Многие годы индикатором развития здравоохранения любой страны считался уровень состояния кардиохирургии. Настало время, когда таким индикатором является трансплантология. Об этом сказал несколько лет назад один из корифеев отечественной хирургии профессор Токан Султаналиев.
Последний шанс на жизнь
Более сорока лет назад в Алматы провели первую пересадку почки в Казахстане. Но только с 2009 года трансплантология получила бурное развитие при поддержке государства. За короткий период в трансплантации органов от живых доноров казахстанские врачи достигли очень хороших результатов, о чем свидетельствуют их научные работы. Однако операции по трансплантации трупных органов в других государствах поставлены на поток, у нас в стране они единичны. Конечно, проблема нехватки донорских органов остро стоит во всех точках земного шара. Но, например, в Испании ежегодно проводят до 83 трансплантаций на 1 млн населения, в Беларуси — 28, Ливане — 6, Коста-Рике — 5, а в Казахстане — всего 1-2. Не так давно в Алматы на общественных слушаниях по проекту нового Кодекса о здоровье одна из активисток заявила, что мы не должны придерживаться таких же правил и норм в области трансплантации, как в европейских странах, ввиду экономического различия. Таких кощунственных заявлений не должно быть! Уровень экономического развития Казахстана — не повод отказывать нуждающимся гражданам в необходимой трансплантологической помощи, тем более и Правительство, и врачи в состоянии оказать ее. В Узбекистане,
Кыргызстане, Азербайджане вообще не проводят трупных пересадок, и даже это не означает, что казахстанской медицине надо останавливаться на «достигнутых» одной-двух трупных пересадках в год.
В нашем социуме, к сожалению, на проблему трупного донорства в большинстве смотрят с точки зрения родственников умерших потенциальных трупных доноров, но не глазами тех еще живых сограждан, которые ждут пересадку как последний шанс на здоровье и жизнь. Вот уже несколько лет в прениях, слушаниях, на круглых столах, ток-шоу активно обсуждаются проблемы трансплантации. В подобных обсуждениях выступают медработники, религиоведы, юристы, трансплантированные пациенты, социологи и даже простые обыватели. Но везде и всюду почему-то прислушиваются только к выступлениям диванных блогеров и звезд соцсетей, которые собирают лайки нигде не работающих общественников. И вообще людей, далеких не только от медицины как науки, но и от регулярной встречи с реально существующими проблемами квалифицированного трансплантологического лечения. Медработников, ежедневно сталкивающихся с рутинной работой по трансплантации, пациентов, ждущих спасительных органов, и реципиентов, перенесших пересадку и воочию убедившихся в титаническом труде медиков, почему-то никто не слышит и не желает слышать.
Быть донором — это нормально
Трансплантация — это не только одна хирургия, и не только сама операция по «пришиванию» органа. Трансплантология является одной из самых сложных отраслей медицины, развивающаяся при тесном взаимодействии хирургии и терапии, молекулярной биологии, генетики, медицинской инженерии, иммунологии, биологической этики, фармакологии, общественного здравоохранения, медицинской биохимии и многих других дисциплин. Так вот, непонятным остается то, что в решении проблем данной отрасли предпочтение отдается «авторитетным мнениям» ораторов, блогеров и общественников, которые далеки от социологии и медицины.
Между тем в одном полном объеме цикла при проведении трупной трансплантации участвует около 50-70 человек из различных, незнакомых между собой и независимых друг от друга, бригад. На первом этапе, при констатации смерти мозга, привлекаются невропатологи, реаниматологи-анестезиологи, нейрохирурги, в некоторых случаях судебно-медицинские эксперты и другие. На втором этапе, для идентификации потенциального трупного донора, в работу вступают сотрудники Республиканского координационного центра по трансплантации, в том числе регионального уровня. Третьим этапом проходит обследование потенциального трупного донора, оценивается состояние внутренних органов. Здесь необходимы лечащие врачи, сотрудники центра по трансплантации, сотрудники различных лабораторий, плюс республиканской иммунологической лаборатории, а также неврологи, нефрологи, врачи УЗИ, рентгенологи и так далее. При допустимых результатах обследования координаторы головного офиса центра по трансплантации, расположенного в г. Нур-Султане, определяют, кто будет заниматься забором, назначают место и время изъятия органов. Следующий этап — изъятие органов — проводят врачи и медсестры, прибывающие из различных трансплантационных центров (обычно это несколько бригад). Например, только для изъятия сердца приезжает от 5 до 15 сотрудников кардиохирургической клиники. Пятый этап — транспортировка. Она проходит с участием сотрудников республиканской санавиации и ДПС МВД (диспетчеры, водители, пилоты, инспекторы и др.). Завершающий этап — это, собственно, операции по пересадке органа, проходящие в разных клиниках и даже разных городах. Задействованы пять-шесть хирургов, анестезиологи, нефрологи, патологоанатомы, врачи УЗИ, лаборанты, сотрудники республиканских и областных служб крови, медсестры, санитарки и многие другие.
