего. Снова масса перьев, обилие крови и еще несколько мертвых птиц.
Тут уж отец не выдержал и пошел советоваться с соседями. Дальний наш родственник, живший напротив, надоумил:
— Да осмотрите вы весь сарай получше! Тот, кто режет кур, находится где-то рядом. Днем отсыпается, а ночью выходит на охоту.
Прислушавшись к его совету, так мы и сделали. И действительно, под поленницей дров в конце нашли неширокую свежевырытую нору.
Да, нора перед нами, но кто таится в ее мраке? Кто тот хищник, который, убивая жертву, довольствуется одной кровью?
Отец долго не думал и отправился за водой — он решил вылить неведомого зверя из норы.
Двух ведер хватило сполна. Нору заливать водой предоставил мне, а сам на всякий случай взял в руки лопату. И, как оказалось, не зря. Уже после первого ведра в норе кто-то заворочался, захлюпал, видимо, ненавистник кур свое логовище сделал неглубоким, рассчитывая, что долго здесь не задержится. Еще немного воды — и из норы появилась остренькая мордочка с растопыренными усиками. Хорек! Живя в сельской местности, мы хорошо знали этого маленького хищника. Но кого-кого, его уж точно мы не ожидали встретить в самом центре города.
Далее все последовало в каком-то ускоренном темпе. Зверек, поняв, что ему деваться некуда, сам устремился в атаку. Он молниеносно выскочил из норы и, взмывая свечкой вверх, стал прыгать на нас, пытаясь добраться оскаленной пастью до наших лиц. Но отец был начеку — последовал удар лопатой, и хорек полетел на землю с переломленным хребтом. Надо было слышать, каким шумом сопровождали наши действия обитатели курятника, разве только аплодисментов не хватало.
Уже потом я нашел в литературе описания случаев, когда хищники, уже пресыщенные пищей, убивали жертв из-за одного только азарта. Вот только объяснения тому, почему хорек пробрался на городскую территорию, покинув исконные места своего обитания, я нигде не обнаружил.