Из всех перечисленных этапов врачи-трансплантологи задействованы только лишь на четвертом и шестом этапах, а значительную по объему часть работы проводят специалисты, не имеющие отношения к трансплантационной хирургии. И руководят всем этим процессом не хирурги, а сотрудники РКЦТ.
Такой объемный и сложный процесс занимает от 12 часов до нескольких суток, причем каждый этап документируется, фиксируется и контролируется уполномоченными органами Правительства и Министерства здравоохранения РК. Все эти этапы полностью финансируются Правительством. Сами же операции изъятия органов у трупного донора проходят не в сарае или в подвалах, как считают некоторые, а в солидных больницах, имеющих лицензию Министерства здравоохранения и соответствующее высокотехнологичное медицинское оборудование. При таких обстоятельствах бездумный «разбор людей на запчасти» невозможен ни теоретически, ни практически. А два-три врача втайне сделать забор органов в Актау или Уральске, инкогнито перевезти их на самолете в Алматы и где-то в укромной поликлинике без генетических анализов молча пересадить, как думают обыватели, априори не смогут.
Несколько слов о религиозных экспертах. У нас в стране для дискуссий о трупной трансплантации привлекаются служители культа, в основном это имамы. Слово «привлекаются» не зря приведено, так как от них никогда не было хоть доли самостоятельной инициативности в решении проблем нехватки донорских органов, будто они живут в обособленном мире в своих крайних хатах и не хотят даже сделать попытку помочь своим согражданам. Единственное, к чему могут призвать больных людей, это смириться со своей болезнью и терпеть. Даже если и участвуют в общественных прениях, наши имамы в большинстве выступают против забора органов после постановки смерти мозга. Такую позицию они объясняют какими-то своими собственными толкованиями канонов ислама. Но в других исламских странах почему-то дело обстоит иначе. Например, Иран (исламская республика) вышел в мировые лидеры по количеству трупной трансплантации печени и сердца. В Саудовской Аравии, Египте или Кувейте трупные пересадки поставлены на поток. Получается, в Казахстане другой ислам? Или, может быть, в Иране или Саудовской Аравии не знают или неправильно трактуют каноны мусульманской веры в отношении пересадок?
Оставить самим донором или родственниками после его смерти органы нуждающимся больным во многих странах считается высшим духовным и милосердным актом, и на языке ислама это трактуется как «ихра» или «сауап». В испанских церквях написано: «Не забирай органы на небеса. Небеса знают — они нужны здесь, на земле». В Великобритании некоторые религиозные журналисты призывают общество прийти к осознанию того, что «быть донором должно считаться нормальным явлением, а отказ от донорства — ненормальным эгоистическим проявлением».
Работа «диванных» экспертов
В нашем обществе люди не хотят воспринимать адекватно идеи трансплантации и трупного донорства. Зачастую это обусловлено скидыванием в информационное пространство непроверенных и непрофессионально обработанных, сенсационных фактов негативного характера с последующим подогреванием комментариями некомпетентных лиц. В соцсетях буквально недавно разгуливала информация одной из русскоязычных новостных лент о том, что в 2013 году в Дании ожила девушка, лежавшая в коме, и которую врачи якобы готовили для изъятия органов. И, соответственно, пошли всевозможные негативные комментарии от обывателей с ехидным намеком на казахстанских врачей. Прочитав первые строки интернет-статьи, я сразу понял нелогичность и противоречивость информации. Но один из пациентов (после пересадки почки) попросил с врачебной точки зрения прокомментировать данный факт. Чтобы дойти до истины, пришлось провести рутинную работу: чтение ссылок этой статьи, поиск информации на англоязычных сайтах, поиск и просмотр сайта той больницы, где произошел инцидент, даже перевод текстов с датского языка. В конце концов истинную подоплеку обнаружил в научно-популярной книге одного из социологических исследователей Оксфордского университета.
На самом деле нейрохирург, лечащий врач девушки, разъяснил родителям критическое положение их дочери. Сказал, что в случае ухудшения состояния и смерти мозга, как принято в Дании, нужно быть готовым к размышлению о возможности донорства органов. Таким образом, никто в больнице девушке «смерть мозга» не выставлял, и никто ее не готовил к забору органов. Однако журналисты устроили из этого случая ток-шоу на телевидении и преподнесли его как сенсацию (словно девушка самостоятельно ожила и вышла из комы вопреки лечению), заработав себе дешевую популярность. При этом скрыли от общества факт, что все специалисты больницы лечили девушку до последнего, старались, чтобы она выздоровела, и ложно заявили, что пациентка самостоятельно, без участия медперсонала, вышла из комы.
В связи с этим приходит мысль, что скидывание нашему обществу такой ложной информации семилетней давности кому-то нужно было с деструктивной целью. Другого объяснения у меня нет. Ложь исходит от человека только в двух случаях: если он психически неадекватен или же преследует какие-то собственные или чужие корыстные цели. К большому сожалению, в информационном пространстве таких ложных статей и непрофессиональной информации предостаточно.
Действующий с 2009 года Кодекс «О здоровье народа РК» был одобрен Парламентом страны и затем принят Президентом Казахстана. Кодекс является наивысшим законом в области здравоохранения страны, все приказы и другие акты Минздрава не имеют преимуществ перед ним. Презумпция согласия, декларированная в этом законе, является прогрессивной для развития здравоохранения (Кстати, в Советском Союзе существовала «презумпция абсолютного согласия», т.е. все умершие считались народной собственностью, а трупные органы шли на трансплантацию или в виде анатомического дара использовались для научно-образовательных исследований.). Согласно нашему кодексу, врачи после постановки смерти мозга могут изымать органы без разрешения кого-либо, если этот умерший при жизни не написал отказ. За 11-летний период действия этого закона только один раз, в 2018 году, в Актобе было произведено изъятие органов без разрешения родственников, то есть врачи исполнили действующий закон. Однако после этого случая с подачи «общественных деятелей» и лжеактивистов начали проверять казахстанских врачей органы МВД и прокуратура. Проверяли за то, что врачи выполняли статьи закона. Получился юридический парадокс — общество осудило врачей за то, что они исполнили закон. И, конечно же, прав был профессор Б.Б. Баймаханов, когда говорил, что медработники в таких случаях не имеют поддержки от чиновников и правоохранительных органов. Из-за этого врачи в подавляющем большинстве спрашивают разрешения на забор органов, хотя закон позволяет этого не делать.
Известно, что практически все потенциальные трупные доноры — пациенты после тяжелого инсульта головного мозга. Но даже за 8 лет существования трупных трансплантаций в Казахстане не было ни одного случая незаконной констатации смерти мозга у трупного донора. Некоторые псевдообщественники кричат о том, что принцип «презумпции согласия» приведет к ложным и преждевременным постановкам диагноза смерти мозга. Однако за 11 лет законного существования данного принципа такое безумное утверждение общественников на практике не подтвердилось. Более того, в период бурного расцвета трупной трансплантации — это 2015-2017 годы — в Казахстане, наоборот, смертность от сосудистых заболеваний мозга снижалась. Об этом свидетельствуют статданные Минздрава о смертности от инсультов: в 2015 г. — 71,8 смерти на 100 тыс. населения; в 2016 — 66,6; в 2017 — 65,7 смертных случая на 100 тыс. населения. Поэтому непонятна позиция «патриотов», которые бьют себя в грудь и говорят о пресловутой, ничем не подкрепленной, необходимости защиты казахстанцев от угрозы «разбора на органы».
… Более 3 500 тысяч человек вписаны в листы ожидания органов, каждый год несколько сотен новых пациентов подключаются к гемодиализу, выявляются новые больные с циррозом печени или сахарным диабетом. Причем более 80% из всех пациентов — лица трудоспособного возраста. Если же для пересадки почек или печени можно при наличии использовать одну почку или часть печени от живого донора, то у больных, которые ждут пересадки сердца или легких, альтернативы нет, и они обречены на смерть без трупного органа! Каждый из этих пациентов — чей-то родитель, ребенок, брат или сестра, друг или коллега. Поэтому обществу важен каждый пациент, и надо по возможности стремиться помочь каждому, а не тормозить развитие трансплантации и вводить общество в стагнацию популистскими заявлениями. Преодоление проблемы нехватки трупных органов должно решаться всеми членами нашего общества на основе имеющегося практического опыта, здравого смысла и научно обоснованного подхода.
Мылтыкбай РЫСМАХАНОВ,
врач-хирург-трансплантолог Актюбинского медицинского центра
Фото из архива «АВ»
